Иван Бережной - Два рейда Страница 96

— Все это так, но как помочь Давиду?

— За Бакрадзе не бойся, не пропадет. Обоза с ним нет, а налегке он обведет немцев вокруг пальца. Хитрый кацо, — успокаивал меня Войцехович.

Его доводы мало успокоили меня. Я видел, какие силы навалились на батальон. Если бы это случилось ночью, можно было бы не беспокоиться! А то ведь двенадцать часов дня! Чтобы спасти батальон от разгрома, кроме храбрости, нужно большое умение.

Переправились через Неман. Первым в Налибокскую пущу проник Андрей Цымбал с группой партизан. Там повстречал местный белорусский отряд.

— Кто вы такие? — спросил командир местного отряда.

— Ковпаковцы.

Командир внимательно посмотрел на Цымбала и пригласил отойти в сторонку, чтобы поговорить. Но как только Андрей оказался один среди местных партизан, на него набросилось несколько человек, обезоружили и связали.

— Что вы, черти, делаете? — кричал Андрей.

— Не ерепенься! — угрожающе проговорил здоровенный партизан. — На сук вздернем, еще не так взвоешь.

Цымбал решил, что попал в западню, подготовленную власовцами.

— Предатели! Плевал я на ваши угрозы! — кричал Андрей. — Плачет по вас виселица.

— Сам ты предатель, партизаном прикидываешься.

— Да, я партизан!

— Ковпаковец? — саркастически спросил местный партизан.

— Ковпаковец, — ответил Цымбал.

— Как вам нравится — он ковпаковец? — под общий смех сказал все тот же верзила. — Да будет тебе известно, ковпаковцы на Украине.

Цымбал понял, что его принимают за власовца или полицая.

— Да будет тебе известно, через час ковпаковцы будут здесь, — отпарировал Андрей. — И скажу я вам — вы не партизаны.

— А кто мы, по-твоему?

— Партизаны не станут одного человека бояться и связывать. Во всяком случае, ковпаковцы так не поступают.

— Что мы развесили уши, слушаем? Байки рассказывает. Показать ему кузькину мать, сразу признается, что он за птица…

— Попробуй!

Местные партизаны не принимали во внимание никаких доказательств со стороны Цымбала. Но тут в разговор вмешался совсем еще юный партизан.

— А может, и на самом деле он ковпаковец? — сказал он. — Давайте отправим в штаб.

— Хватит нам возни с пленными немцами. Предателей расстреливать на месте, — настаивал на своем верзила.

— Прикончить, и вся недолга, — поддержали и другие.

Цымбал понял, что можно погибнуть ни за понюх табака.

— Приведите моих хлопцев, — попросил он.

— Хитер мужик. Нет, пусть они отдыхают. И до них доберемся.

Судорожно работала мысль, ища выхода. Неужели конец? И от кого? От своих же. Цымбал решил попросить, чтобы выслали разведчиков для связи с Вершигорой. Это его последний козырь. Не могут же они отказать ему в этой просьбе, если они действительно партизаны.

Спасение пришло неожиданно и не с той стороны, откуда ждал Цымбал.

— Что здесь происходит? — услышал он знакомый голос.

— Изменника поймали. Прикидывается партизаном-ковпаковцем, — последовал ответ.

Спрашивающий подошел ближе и ахнул:

— Цымбал!

Он бросился к Андрею и начал распутывать веревки и на все лады склонять чересчур бдительных партизан.

— Вы знаете, кто это? Это Андрей Калинович Цымбал! Командир второй роты у Ковпака! Эх вы! Изменника поймали…

Цымбалу развязали руки. Он настолько перенервничал, что никак не мог припомнить, где видел этого бойкого парня.

— Андрей, ты меня узнаешь? Я — Володя Казнаков. На Припяти был ранен…

Теперь Андрей Калинович вспомнил Володю, который пришел в отряд с группой Бакрадзе. Был ранен, и его отправили на Большую землю с аэродрома в Кожушках. Видимо, после выздоровления он вновь оказался в тылу врага.

Местные партизаны растерялись. Они не ожидали такого поворота.

— Как вам не стыдно?! — выговаривал Цымбал. — Не можете отличить партизана от предателя.

— Так они сейчас подделываются под партизан, — оправдывались хозяева Налибокской пущи.

Скоро подошли главные силы дивизии и расположились на отдых в лесу.

Опустилась ночь, а первый батальон не возвращался. Мое беспокойство еще больше усилилось, когда он не пришел и утром. Бойцы угрюмо молчали. Раненые досаждали одними и теми же вопросами: «Командир полка пришел?», «Что слышно о батальоне?». Лучше самому быть на месте Бакрадзе и Колесникова, чем ждать в неизвестности.

