«…Не скрывайте от меня Вашего настоящего мнения»: Переписка Г.В. Адамовича с М.А. Алдановым (1944–1957) - Адамович Георгий Викторович Страница 24

Спасибо и за сведения о Чех<овском> изд<ательст>ве. Что же, будем ждать и надеяться! Уверенность Вредена в получении ассигновки была бы залогом верным, если бы были другие времена. А теперь возможны всякие «новые веяния» и всякие повороты. Очень рад, что Ваш роман так хорошо идет. Он, по-моему, менее занимателен, чем некоторые прежние Ваши романы, и то, что это не препятствует его успеху, делает честь читателям. Есть где-то у Метерлинка очень замечательная страница о занимательности и о том, что ему скучно именно то, что прельщает других[275]. Но я не думал, что сейчас у нас столько Метерлинков, мне, наоборот, казалось, что «Живи как хоч<ешь>» может оказаться всяким новым ди-пи «не по зубам».

До свидания, дорогой Марк Александрович. Передайте, пожалуйста, мой низкий поклон Татьяне Марковне.

Ваш Г. Адамович

61. М.А. АЛДАНОВ — ГВ. АДАМОВИЧУ 8 июня 1953 г. Нью-Йорк 8 июня 1953

Дорогой Георгий Викторович.

Только что получил Ваше письмо[276]. Спасибо. Мы оба тоже очень жалели, что не повидали Вас перед отъездом.

Одновременно с Вашим письмом пришло из Ниццы письмо от Анны Григорьевны, моей тещи. Она сообщает, что в Сиота в больнице скончался наш бедный Сергей Александрович Мако, прилагает теплый некролог из «Нис-Матэн»[277]. Я знал, что ему жить недолго, но это для меня все-таки тяжелый удар, — я очень его любил, мы годами встречались в кофейнях раза три в неделю. Знаю, что и Вы будете огорчены. Если б Вы как-либо могли способствовать помещению в парижских газетах заметок о нем, это было бы прекрасно, но ведь едва ли Вы можете это сделать? Некролог «Нис-Матэн» я сегодня же послал в Нью-Йорк Лит<ературному> фонду с просьбой о помощи семье.

У меня было тоже впечатление, что Л.Ф. [Зуров] болен[278], но признаюсь, мне не приходило в голову, что это может быть опасно для И.А. [Бунина]. Боюсь, что Ваши опасения основательны. Но просто не знаю, что же можно сделать?

О статье Ив<ана> Ал<ексеевича>[279] я чрезвычайно сожалел и так ему и сказал. Был ли уже ответ «Р<усской> мысли» и какой?

Т<атьяна> М<арковна> и все здесь шлют Вам самый сердечный привет. Надеемся скоро вернуться. Не забывайте.

62. Г.В. АДАМОВИЧ — М.А. АЛДАНОВУ. 21 сентября 1953 г. Париж

53, rue de Ponthieu, Paris 8e (до 28-го)

После: The University of Manchester Russian Department Manchester 21 сент<ября> 1953

Дорогой Марк Александрович

Надеюсь, что письмо мое еще застанет Вас в Нью-Йорке. У меня есть к Вам маленькая просьба, но — спешу сказать — не связанная ни с какими хлопотами или demarche'ами.

Вы, вероятно, помните, что я нахожусь в каких-то смутных переговорах с Чех<овским> изд<ательст>вом. Около года тому назад (в ноябре) я послал им, по срочному требованию Т.Г. Терентьевой, две главы из предполагаемой книги о литературе в эмиграции. В январе получил одобрительный отзыв и обещание прислать контракт в мае. С тех пор — ни слова, ни с моей стороны, ни с их.

Я им писать не хочу. По-моему, это — скорей их дело.

Летом Яновский мне конфиденциально сообщил, что «Вреден колеблется между Вами (т. е. мной) и Слонимом»[280]. Это — его право, пусть колеблется и решает.

Но я хотел бы знать, a quoi mon tenir[281], и хочу Вас спросить, дорогой Марк Александрович, какое Ваше мнение об этом. Вы, вероятно, осведомлены и о будущности Чех<овского> изд<ательст>ва, и о их планах. Повторяю, что ни о чем другом, кроме Вашего личного суждения, я не прошу. Я уезжаю через неделю в Манчестер, и мне хотелось бы знать, надо ли о книге думать — или не стоит. Конечно, за истекший год я мог бы представить изд<ательст>ву не 25–30 страниц текста, а по крайней мере половину книги. Но они об этом не просили, и я не хотел работать впустую.

Простите за эту просьбу. Надеюсь, она Вас не обременит.

Очень жалел, что летом Вас не было в Ницце. Я изредка встречался с Сабанеевым — и всегда вспоминали Вас.

