Доктор Нонна - Шлемазл Страница 14

На стеклянных полках от пола до потолка – а больше в комнате ничего не было, – в прозрачных банках разной формы были выставлены экспонаты его коллекции.

Сначала Бэлла оцепенела, молча переводя взгляд с полки на полку, затем попятилась к двери.

Уйдя в свою спальню, она легла не раздеваясь на покрывало. Когда пришел Эдик, она заговорила с ним:

– Эдик, счастье мое, я не смогу находиться в этой квартире. И Олег здесь погиб, и… коллекция. Как здесь будет жить Эдит? У нас теперь есть деньги, купи дом, хочу видеть из окна деревья. – И Бэлла провалилась в тягучий, черный сон.

Жилье Эдик присмотрел на Новорижском направлении – хороший дом в престижном элитном поселке. Роскошнее, чем был у них в Америке. Плохо, что соседние дома стояли слишком близко, окна в окна.

Можно было поискать другой особняк, дальше от Москвы и дешевле. Но в квартире на кровати лежала Бэлла и отказывалась вставать. Обещала начать лечиться, когда переедет в свой дом.

Подписывая документы, Эдик впервые в жизни не просчитал до конца возможные затраты – на новые автомобили, страховки, налоги, лечение и ежедневные расходы на продукты и коммунальные услуги.

После всех трат денег оставалось в обрез.

А Бэлла теряла интерес к жизни. Химиотерапию переносила очень тяжело, от еды отказывалась, жила на травяных отварах и чаях Мао Тена. Она потеряла все волосы, кожа стала тусклой. Похудела так, что больше походила на мумию.

Оставшись один на один с любимым, смертельно больным человеком, Эдик понял, что отчаяние сведет его с ума. Он вызвал из Америки Эдит с Ксенией и Сергея.

Получив очередные счета, Эдуард позвонил Марку.

– Нам необходимо встретиться.

– О’кей, не вопрос. У меня как раз выходной. На Тверской есть уютное кафе. В час дня годится?

– Да. Только с одеждой не переборщи, оденься скромнее, не в гей-клуб идем.

– Понял, Эд. Буду как член политбюро – в черном костюме и до синевы выбритым.

В кафе Эдуард сел напротив Марка, действительно пришедшего в черном костюме, и без предисловий объявил:

– У меня кончились деньги. Чтобы начать новый бизнес, нужен миллион баксов. Брать кредиты в российском банке – безумие. Мне нужно продолжать лечить Бэллу, содержать дом… Димку я уже «обесточил», он сидит без денег, а у него жена второй раз беременна, ждут двойню. Основной капитал наших фирм мы трогать не можем, он вложен в оборот. Я в затруднении, не знаю, что делать.

Марк смотрел на Эда, парня, которым восхищался несколько последних лет. Сегодня он был одет небрежно – в спортивную куртку, в джинсы и тяжелый вязанный свитер и от этого казался еще моложе. Этот красавец был его другом, отчимом и отцом его сестры. Марк мало кому сочувствовал в этой жизни, но Эду он отказать не мог.

– О’кей. У меня есть план. За нашу с Бэллой квартиру дадут миллион долларов, плюс я нашел покупателя на свою коллекцию. В Амстердаме… Он предлагает полмиллиона опять же зеленых.

– Коллекция уедет из квартиры, и это хорошо. А еще и за деньги… – Эдуард достал сигареты, закурил и смерил своего родственника и друга взглядом, который перестал быть иронично-снисходительным. – А где ты будешь жить, Марк? Зарабатываешь в своей анатомичке копейки.

– Я начал преподавать. Мне хватает. Квартиру я себе сниму.

Длинноногая официантка поставила на стол перед молодыми мужчинами две чашки кофе и две тарелки с чизкейком. Девушка профессионально улыбалась, ожидая жадных мужских взглядов.

Марк посмотрел на нее равнодушно, Эд, оценив короткую юбку, тонкую блузку и чулки до половины бедра, подумал, что девушка или простудит придатки, или начнет чихать и кашлять. Девушка не поняла их взглядов и ушла недовольная.

– Марк, ты думаешь, квартира продастся быстро?

– Моментально. В нашем районе бешеный спрос на жилье.

– Отлично. Я хочу возобновить бизнес в России вместе с тобой. Мне нужен помощник, Марк! Черт тебя дери! Из-за Бэллы я не смогу сейчас разорваться.

– Я подумаю. Мэйби[12].

Марк раскрыл книжку со счетом, вложил в нее купюру.

– Эд, ты свой кофе будешь?

– Нет, домой пора, что-то душа не на месте, и Эдит все время капризничает, не может привыкнуть к новому дому, а я постоянно в делах… Поеду.

– Я тоже поеду.

Мужчины встали, оставив нетронутыми кофе и чизкейки, и вышли из кафе.

