Максим Жуков - Объект «Кузьминки» Страница 16

Я вообще подумал вначале, что промахнулся. Сами понимаете, новая баба – новые горизонты. Но дело было не в этом. Дело было в другом.

Дело было в размере.

В размере ее влагалища.

Всякое, конечно, случалось в моей жизни, но… ТАКОГО бездонного горного ущелья, вернее – ТАКИХ пугающих пространственных глубин я никогда не встречал даже у сорокалетних видавших виды и траченных жизнью многоопытных женщин.

Если с пониманием формы и ее прямой зависимости от телесной конституции я более-менее определился – у Оксаны оказалась “розочка” (да еще какая!) – то вот с шириной, глубиной и измерением прочих дамских параметров явно сплоховал… Впрочем, тут ведь ни за что не угадаешь. И никогда заранее не определишь…

У мужиков все как-то проще: форма и размер полового члена после наступления физической зрелости являют собой величину постоянную и почти неизменную. Если не учитывать, конечно, всякие “дополнительные возможности”, как-то: вшитые под кожу стальные шары или вживленные “под уздечку” пластмассовые усики, сделанные из рыболовной лески, а также закаченные в крайнюю плоть при помощи шприца пчелиный воск, парафин, вазелин и прочие вредные для здоровья инородные наполнители, которые, перед тем как ввести, предварительно разогревают на открытом огне и тщательно доводят до жидкого состояния.

В общем, мужской половой член целиком и полностью вырастает и формируется к двадцати пяти годам и, если его искусственно не модифицировать, таким и остается по величине и размеру на всю последующую жизнь.

Совсем не так обстоят дела с женской “песдой” (как говорит научаемый своей младшей контркультурной сестрой мой напарник Сережа Роскошный). Для меня до сих пор остается загадкой внутренняя, так сказать, довольно плохо изученная жизнь этого органа; его развитие; возрастные изменения; сужение и расширение в месячные циклы; его разнообразные реакции на беременность и на различные уровни сексуальной активности…

В общем, черт ногу сломит в этих гинекологических проблемах и физиологических подробностях. Однако одно я знаю точно: внешний вид влагалища – будь то “розочка” или “щель” – никогда и ничего не скажет вам о его объеме или глубине.

На этот раз меж Оксаниных худых и стройных ног мне досталась не только “розочка”, что было крайне волнующе и приятно, но и огромная, безразмерная рабочая “лохань”, что совсем не радовало и благоприятным обстоятельством, в любом случае, оказаться для меня не могло.

Обвинять Оксану в наличии такой “раздолбанной дырки” мне показалось тогда и слишком грубым, и совершенно нецелесообразным. Откуда я знаю, было ли это следствием ее бурной половой жизни, предшествовавшей нашему знакомству, или же она родилась с такой… “горной расщелиной”. Хотя нет, родиться с такой дырищей она, само собой, никак не могла… Это точно!

Даже если обвинить Оксану в этом, условно говоря, грехе, то сразу возникнет закономерный и вполне оправданный вопрос: почему же у меня такой маленький и не совсем подходящий ей по размеру стручок (хотя он, конечно, не маленький, а скорее средненький… впрочем, кому это, по большому счету, интересно?)

В самом деле – почему?

Вот и думай теперь, что лучше для койки: неглубокая асексуальная “щель” или лишенная “дна и покрышки”, но разбухшая от неги и наслаждения, свежая и влажная “розочка”. Впрочем, мне неоднократно встречались и “щели” неизмеримых глубин, и “розочки” весьма внушительных размеров.

…Я все-таки кое-как кончил. Прямо в нее. Презерватив она мне надеть не предложила (экономит, наверное, – подумал я с каким-то малодостойным злорадством). Своих же “презиков” я дома никогда не держал и вообще всю эту противозачаточную дрянь не люблю – даже очень тонкую и дорогую, со всякими там фруктовыми ароматами и приторно-сладкой синтетической смазкой…

Я с какой-то радостной судорогой откинулся на спину, потом восстановил дыхание, встал и заботливо поправил подушку под ее головой. Обычного отвращения, наступающего сразу же после таких вот случайных и скоропалительных соитий, я, как ни странно, не почувствовал.

Собираясь пройти в ванную и стоя над Оксаной, как победитель над поверженным врагом, я, желая подурачиться и похохмить, намеренно громко продекламировал старинные, но не утратившие своей актуальности по сей день, классические строки:

Открылась бездна звезд полна,Звездам числа нет, бездне – дна…

Оксана, с ходу оценив мою “полупрозрачную” шутку, приподнялась на локте и моментально отреагировала:

– Хм. Давай быстрей, мне тоже под душ надо – твой “бахчисарайский фонтан” смыть… и обезвредить.