Бакрадзе с батальоном пришел лишь к вечеру следующего дня. Нашей радости не было предела. Я повел их прежде всего показать раненым.

Доктор Зима повис у Давида на шее. Раненые подзывали его к себе. Такая теплая встреча очень растрогала командира полка.

— Расскажи, как вам удалось прорваться? — попросил я.

— Эх, Вано, досталось нам на орехи, — покачал головой Бакрадзе. — Сначала, понимаешь, все было хорошо. Повредили два танка, а потом еще два. Жаль, поджечь не удалось и некоторые из них стреляли с места. Остальные вместе с пехотой навалились на батальон. Жарко пришлось. Все же первую их атаку мы отбили. Но скоро противник на машинах подбросил подкрепление…

— Я как увидел, сколько их, с бугра далеко видно, сразу сказал: здесь нам не удержаться, — вставил Колесников.

— Немец пошел в новую атаку. Наши хлопцы держались крепко. Сорвали и эту атаку. Но гитлеровцы понимали, что сила на их стороне, и лезли напролом, — продолжал Давид. — В самый разгар боя меня сильно толкнуло, я упал и почувствовал острую боль в правом плече. Понимаешь, перед глазами желтые круги пошли. Маму вспомнил, думал, без руки остался…

— Я увидел, как Давид Ильич упал, и закричал: командир ранен! — сказал командир роты Деянов.

— Не успел опомниться, как бойцы отволокли меня за бугор, — рассказывал Бакрадзе. — Прибежала медсестра Лена, новенькая, которую нам перевели от Брайко. Молодец дивчина, смелая… Давайте, говорит, перевяжу. Стащили с меня гимнастерку. Смотрим, раны нет. Кожа местами содрана, плечо горит, а раны, понимаешь, нет. Что случилось? Клянусь мамой, не мог понять!

— Тут я глянул на автомат командира, а у него дульная часть разворочена. Видно, крупнокалиберной пулей изуродовало. Посмотрите, — сказал Деянов, протягивая мне автомат Бакрадзе — подарок белорусских партизан.

— И на этот раз смерть прошла в миллиметре от меня, — сказал Давид. — Думать некогда. Вскочил на ноги, взял из рук тяжелораненого бойца автомат и снова в бой. Ты, Вано. знаешь, я левша. На этот раз это мне сильно пригодилось… На минах подорвалось еще три танка. Зато пехоты и артиллерии стало в два раза больше. Гитлеровцы обошли высотки и окружили батальон. Что делать? До ночи, думаю, не устоим. Какой решение принять? Один решение — прорываться, пока, понимаешь, не поздно.

— А немцы обрушили на нас такой огонь, что головы поднять невозможно, — сказал Колесников. — Единственная надежда на Кульбаку и Брайко.

— Мы навострили уши, с надеждой прислушиваемся к бою второго и третьего полков, но замечаем, что они, должно быть, смазывают пятки, — вставил Деянов. — Вот тебе, думаю, нанесли согласованный удар всеми полками.

— Фашисты пытались зажать нас на бугре. Оставаться на месте было опасно. Теперь рассчитывать на помощь не приходилось. Видно, нашим товарищам было не легче. Надо уходить, говорю Юрию. Начали пробираться среди посевов. Противник заметил и снова преградил нам путь. Здесь уже медлить нельзя было. Эх, думаю, была не была! Подаю команду «в атаку!». Поднялись во весь рост, открыли огонь, проложили путь гранатами и вырвались из окружения. Гитлеровцы кинулись было за нами, но мы успели добежать до речки. Подпустили их поближе и накрыли гранатами. Они залегли, а мы тем временем бросились в речку, — закончил рассказ Бакрадзе.

— Но на этом дело не кончилось. Фашисты почти целые сутки гонялись за нами. Дважды пришлось переходить речку Сервечь, пока напали на ваш след и переправились через Неман… Нам-то ничего, а раненым досталось, — дополнил рассказ командира полка Колесников.

— Я тебе говорил, что Давид Ильич не пропадет, — улыбаясь, сказал Войцехович.

Так закончился тридцатишестичасовой бой первой Украинской партизанской дивизии с превосходящими силами частей четвертой и девятой немецких армий. Противник потерял в этом бою десять танков, две танкетки, пять бронемашин, тридцать автомашин с боеприпасами и более трехсот солдат и офицеров. Кроме того, несколько танков были повреждены.

Продвижение вражеских войск было задержано почти на двое суток.

Три «мушкетера»

Темной июльской ночью партизанская дивизия пробиралась Налибокской пущей вдоль восточного берега Немана. Двигались на север в сторону местечка Щорсы. Там мы намеревались захватить переправу через Неман. Колонна шла привычным размеренным маршем. Впереди, как всегда, Клейн со своими разведчиками. Первый полк шел за кавалерийским дивизионом.