Хулио Травьесо - Время "Ч" Страница 9

Идет время; Хенеросо женится, появляются дети. Семья поселяется в тесной лачуге из пальмовых досок, сколоченной его собственными руками на краю заболоченной низины в окрестностях Хамайнитаса. Сосед его, как оказалось, контактировал с ортодоксами. Зайдя к нему как-то, Хенеросо познакомился с Фиделем, который сразу же предложил ему принять участие в предвыборной кампании в поддержку Ортодоксальной партии.

Хенеросо некоторое время молчал, обдумывая слова молодого адвоката. В комнате, заполненной едким дымом сигары, надсадно гудело комариное облако.

— Хорошо, — ответил наконец Хенеросо, — я согласен. Попробую помочь, чем смогу. Мне по душе программа вашей партии, и потом я люблю, когда со мной говорят начистоту, вот как вы.

Вечером в разговоре с женой Хенеросо сказал:

— Сразу видно, что Фидель сделан из другого теста, чем все эти политики, которым бы только голову людям морочить.

События 10 марта положили конец предвыборной деятельности Хенеросо, которому за короткое время удалось увеличить число приверженцев Ортодоксальной партии в Хамайнитасе с шестидесяти до четырехсот. И вдруг — военный переворот, выборы аннулированы, народ бессовестно обманут. Перечеркнуты все результаты кропотливых усилий Хенеросо. С болью в сердце ему приходилось видеть, как у народа отобрали победу перед самым носом. «В тот момент я был готов на самые отчаянные действия».

Через несколько дней к нему заглянул сосед:

— Ну, гуахиро,[23] как тебе все это нравится?

— Да что там говорить, и так все ясно. Переворот Батисте понадобился, чтобы вырвать из наших рук верную победу.

— Ничего, еще не все потеряно.

Хенеросо возбужденно заерзал на скамейке своим огромным телом.

— Ну и как мы с ними покончим — выборы устроим?

— Нет, возьмемся за оружие.

— Тогда нечего медлить, нужно действовать!

— Погоди, сначала мы должны создать организацию.

Вскоре в Хамайнитасе действовала подпольная ячейка в составе двадцати человек; лишь двое из них приняли участие в штурме Монкады. Начались регулярные занятия по военной подготовке, на которых Хенеросо случалось встречаться с Фиделем Кастро. По вечерам он увлеченно делился с женой своими впечатлениями от этих встреч: «Голодные дети в нашей стране попрошайничают на улицах, тогда как кучка мошенников утопает в роскоши. Мне непонятно это ненасытное стремление безраздельно владеть миллионами. Не пора ли народу взять национальное богатство в свои руки и распределить его по справедливости?»

Его приводили в бешенство плакаты с изображением Батисты, сопровождаемые надписью: «Вот человек, который нам нужен». Хенеросо высказался следующим образом по этому поводу: «Когда кто-нибудь показывает мне на улице — вон, идет падре, святой отец, я говорю: ошибаетесь, он мне никакой не отец. Так и Батиста — этот, с позволения сказать, человек ни мне, ни тебе не нужен».

Было два часа пополудни, когда вереница автомашин выехала из ворот президентского дворца и направилась в сторону Варадеро. В одной из них находился генерал Батиста. Первоначально затевалось морское путешествие на его личной яхте, однако в последний момент диктатор отдал Угальде Каррильо секретное распоряжение подготовить поездку на машинах. Яхта «10 марта» тем временем отдала швартовы в назначенный срок и пошла курсом на Варадеро — без хозяина на борту. Несмотря на безоблачность политических прогнозов, Батисту терзал страх возможного покушения. Военно-морские силы, не очищенные до конца от оппозиционно настроенных элементов, не внушали ему особого доверия. Связываться с авиацией он боялся — на самолете легко подстроить диверсию. Выбор в конце концов пал на путешествие по 140-километровому шоссе — вариант не самый удобный, зато наиболее безопасный.

Огромные створки тяжелых стальных ворот, придававших президентскому дворцу сходство с крепостью, распахнулись, и кортеж автомобилей вырвался на маленькую улочку, носящую имя Колумба, затем свернул на широкий проспект Авениду Мисьонес. Все примыкавшие к дворцу улицы и переулки были немедленно блокированы дорожной полицией. Случайные прохожие опасливо взирали на проносившиеся с визгом лимузины. Высокий, крепкого телосложения человек презрительно плюнул с обочины тротуара вслед процессии и неспешно направился к стоявшей неподалеку машине.

