Юрий Пересунько - Военные приключения. Выпуск 5 Страница 95

«Волга» вызывает «Каму»

Весна в этом году пришла хмурая. Причем дело было вовсе не в погоде. Как всегда ярко светило весеннее солнце, заливались птицы на софийских бульварах. А вот на политическом горизонте все ближе подползали грозовые тучи. Предварительно не уведомив фюрера, Муссолини напал на Грецию. Но авантюра не удалась. Хотя итальянские дивизии носили громкие названия «Тосканийские волки», «Феррарские гераклы», «Пьемонтские красные дьяволы», они терпели одно поражение за другим, особенно после того, как в Грецию прибыл английский экспедиционный корпус.

В Берлине такой поворот событий ускорил реализацию планов «кардинального» решения балканской проблемы силой оружия, предусмотренного в соответствующем разделе секретной директивы № 18:

«Балканы. Главнокомандующему сухопутными силами принять подготовительные меры к тому, чтобы в случае необходимости, действуя из Болгарии, захватить континентальную Грецию».

Гитлер пишет дуче раздраженное письмо, в котором последними словами ругает его за бездарную кампанию и обещает прийти на помощь оскандалившемуся союзнику. Так рождается план «Марта». В дополнение к нему разрабатывается «операция-25» — захват Югославии, 6 апреля 1941 года вторжением танковых колонн начинается их осуществление, занявшее считанные недели.

Но Балканы для фюрера — частность. Его главная цель — план «Барбаросса», то есть разгром Советского Союза. Прежде чем приступить к выполнению «великой миссии» на Востоке, Берлин стремится создать надежную военно-политическую и экономическую базу на южном фланге будущего театра военных действий. С фашистской Венгрией Гитлер уже договорился. Разрешил ввод в страну немецких войск и правитель Румынии Антонеску. Обе страны официально присоединились к Трехстороннему пакту[36]. Теперь фюрер решил усилить нажим на Болгарию, чтобы и она последовала их примеру. Как поступят царь Борис и премьер Филов?

Ответ на этот вопрос очень интересовал Москву, которая предложила Болгарии заключить с СССР договор о дружбе и взаимопомощи. Однако София молчала.

— Наша квартира на улице Кавала, 35, оказалась не только очень удобной, но и весьма полезной мне как разведчику. Ее хозяйка Анна Сарафова раньше служила в софийской полиции. Там же работали ее сын Христо и невестка Райна, всячески подчеркивавшие свою верность царю Борису. У них всегда было много новостей, а поскольку они считали меня своим человеком, то часто выбалтывали ценные сведения. Со временем я нашел способ, как заставить Христо специально разговориться на интересовавшие меня темы. Вечером он иногда заходил послушать последние известия из-за границы. Языков Христо не знал, и я переводил, что вещает Берлин, Лондон или Париж. Поэтому легко было подбросить ему «крючок», например, придумать, будто Би-би-си считает маловероятным какой-нибудь политический шаг Софии. Он тут же заглатывал наживку, начинал с жаром доказывать, в чем ошибаются англичане. Так что мой приемник «Браун» стал многоцелевым, — смеется Семен Яковлевич, — помогал добывать разведывательную информацию, которую потом передавал в Центр.

Однажды, вернувшись с работы, Христо таинственно подмигнул мне: «Есть потрясающая новость, о ней еще никто не знает, но тебе я скажу. Смотри только, никому ни слова… Хотя…» Он заколебался. Я равнодушно пожал плечами: «Что-то слишком много новостей в нашей жизни за последнее время. Уже всем надоели…» Мое безразличие подействовало. «Да ты только послушай, эта новость особенная! — загорячился Христо. — Царь Борис в ближайшие дни встретится с Гитлером. Речь пойдет о присоединении Болгарии к Трехстороннему пакту…»

Значит, решение принято. Той же ночью я отстучал телеграмму в Центр. Позднее, когда в Софии было официально объявлено о подписании союза с Германией, я внес солидный взнос в военный фонд Болгарии. Жалко, конечно, было, но ничего не поделаешь. Моя национальность и так порой вызывала ненужные разговоры. Пусть в полиции знают, что мне не напрасно дали болгарское гражданство: хотя по рождению я англичанин, но целиком на стороне моей новой родины…

Ответная реакция Центра не заставила себя ждать.

«Особое значение, — подчеркивала «Кама», — необходимо придавать всему, что связано с политическим, военным и экономическим проникновением Германии в Болгарию. В случае чрезвычайных событий связь по схеме «С».

