Петр Северцев - Хакер и ведьма Страница 16

– Кто же сыграет, по-вашему, роль Горбачева? – улыбнувшись, спросил я.

– В Москве подберут кандидатуру, а когда надо будет – этого уберут, тем или иным способом.

– Что вы имеете в виду?

Нырялов не успел ответить на мой вопрос, так как в предбанник заглянул Малявский и, глядя на своего подчиненного поверх очков, сказал:

– Борис, нам не хватает для пакета двух информаций. У тебя, может быть, есть что-нибудь?

Нырялов нахмурился, потом неожиданно просветлел, хлопнул себя по лбу и произнес:

– Конечно, есть! Настоятель церкви умер!

Малявский поднял брови, сделал изумленный вид и почти закричал:

– Так чего же ты тут стоишь?! Это же надо ставить в топ-ньюс!

Нырялов спохватился и стремительно пошел в комнату.

– Марина, видишь, у нас все нормально, есть еще одна информация, причем такая хорошая, весомая информация! – поведал Малявский симпатичной брюнетке за компьютером.

– Вот и хорошо, – согласилась Марина.

«Да уж, чего хорошего, человек умер», – подумал я. Хотя я понимал, что журналист не может быть не циничным в таких ситуациях. Это просто издержки профессии.

Я посмотрел на часы. Оставалось часа три до того момента, когда с визитом ко мне должен был нагрянуть человек по фамилии Полежаев, у которого, согласно поступившей мне в почтовый ящик записке, есть для меня интересная информация. Все это было несколько странно, но события последних дней вообще не отличались особой логикой, и я перестал их контролировать с позиции разума, плывя по течению. И решил переждать эти три часа в стенах информационного центра…

– Здравствуйте, Полина, рад вас видеть, – приветствовал я зашедшую в маленькую комнатку еще одного эксперта по религиям.

– Здравствуйте, – ответила Полина с улыбкой, скидывая с плеча сумку, в которой я увидел все те же «Введение в дзэн-буддизм» и «Бхагават-Гиту».

«Вот ведь какие бывают «уехавшие» люди! – подумалось мне. – Едут, едут, кто на чем! Кто на сексе, кто на религии, кто на дьявольщине!»

Обуреваемый этими мыслями, я решил задать вопрос, который косвенным образом касался одной из последних рекомендаций Приятеля.

– Скажите, Полина, много ли вы знаете людей, одержимых различного рода идефиксами?

– Ой, вы знаете, по идефиксам у нас специалист Марина Лобанова, – извиняющимся тоном ответила Полина. – Позвать ее?

– Это та брюнетка за компьютером? – спросил я.

Увидев утверждающий кивок Полины, я воскликнул:

– Конечно, зовите!

Спустя полминуты в комнатку вошла Марина и экспансивно произнесла:

– Мне сказали, что у нас в гостях знаменитый детектив Мареев. Ну как можно не помочь ему в расследовании преступления века!

– Рад, что вы с таким пониманием относитесь к моей скромной деятельности, – учтиво ответил я. – Марина, меня интересуют люди, одержимые идефиксами. Пока что вываливайте все, что знаете по этому вопросу, все, что касается ваших знакомых, коллег и друзей. Я потом сам разберусь.

– Таких людей сколько угодно. Возьмите хотя бы наш Тарасовский информационный центр! – помпезно начала Марина. – Сама идея существования этого средства массовой информации является идефиксом для ее бессменного директора Яна Малявского. Это же просто подвиг – сохранить в условиях просвещенного провинциального тоталитаризма независимое агентство новостей! Вы же сами, наверное, знаете, как наш губернатор не любит критику. А мы прошли через многое: через кражу оргтехники, через избиения сотрудников, через безденежье… Правда, от последнего так и не избавились. Словом, маленькая, но гордая птичка…

– Марина, а если о конкретных людях?

– Люди?! – воздела руки к потолку Марина. – Есть и люди. Возьмите, например, руководителя нашей службы информации Светильникова. Наша редакция, пожалуй, единственное место его работы, где он надолго задержался. Дело даже не в том, что он часто менял места работы, а в том, что без судебного процесса он не уходил никогда. Или, например, наши верстальщицы. Что одна, что другая. Даша Корнеева…

В этот момент дверь в комнатку с шумом распахнулась и с еще большим шумом закрылась. Все это сопровождалось осыпанием штукатурки с потолка.

– Коз-з-зел! – прошипела рыжая, невысокого роста молодая женщина, одетая в свитер и черные джинсы.

– Дашенька, что такое? – скорчила гримасу Марина. – Кто тебя обидел? Какой-нибудь очередной поклонник, который не был в курсе, что ты у нас первая феминистка в городе?

