Всеволод Нестайко - Загадка старого клоуна Страница 22

– Вот видишь, – засмеялся старик. – А ты говорил: «Какие деньги?» Ну вот что… Убери эту мерзость и сам убирайся. Из-за тебя в хате дышать нечем стало. Фу!..

Дед Хихиня наклонился, взял брезгливо Рыжего Августа, как поганого щенка, поднял и понёс на вытянутых руках к двери. Толкнул им дверь, перенёс через порог и осторожно положил на землю.

Брезгливо отряхнул руки и весело засмеялся.

Я взглянул на Рыжего Августа – до чего же жалок: котелок съехал на глаза, штанины задрались, и из-под них торчали худые, белые, испещрённые синими жилками ноги.

Стоя на четвереньках, он и в самом деле выглядел, как побитая собака.

Вдруг он всхлипнул:

– Я… за эти деньги убийцей, может, стал, а вы…

И вдруг, как на пружинах, вскочил с земли (всё-таки он был циркач!) и бросился к старику. В руках у него блеснул нож.

Но старик с неожиданной для его возраста ловкостью перехватил руку клоуна, скрутил так, что аж хрустнуло, – нож выпал на землю.

И опять Рыжий Август стоял на коленях перед стариком, скрюченный, скособоченный от боли и страха.

А старик спокойно смотрел на него и пренебрежительно смеялся:

– А ты и в самом деле убийца. Только жалкий. Убийца-неудачник. Мне бы тебя раздавить как клопа. Ты же меня убить хотел. Но я брезгую. Одно только скажу, – улыбка мгновенно исчезла с его носатого и губастого лица, и оно стало страшным, – прочь из Киева! Чтобы и духу твоего вонючего не было! Я тебя отпускаю и даю тебе полчаса. Нанимай лошадей и скачи куда глаза глядят! Я потомок запорожцев. А казаки слов на ветер не бросали. Кыш!

Он повернул Рыжего Августа к себе спиной и лягнул его своей огромной босой ногой в спину. Рыжий Август сразу бросился наутёк.

А вслед ему катилось дедово весёлое:

– Хи-хи-хи-хи!..

Я почему-то подумал, что это, может, была последняя реприза Рыжего Августа, последний смех, вызванный им у зрителя.

Теперь понятно, почему так неожиданно и загадочно исчез Рыжий Август, ничего не сказав никому и даже не забрав своих вещей.

Страх перед местью старика выгнала его из Киева. Деньги у него были, и это его спасло. В цирке он уже не выступал. Занялся коммерцией аж в Сибири. Стал владельцем ювелирных магазинов, а потом… Да разве мог знать Хихиня, кем станет Рыжий Август потом?

Перестав смеяться, дед Хихиня сплюнул и стал возиться возле цветов, высокий, костлявый, могучий, как старая груша, возвышавшаяся над его куренём.

И, поливая цветы, дед весело напевал:

Ой уже чумак дочумакувався.Продав штани та й у боки взявся.

Ещё и подыгрывал себе на сопилке, которую держал одной рукой.

Он мне очень нравился, этот дед Хихиня.

И хоть внешне он совсем не походил на моего деда Грицька, было у них что-то общее – одинаковый у них был характер. И морщинки возле глаз у них лучились одинаково во время улыбки.

Я с нежностью смотрел на деда Хихиню, понимая, что сейчас, наверное, нам придётся расстаться и я никогда его больше не увижу. А мне так не хотелось расставаться! Так хотелось хоть словом перемолвиться с ним.

Я подлетел к Чаку, всё ещё прятавшемуся за кустом дерезы, и рассказал ему о том, что произошло в хате, что говорил Хихиня о своём пращуре Тимохе Смеяне.

Чак внимательно выслушал, задумался.

– А можно, я немного поговорю с дедом Хихиней? – спросил я. – Но тогда придётся, наверное, возвращаться в своё время. Можно?

– Ну что ж… Давай. Идём! – решительно сказал Чак.

Я почувствовал, как налилось весом моё тело, почувствовал ногами земную твердь и сразу же оцарапался о дерезу.

На лице деда Хихини отразилось удивление, когда он увидел нас.

– Здравствуйте, дедушка! – хриплым от волнения голосом сказал я. – Здорово вы этого Рыжего Августа… Так ему и надо!

– А!.. Здравствуйте, ребята! – смешно разинул старик губастый рот. – Вы что, с неба упали? Как это я вас не увидел?

– Почти, – весело сказал я. – Мы из будущего.

– A-а… ясно, – улыбнулся дед. – А чего ж это вам в прошлое скакать приспичило?

– Так вот эта самая смех-трава нас интересует. Веселящее зелье.

– И вас тоже… Ага.

– Скажите, а вы правду говорили Рыжему Августу или только так, чтобы отделаться?

– О чём?

– Ну, о том, что не знаете секрета смех-травы, о предке своём Тимохе Смеяне, который якобы знал этот секрет.

– А вы слышали?

– Я – нет, – сказал Чак. – А он слышал. Он невидимый был.

– Ага. Ясно. Если невидимый, тогда мог.