Впрочем, разведчик и сам понимал, что теперь это приобретает первостепенное значение. От того же Христо ему заранее удалось узнать и сообщить в Центр о предстоящем допуске частей вермахта на территорию Болгарии. Власти в Софии опасались взрыва народного негодования и поспешили принять «профилактические меры». По приказу начальника директората полиции безопасности Павлова по всей стране были произведены массовые аресты. Затем в один прекрасный день радио передало экстренное сообщение: по приглашению правительства в качестве «гостей» в Болгарию прибывают «верные друзья нашего народа доблестные войска великого фюрера». Газеты «Днес», «Вечер», «Слово» из кожи вон лезли, стараясь доказать «мудрость» такого шага:

«Мы — маленькая страна, с ней легко справится любой враг. Поэтому приглашение немцев является правильным и предпринято в интересах нашей же обороны».

Так предательство возводилось в ранг государственной политики.

На самом деле ввод войск в Болгарию был со стороны рейха лишь одним из завершающих этапов подготовки к нападению на СССР. День за днем разведчик находил все новые подтверждения этому. Причем первый шаг, позволивший раскрыть тщательно оберегаемую тайну, он сделал в Русе.

— У моей жены Славки там жил дядя, Иван Беличев, по специальности судовой механик, устроившийся инженером в городское автохозяйство. Его товарищи по мореходному училищу служили на флоте. Поэтому дядя был хорошо осведомлен, где что происходит на Дунае и Черноморском побережье. Через него и я всегда был в курсе, конечно, не показывая вида, что меня это интересует…

Побережник уже не первый раз подчеркивал эту специфику работы разведчика: не проявлять интереса к тому, что в действительности является объектом самого пристального внимания, чтобы не вызвать подозрения и не стать жертвой дезинформации. Правда, по словам Семена Яковлевича, Беличева можно было не опасаться: он искренне возмущался политикой правительства царя Бориса, «которое оптом и в розницу продает болгар Гитлеру». Однако даже в отношении своего родственника разведчик не отступал от этого правила.

— Однажды Беличев обмолвился, что в Русе с помощью немецких инженеров из организации Тодта[37] сооружается большое нефтехранилище. Вскоре я сам съездил в Русу навестить деда Славки, побывал вблизи этого объекта, убедился, что работы на нем ведутся ускоренными темпами. В тот же день информировал Центр…

Но зачем понадобилось немцам нефтехранилище на Дунае? Разведчик стал осторожно наводить дополнительные справки. Выяснилось, что из Джурджу, румынского порта на Дунае, в Русу уже поступает бензин и дизельное топливо в бочках, которые накапливаются на временном складе с немецкой охраной. Потом Побережник узнал, что значительные запасы горючего созданы в Варне и Бургасе. Но для чего они предназначены, оставалось непонятными до тех пор, пока он не нашел подход к начальнику речного порта в Русе. Оказалось, что немцы перебрасывают по Дунаю в Черное море с помощью понтонов подводные лодки.

В поисках ответа на загадку нефтехранилища разведчик обнаружил и другую любопытную вещь. Поблизости от транспортных магистралей появились большие склады продовольствия, бензина, смазочных масел. По странному стечению обстоятельств все они принадлежали немецким фирмам или болгарским предпринимателям-фашистам. Их назначение вскоре стало ясно. В телеграмме, посланной в Центр, Побережник сообщал:

«К румынской границе по железной дороге непрерывно перевозятся немецкие войска и снаряжение. По всем шоссейным дорогам прошли моторизованные части. Кроме того, на юг все время движутся грузовики, легковые машины, танки, артиллерия разных калибров, перевозятся катера и мостовые фермы».

В ночь на 12 июня из дома № 35 по улице Кавала в Софии нелегальная радиостанция с позывным «Волга» передала срочное сообщение:

«Во вторник, 24 июня, Германия нападет на СССР».

Она ошиблась только на два дня. Впрочем, это не имело значения, так как Центр уже знал об этой дате.

Слушая неторопливые рассказы Побережника, я не переставал удивляться, как скромен Семен Яковлевич в оценке того, что, будучи разведчиком-нелегалом, делал в Болгарии. Громкие слова о смелости, подвигах, героизме таким, как он, кажутся слишком высокопарными. Между тем вся их работа состоит из бесчисленных встреч с опасностью, постоянных маленьких подвигов. Но они считают это нормой поведения, повседневным бытием, то есть естественным и закономерным состоянием. А высшей оценкой — скупую запись «Работает результативно» в личном деле, хранящемся в сейфе где-то там, очень далеко, что принято называть Центром.