Да. Неплохо нас учили в советских общеобразовательных школах. Особенно русскому языку и литературе.

Посетив вслед за мной ванную комнату, Оксана откинула мокрое полотенце на спинку стоящего возле дивана стула и, переступив через меня, легла на дальний край к стенке, бесцеремонно повернувшись ко мне своей худенькой, с проступающими хрупкими позвонками, но гордой и прямой аристократической спиной.

Я выдержал небольшую паузу и злонамеренно спросил:

– Интересно, ты с этой бездной между ног родилась уже, или она у тебя потом в результате естественного роста образовалась?

Оксана несколько секунд помолчала, видимо решая, что ответить и, слегка повернув голову, задумчиво произнесла:

– Лучше отгадай загадку, скажи: почему у гориллы такие большие ноздри?

Я смутился. Бред какой-то. Причем здесь горилла? Да еще с ноздрями. И вообще, что это за намеки за такие! И что за манера – вопросом на вопрос отвечать? От прямого разговора увиливать?

– Не знаю я, Оксана. Я по приматам, видишь ли, не специалист. Не приходилось мне с ними как-то… И загадки я плохо разгадываю: что для меня правильно, то для других, как правило, неверно… И наоборот.

– Не знаешь, значит?

– Не знаю.

– Я так и думала, – съехидничала Оксана и, повернувшись на спину, посмотрела на меня игривыми, слегка прищуренными глазами:

– Запомни: у гориллы такие большие ноздри, потому что у нее очень – понимаешь! – ну просто о-о-о-чень большие пальцы!

Убедившись по моему лицу, что я, как говорит сестра Роскошного, “всосал”, Оксана опять легла на бок и отвернулась к стенке.

Лучше бы не спрашивал.

Есть на этом свете вещи, которые знать совершенно не обязательно.

Лежи теперь и думай, какой величины были те самые “гориллы”, то есть их “пальцы”, которые побывали в тех “ноздрях” – точнее, в одной, Оксаниной “ноздре”, которая у нее, между прочим… и между этим… и между, собственно говоря, тем… К тому же, как часто это происходило? И сколько они провели там времени, чтобы Оксанина злополучная “ноздря” – которая у нее одна… и которая, в общем-то, не ноздря вовсе – разрослась до таких вот невообразимых и крутых размеров?.. И каково было общее количество этих горилл, успевших до меня поковырять… или, условно говоря, посетить… всеми своими пальцами, руками, губами…

О, нет!

Нет! Нет! И еще раз нет!!

Повторяю: лучше бы не спрашивал. Как говорится: меньше знаешь – крепче спишь. (И уж точно меньше думаешь, беспокоишься и переживаешь…)

11

– А еще, Серега, гравитация оказывает существенное воздействие на процесс старения нашего организма, а также на образование в наших задницах геморроидальных узлов.

– Это как?

– От постоянного давления жировая прослойка и кожные покровы на твоем, с позволения сказать, лице с возрастом медленно, но верно оттягиваются: образуются складки, кожа съебуривается и обвисает, и вместо молодой и привлекательной физии мы имеем сморщенный и непотребный обезьяний зад. Но тебе до этого еще далеко, да и мне, будем надеяться, тоже, – заключаю я, искоса окидывая взглядом ободранный угол расположенной неподалеку хрущевской пятиэтажки, как я уже говорил, скорее всего, моей ровесницы и одногодки (хотя, по-моему, “ровесница” и “одногодка” – это одно и то же…).

– А геморрой-то тут причем?

– Видишь ли, Сережа, с того момента, как наш вид стал прямоходящим, у нас изменилась, под воздействием гравитации, структура расположения костей по всему телу вообще и в области таза в частности.

– Ну и что?

– За счет этого ткани в прямой кишке заняли неестественное для себя положение. Гравитация стала оказывать на них изначально непредусмотренную природой избыточную и вредоносную нагрузку…

– Ясно. Я все понял. Не грузи меня больше. Мне и так с похмелья жить не хочется, а тут ты со своим геморроем. И так у меня все через жо…

– Вот-вот, и с жопой у тебя, небось, не все в порядке… Больно живо ты на эту тему реагируешь.

– Ну, насчет прямохождения и изменившейся в связи с ним костной структуры – это ты загнул, – влезает внимательно слушающий наш разговор задумчивый и печальный таксист, услугами которого, если мне не изменяет память, отказалась позавчера воспользоваться Оксана.