– На себя в зеркало бы посмотрел, прежде чем обнимать за талию! Коз-з-зел!

– Вот так вот, – насмешливо констатировала Марина. – Сколько сердец разбивалось об эту глыбу льда! Дашенька, но ведь мужчины – они же не все плохие…

– Хороший мужчина – это мертвый мужчина, – категорично обрубила Даша, усаживаясь за компьютер.

От этих слов у меня екнуло в сердце, и по всему телу пробежала предательская трусливая дрожь. Даша же в подтверждение своих слов с силой нажала на клавишу мышки и направилась, фигурально выражаясь, на свидание с бесполым и мертвым текстовым редактором Пейджмейкером. У него, видимо, в глазах Даши было одно неоспоримое преимущество – никогда и ни при каких обстоятельствах он не позволит себе обнимать ее за талию.

– Но зато, Валерий Борисович, к женщинам у нашей Дашеньки более интересное отношение, – продолжила Марина. – Периодически на нее нападает желание взять подругу на руки и вынести из комнаты в коридор. От этого она испытывает удовлетворение, близкое к сексуальному.

Даша вдруг улыбнулась, еще раз «кликнула» мышкой, резко встала из-за компьютера, подошла к Марине, взяла ее буквально в охапку и понесла из комнаты.

У Марины округлились глаза и приняли картинно-испуганное выражение.

– Если уронишь, ведь убью! – прокричала она, обвивая руками шею подруги.

Но этому не суждено было сбыться. Даша ногой открыла дверь, вынесла Марину в соседнюю комнату и поставила на ноги. После чего невозмутимо, с довольной улыбкой прошла назад и снова заняла свое место за компьютером.

Марина отряхнулась, снова зашла в комнату и подошла ко мне.

– А Лина Кобелева! – кивнула она в сторону флегматичной беловолосой мадам, с отсутствующим выражением лица водящей мышью по коврику. Лицо ее показалось мне знакомым.

– Дело даже не в том, что она абсолютно равнодушно воспринимает все закидоны нашей эмоциональной феминистки Даши. У нее тихое помешательство на двух вещах. Она уже два года читает «Трех мушкетеров» и каждый день смотрит программу «Время». Если она не посмотрит эту программу, у нее на следующий день бывают головные боли.

– Марина, вы ничего не понимаете, – вежливо ответила Кобелева. – «Три мушкетера» – для души, программа «Время» – для ума. Все очень гармонично.

– Не совсем, – возразила Лобанова. – Есть еще тело.

– Что касается тела, то это вопрос интимный, – тихо сказала Лина. – Я предпочитаю решать его вдали от людских глаз.

Марина посмотрела на меня, скептически сложив губы, как бы подтверждая, что случай здесь действительно тяжелый.

Я сочувственно покачал головой. Тарасовский информационный центр оставлял у меня впечатление сумасшедшего дома. С тоской глядя на часы, я отметил, что до времени, на которое неизвестный мне господин Полежаев назначил со мной встречу, осталось около полутора часов. Что ж, развеялся я вполне неплохо – после сегодняшнего мрачного начала дня информация о чужих «загонах» выглядит весьма весело. Я уже начал вспоминать о собственных маленьких идефиксах и пришел к выводу, что самой оригинальной и отличающей меня от других, особенно в этой стране, принципиальной идеологической составляющей служит то, что я никогда не пью на свои деньги. Этот мой принцип всегда вызывал у окружающих широкий спектр чувств: от легкого недоумения до обвинений в скупердяйстве. Может быть, поэтому у меня не так много друзей.

Марина еще долго что-то говорила о приметах, в которые верили ее бабушка с дедушкой, о приколах ее подруг и друзей. Я слушал эту информацию уже вполуха, размышляя одновременно о причудах, которые выкидывает человеческая психика.

А состояние этой субстанции у меня лично в последние дни вызывало определенные опасения. Гробы на моих «Жигулях», электрические кресты, гормональные бури, навеянные весной и подстегнутые массажем, который делала мне Лариса… Словом, полный кошмар. И полное отсутствие четкого направления расследования. Приятель тоже, видимо, находился в некоторых «непонятках» по этому поводу, коли дошел до советов дарить одной из смутно подозреваемых персон два килограмма мандаринов…

Из состояния задумчивости меня вывел знакомый голос, который на протяжении последних нескольких дней преследовал меня как в мыслях, так и наяву.

– Даша, как дела на личном фронте? Линочка, здравствуй, – с ехидцей в голосе произнесла Крикунова, обращаясь к двум верстальщицам.

Ее тон резко контрастировал с тем, которым она говорила сегодня утром, когда мы встретились у больницы. Похоже, нескольких часов ей хватило для того, чтобы возвратить себе обычное жизнерадостное настроение.