Военное обмундирование поступало теперь регулярно. Раз в несколько дней Флорентино Фернандес доставлял домой к Педро Триго очередную партию на своем «кросмобиле» — малолитражке, сменившей мотоцикл. Лишних вопросов Флорентино не задавал, ему было достаточно знать, что «предстоит настоящее дело».

Как-то вечером Педро Триго зашел к Флорентино в сопровождении двух человек. Это были Фидель Кастро и Абель Сантамария. Флорентино узнал Фиделя — он встречался с ним как-то у Триго, да и раньше видел несколько раз на политических митингах.

Начался дождь, крупные капли с силой забарабанили по железной крыше. Разговор состоялся в небольшой комнате, служившей гостиной. Триго представил Фиделя под именем Алехандро. сказав, что Алехандро и Абель его товарищи по Ортодоксальной партии. Флорентино предложил гостям сесть, сдержав ответную реплику.

Дождь усиливался, бурные потоки воды хлестали по окнам. Алехандро излагал программу будущего правительства Кубы, рассказывал, какие меры необходимы, чтобы покончить с существующим в стране положением. Его слова звучали набатом в ушах Флорентино, перемежаясь с раскатами грома, сотрясавшими стены дома.

— Хорошо, я со всем этим согласен, а теперь скажите, почему вы мне не доверяете?

— То есть?

— Вы зовете этого человека Алехандро, но я-то прекрасно знаю, что его имя Фидель Кастро.

Юношу удалось убедить, что небольшой обман с Алехандро объяснялся конспиративной необходимостью, а вовсе не отсутствием к нему доверия. Флорентино получил адрес Мельбы Эрнандес — теперь он должен был доставлять обмундирование к ней. Ему поручалось также раздобыть несколько пистолетов.

Дождь прекратился, и гости, распрощавшись, направились к машине. Глядя им вслед, Флорентино мысленно воспроизводил подробности состоявшегося разговора. Этим людям можно было всецело доверять, и он был готов выполнить любое их задание.

Несколькими днями позже, проходя по Галеано, узкой улочке в кварталах старой Гаваны, Флорентино заприметил впереди высоченного толстяка в солдатской форме; словно корабль в сильный шторм, его качало из стороны в сторону. На правом бедре подгулявшего вояки болтался сверкающий никелем «люггер», при виде которого у Флорентино сразу же разгорелись глаза. Не раздумывая, он ринулся вслед толстяку.

— Эй, приятель, откуда у тебя такая шикарная пушка?

Пьяно тараща глаза, верзила воззрился на него сверху вниз и, не удостоив ответом, двинулся дальше. Флорентино пристроился сбоку и повел натиск:

— Слушай, продай мне эту игрушку.

— Ишь чего захотел.

Флорентино не отступал, протискиваясь сквозь уличную сутолоку следом за лакомой добычей. Мало-помалу толстяк начал поддаваться на льстивые уговоры Флорентино, вовсю расхваливавшего его замечательный пистолет.

— Ну так что, может, все-таки договоримся?

— Черт с тобой, гони сто монет.

— Да это же настоящий грабеж, — возмутился Флорентино, — давай за шестьдесят.

— Восемьдесят.

— Так и быть, только со всей амуницией.

Бросив все дела, обрадованный Флорентино на всех парах примчался к Педро Триго. Тот похвалил пистолет и предложил поскорей отвезти его Фиделю. Из Калабасара до центра Гаваны они добрались, когда уже стемнело. Вошли в какой-то дом, и только тогда Флорентино узнал, что Триго привел его к Абелю Сантамарии, Во второй раз ему пришлось побывать здесь 24 июля, накануне отъезда в Ориенте.

Близилось лето. Рядовые члены организации с нетерпением ждали конкретных действий. Томимый неопределенностью положения, Хулио Триго разыскал своего старшего брата Педро.

— Когда начинаем? — с волнением спросил он его.

— Думаю, уже скоро, — ответил Педро.

На какое-то мгновение лицо Хулио помрачнело.

— Чего бы я не хотел, так это умереть в постели собственной смертью. Погибнуть за правое дело в бою — большего мне не надо.

Слова брата запали в душу Педро, однако он постарался не придавать им особого значения. Сам он в эти дни тоже пребывал в напряженном состоянии. Резко активизировавшаяся деятельность руководства движения, возросшие закупки военного обмундирования — все свидетельствовало о том, что час решающего выступления был недалек.

22 июля Фидель передал ему распоряжение объявить всем членам калабасарской ячейки состояние повышенной готовности. Никому без разрешения Педро Триго не позволялось отлучаться из доселка более чем на сутки.