Официантка взяла книжку. Денег было ровно по счету, без чаевых.

– Пидоры, – презрительно скривилась она, после чего взяла с тарелки пирог и надкусила.

Домой Эдик вернулся окрыленный. Малышка щебетала, Ксения пела. В доме пахло пирогом с капустой и борщом. Эдик поцеловал дочку и пошел в комнату к Бэлле.

В ее комнате стоял полумрак. Здесь доминировал другой запах – пахло лекарствами.

Дежурившая медицинская сестра смотрела на него с испугом. Жена лежала без сознания. Эдик схватил запястье Бэллы и автоматически начал считать пульс – он был нитевидный.

– Она в таком состоянии уже два часа, – заговорила сиделка. – Я выполнила все рекомендации лечащего врача, но ничего не изменилось. Сижу, жду или вас, или врача.

Бэлла не открывала глаза. Дыхание ее было резким и тяжелым. Вдруг во время выдоха появился присвист.

«Она уходит… Уходит моя любовь, моя жизнь… Это агонизирующее дыхание. Остались минуты», – подумал Эдик и позвонил Марку.

– Бэлла… – Дальше говорить он не смог, горло перехватил спазм отчаяния.

– Нет, нет! – закричал Марк. – Я выезжаю!

– Поторопись.

Эдик попросил медсестру выйти, он хотел остаться с женой наедине.

Он взял Бэллу на руки – она была словно пушинка – начал ходить по комнате и баюкать ее, как ребенка.

– Любимая! Помнишь, как я говорил, что хочу умереть вместе с тобой, в один день, а ты сказала, что умрешь первая, что ты старше? А я не согласен! Я не согласен, слышишь, любимая! – По покрытым щетиной щекам текли слезы. Он целовал ее худенькие плечи, облысевшую голову, холодевший лоб. – Я не достоин называться врачом… Я не могу спасти самого дорогого для меня человека… Я не врач!..

Вдруг Бэлла вздохнула, открыла глаза и сказала:

– Ты самый лучший врач в мире! Ты спасешь еще тысячи жизней. Я люблю тебя, родной!

Она вздохнула еще раз, и Эдик почувствовал, что его богиня умерла.

Он положил ее в кровать и полчаса сидел рядом. Не плакал, просто прощался со своей любовью.

В комнату вбежал Марк. Он опоздал.

Глава 21

Откуда Эдик черпал энергию, продолжая бороться за свое существование? Он должен был выжить!

После похорон жены он вплотную занялся созданием новой фирмы.

Марк как-то необычайно быстро продал квартиру и стал его компаньоном.

С коллекцией фаллосов получилось гораздо интереснее. Коллекционер из Амстердама заранее похвалился среди своих «соратников» предполагаемым интереснейшим приобретением и, соответственно, прекрасным вложением денег. Коллекционер был не единственным сексуально обеспокоенным, нашлись и другие «любители».

На электронную почту Марка пришло предложение устроить аукцион. Коллекцию даже не нужно было вывозить, торги должны были пройти в Интернете.

Демонстрация неограниченных материальных возможностей у покупателей заняла всего пятнадцать минут – с девяти утра до девяти пятнадцати. В конце того же дня к Марку приехали представители покупателя и передали документы, подтверждающие перевод на его счет одного миллиона двухсот тысяч долларов. Марк, которому коллекция поднадоела, обрадовался деньгам и освобождению от своей мании.

Через полгода совместной работы в лабораториях России и Америки Эдик, Димка и Марк создали мощнейший антиоксидант и назвали его «Бэллвите» – в честь Бэллы.

Эта биологически активная добавка на основе китайских и российских трав применялась во время агрессивных методов лечения для улучшения качества жизни пациентов, страдающих онкологическими заболеваниями, и очень помогала им.

Марк перестал снимать квартиру. Ему, как он жаловался Эдику, было тоскливо жить одному, и он переехал жить в дом друга.

Через пару месяцев возникла проблема, о которой молодой вдовец сначала и не думал, – Марк в него влюбился.

Ему, коренному москвичу по отцовской линии, сыну профессора, внуку академика, все доставалось «по щучьему велению», а бытовые трудности казались сложнее биохимии в институте. Оторвалась пуговица – вопрос нерешаем, надо долго просить маму. Потерялся проездной – придется умолять отца купить новый, забыл деньги – остался голодным. До трагедии с отцом он не знал, сколько стоят хлеб, молоко или мясо. Зато Эдик, приехавший в Москву из Литвы, воспитанный в нищей семье, бытовые и финансовые вопросы решал сам, ни на кого не надеясь, и это вызывало и уважение, и зависть.

Марк не винил друга в смерти отца, но в институте сторонился его. Он хотел, чтобы все было как раньше и дико стеснялся беременности своей мамы. Он украдкой смотрел на Эдика на лекциях, краснел при столкновении на практических занятиях.