Крепко жму Вашу руку и прошу передать низкий поклон Татьяне Марковне.

Ваш Г. Адамович

P.S. Ив<ан> Алексеевич, по-моему, совсем плох. В таком состоянии, как сейчас, я его еще никогда не видел. Доктор будто бы говорит, что «ничего» — но я по опыту знаю, что эти докторские «ничего» ничего и не значат.

63. Г.В. АДАМОВИЧ — М.А. АЛДАНОВУ. 2 октября 1953 г. Манчестер 2/Х-1953

104, Ladybarn Road Manchester 14

Дорогой Марк Александрович

Искренно благодарю Вас за быстрый ответ и справку о делах Чех<овского> изд<ательст>ва[282]. По разным доходившим до меня слухам и толкам я так положение себе и представлял. Будем, значит, ждать — и надеяться.

A part cela*[283], у меня есть к Вам еще просьба, совсем другого характера. Вера Николаевна с возмущением сообщила мне, что кто-то писал Вам, будто Зуров хотел убить Бунина. Я вполне искренно отвел от себя всякие подозрения. А оказывается, виной — именно я! Думаю, что я писал Вам о своей боязни, что внезапные вспышки безумия иногда так кончаются. Действительно, такие опасения у меня были. Но только — опасения, в сущности ни на чем не основанные, кроме взаимной неприязни З<урова> и Б<унина>[284]. Но Вы знаете, как Вера Николаевна болезнью Зурова взволнована, как она нервна и даже сбита с толку. Мне было бы очень неприятно быть причиной лишнего ее волнения, и я очень Вас прошу меня не то что «не выдавать», а объяснить — если уж пойдет речь — то, что я имел в виду. Лучше же всего — просто об этом с ней не говорить.

Иван Алексеевич показался мне в это мое пребывание совсем, совсем плох, как я и писал Вам. Но накануне отъезда я был у него на минутку — он меня удивил: такой же был бодрый, как весной. Дай Бог, чтобы это не было именно только на минутку!

В Манчестере я уже два дня. Читаю «Отца» Ал<ександры> Львовны[285] и местами поражаюсь безграничной ее наивности, вроде рассуждения о том, почему до сих пор люди читают «Войну и мир». Но о матери — много лучше, чем в прежних ее писаниях, и, вероятно, вернее. До свидания, дорогой Марк Александрович. Не откажите передать низкий поклон Татьяне Марковне. Счастливого пути в Европу!

Ваш Г. Адамович

64. М.А. АЛДАНОВ — Г.В. АДАМОВИЧУ 14 октября 1953 г. Нью-Йорк 14 октября 1953

Дорогой Георгий Викторович.

Вчера я наконец повидал Вредена, завтракал с ним в его клубе. Он поправился, но в Чеховском издательстве еще не был. К большой моей радости, он мне сказал, что считает издание Вашей книги почти решенным делом, — с той единственной, относящейся к нам ко всем, тяжелой оговоркой: если Чеховское издательство получит деньги. Вреден не сомневается в том, что деньги будут получены, — привел мне много доказательств этого, но все-таки знать это он не может. Как Вам, вероятно, известно, Генри Форд оставил 500 миллионов долларов на культурнопросветительные цели (при одном условии: они не должны быть связаны с политикой). Правление фордовской организации почему-то находится в Калифорнии, и заседает оно раз в месяц (на последнем заседании, как сообщают газеты, они ассигновали 12 миллионов долларов какому-то американскому университету!). Таким образом, ни Вреден, ни даже члены правления русского отдела фордовской организации, Джордж Кеннан[286] и профессор Мозли[287], не могут, по-моему, знать, когда, на каком заседании, будет обсуждаться крошечный, по ее масштабам, вопрос о Чеховском издательстве. Оно ждало ответа еще в мае. Теперь говорят о конце ноября, раз в октябре вообще заседания не будет.

Совершенно конфиденциально скажу Вам, что Александрова и Терентьева обе заговорили со мной о Ваших «конкурентах», Слониме и Струве, и заговорили по своей инициативе: я по понятным соображениям ни слова не сказал об этом. Обе чрезвычайно Вас хвалили: и те страницы, которые Вы им прислали, и другие Ваши работы. И обе, особенно первая и особенно о первом (об его, Слонима, писаниях), высказались очень отрицательно (как Вы догадываетесь, я молчал и только хвалил Вас, не сказав ничего о С<лониме> и С<труве>). Еще более обрадовало меня то, что и Вреден вчера, хотя и гораздо более сдержанно, сказал мне, и опять по своей инициативе: «Нам предлагал книгу об эмигрантской литературе и Слоним, но какой же он конкурент Адамовичу!»