– Так что? Правду вы говорили или…

– Правду. Я вообще никогда не вру и врунов не люблю. Потому и вам поверил. Потому что чувствую: не обманываете.

– Не обманываем, – как можно серьёзнее сказал я.

– Тогда скажите, как там у вас в будущем?

– Хорошо. Только… уроков много задают.

– Ясно. Уроков во все времена много задают. А царь какой? Как зовут его?

– Нет никакого царя.

– Да ну! Эх! Хоть бы одним глазком посмотреть!

– Я бы вам показал, но не знаю, можно ли в будущее так же попадать, как в прошлое. Вот я же материализовался, чтобы с вами поговорить. Специально. Вот ещё немножко поговорим – ия исчезну.

– И ты тоже из будущего? – дед Хихиня обратил внимание на гимназическую форму Чака.

– Да, – отозвался Чак. – Мне вот уже столько лет, сколько и вам.

– Смотри, как сохранились, – насмешливо прищурился Хихиня, осматривая мальчишескую фигуру Чака в гимназической форме.

– Да вы не смотрите на него сейчас. Ему сейчас двенадцать, как и мне, – объяснил я. – Потому что это же семьдесят лет назад. А меня совсем нет. Поэтому я и невидимым был.

Толстые губы Хихини округлились бубликом.

– Во-от оно что! Ясно. Заглянули бы вы хоть на пару минут в моё детство. Рассказали моему дядьку Миколе, что… исполнились слова Тараса Шевченко…

– А вы разве знали Шевченко?

– То-то и оно, сынок, – улыбнулся Хихиня. – В восемьсот пятьдесят девятом он же на Приорке жил, по соседству…

Всё-таки он был необыкновенным стариком, этот дед Хихиня. Его ничто не удивляло. Даже такая странная вещь, как человек из будущего. Чудаков ничто не удивляет.

– Послушайте! – вдруг оживился он. – Не знаю, как вы это делаете, но если так, то отправляйтесь, ребята, к моему предку Тимохе Смеяну, в тысяча шестьсот сорок восьмой год, и узнаете у него секрет веселящего зелья. Я бы и сам…

Он не досказал, потому что в это время его перебил звонкий женский голос:

– Ой, смотрите, чтобы вы сами в Кирилловку не попали!

Мы обернулись.

Из-за хаты, раскрасневшаяся, с цепом в руках, внезапно появилась та же молодица, которая привела Чака сюда.

– Ах вы бессовестные! – набросилась она на нас. – Смеётесь над стариком! Издеваетесь! Я всё-всё слышала! Ах вы! Вот я вас!

Она махнула цепом. Я не успел уклониться, и цеп щёлкнул меня по голове.

Бомм!..

В глазах у меня потемнело.

Глава XІ

Мы едем в музей. Неожиданная встреча. «Завтра в четыре!»

Я стоял рядом со старым Чаком в сквере на площади Богдана Хмельницкого. Голова у меня немного болела от удара цепом, но шишки не было.

– Ты на молодицу не обижайся, – улыбнулся Чак. – Она же думала, что мы насмехаемся над Хихиней, защищала его от мальчишеских насмешек.

– Я и не обижаюсь. Я всё понимаю, – улыбнулся я, по-

– Ты же слышал: «Отправляйтесь в тысяча шестьсот сорок восьмой, и узнаете секрет веселящего зелья.

– Это он серьёзно?

– Кто его знает.

– Так, может… А? – с надеждой глянул я на старого Чака.

Мне так понравились эти путешествия в прошлое. И так безудержно хотелось узнать секрет смех-травы, веселящего зелья, которое делает людей веселыми и жизнерадостными, добрыми и остроумными на всю жизнь. А следовательно, счастливыми. Может, действительно существует этот секрет и растёт где-то в лесу или в поле смех-трава, только люди не знают о ней.

Эх! Как бы мне сейчас пригодилось это веселящее зелье!

Берегись тогда, проклятый Дмитруха! Не трогали бы меня тогда твои насмешки, издёвки, жужжание твоё отвратительное!

И ваше хихиканье подлое, Монькин, Галушкинский, Спасокукоцкий и Кукуевицкий!

Эх! Я бы тогда…

Чак как-то загадочно улыбнулся и сказал:

– Ну, ладно… Будь здоров, Стёпа! Мне уже пора.

– До свидания. А когда мы увидимся? – несмело спросил я, нарушив нашу договоренность.

– Не знаю, не знаю… – неуверенно ответил Чак. – Если надо будет, я тебя разыщу.

И опять, только он отошёл от меня, я сразу потерял его из виду.

В отличие от нашей школы, где все уроки проводились в одном классе, здесь, в Киеве, ввели так называемую кабинетную систему. Это значит, что первый урок в одном классе, второй – уже в другом, третий – ещё в другом и так далее. Только прозвенел звонок – собирай второпях вещи и айда, чтобы не опоздать. Ведь и позавтракать надо, и сбегать, может, куда-то или ещё что-нибудь. Конечно, это интересно (в каждом кабинете своя обстановка, наглядные пособия, аппаратура), но при этом всё время ведь следить надо, чтобы не растерять свои вещи.