Люси Монтгомери - Энни с острова принца Эдуарда Страница 23

– А куда ты денешься?! Если ты не пойдешь со мной, то я скажу Марилле, что Фрэнк Белл поцеловал тебя в школе в прошлый понедельник!

– Не виновата я! Кто же знал, что он полезет целоваться! – возопила Дора, становясь красной, как свекла.

– Но ты не залепила ему пощечину и даже не рассердилась! – усмехнулся Дэви. – И это я тоже расскажу, если не пойдешь! Давай, махнем через поле короткой дорогой!

– Но я до смерти боюсь коров, – взмолилась Дора, которая, впрочем, начинала вдохновляться идеей побега.

– Да что за бред про коров ты несешь? – воскликнул Дэви. – Они ведь моложе, чем ты!

– Но они больше! – возразила Дора.

– Да ничего они тебе не сделают! Давай, пошли! Это же здорово! Когда я стану взрослым, то вообще не стану ходить в церковь. Чего ради скучать там? Надеюсь, я попаду на небеса без посторонней помощи!

– Если ты будешь проводить так воскресные дни, то тебе прямая дорога… в другое место, – сказала расстроенная Дора, едва поспевавшая за братом.

Но Дэви ничего не боялся… пока. В аду он окажется – если окажется! – еще ой как не скоро, а удовольствие от рыбалки с Коттоном можно получить прямо сейчас! Жаль только, что Дора такая нерешительная. Она то и дело оглядывалась назад, и, казалось, вот-вот заплачет; это портило все настроение. Да ну их, этих девчонок! На сей раз Дэви не только не сказал, но даже не подумал: «А чтоб их!..» Нет, он не сожалел о том, что разок у него это вырвалось из уст – пока! Просто не стоило дважды искушать Неведомые Силы.

Маленькие Коттоны играли на заднем дворе и бурно приветствовали Дэви и Дору. Пит, Томми, Адольф и Мирабель Коттон остались одни. Их мама и старшие сестры уехали по делам. Дора облегченно вздохнула, убедившись, что, по крайней мере Мирабель дома. Ее приводила в ужас мысль о том, что она может оказаться одна среди мальчишек. Конечно, Мирабель – самая настоящая сорвиголова, но она хоть тоже носит платье! А так – почти такая же, как мальчишки – шумная, загоревшая и безрассудная.

– Мы пришли ради рыбалки, – известил всех Дэви.

– Ура! – хором воскликнули Коттоны и помчались копать червей. Мирабель везла на тележке пустую консервную банку. Доре хотелось сесть и расплакаться. Зачем только она позволила Фрэнку Беллу себя поцеловать? Сидела бы она сейчас в своей любимой воскресной школе, преспокойно бросив Дэви!

Разумеется, рыбачить на пруду они не отважились, ибо там их могли увидеть люди, идущие на воскресную службу. И вся компания ретировалась за усадьбу Коттонов, пробравшись к ручью через лес. Форели в нем было видимо-невидимо, и наших любителей-рыболовов не покидало хорошее настроение – всех Коттонов – уж это точно! – и, казалось, Дэви тоже. Не лишенный некоторого благоразумия, он снял ботинки и колготки и надел комбинезон Томми Коттона. Таким образом, болотистые места и подлесок ему были не страшны. Дора искренне жалела о случившемся. Она в тоске следовала за остальными от омута к омуту, прижимая к себе Библию и дневник. Мысли ее уносились далеко, в воскресную школу, в которой она должна была сидеть в тот момент перед любимой учительницей. Увы, вместо этого она вынуждена скитаться по лесам вместе с этими одичавшими Коттонами, стараясь не запачкать ботиночки и уберечь хорошенькое белое платье от дыр и пятен. Мирабель предлагала ей свой фартук, но Дора с презрением от него отказалась.

Улов форели был отменным; она почему-то всегда хорошо клюет по воскресеньям! За час прогульщики наловили предостаточно рыбы и вернулись в дом, к несказанной радости Доры. Она спряталась в курятник, пока все бесились на дворе, играя в пятнашки. Потом мальчишки залезли на крышу свинарника и вырезали на ней свои инициалы. Покатая крыша курятника и стог сена, стоявший рядом, подали Дэви очередную идею. Они провели «потрясно» еще полчаса, взбираясь на крышу и прыгая с нее, с визгом и воплями, прямо в сено.

Но всем преступным удовольствиям рано или поздно приходит конец. Когда колеса загрохотали по мосту через пруд, Дэви понял, что народ возвращается из церкви, и пора расходиться. Он снял одежду Томми и снова облачился в свой костюм; весь улов ему пришлось оставить. Он вздохнул: и речи не могло идти о том, чтобы забрать форель домой.

– Ну, разве мы не классно провели время? – с вызовом спросил он, когда они с Дорой шли через поле вниз по холму.

– Я – нет, – решительно сказала Дора. – И никогда не поверю в то, что тебе все это по-настоящему понравилось!

Последние слова она произнесла с особенным жаром, что вообще было не характерно для нее.

– Нет, понравилось, и даже очень! – упрямо заявил Дэви; в голосе его отчетливо звучали нотки протеста. – Конечно, ты все драгоценное время потеряла: просидела где-то, как упрямая ослица!

– Не собираюсь я водиться с Коттонами! – заявила Дора.

– Ну и зря, – заметил Дэви. – Коттоны проводят время гораздо лучше, чем мы. Они живут в свое удовольствие и говорят без обиняков то, что думают. Я решил, что тоже буду так делать.

– Но ведь есть множество таких вещей, о которых не скажешь людям прямо в лицо! – убежденно сказала Дора.

– Ни одной нет!

– Нет есть! Ты же не сможешь, к примеру, обозвать пастора «старым котярой»?

Это был полный нокаут. Дэви не ожидал такого «предметного разговора» о свободе речи. Но Дора ведь такая непоследовательная!

– Конечно, нет, – обиженно ответил он. – Слово «котяра» не входит в церковный… э… лексикон. А об этом животном я бы вообще не упоминал при пасторе.

– А если ты вынужден был бы это сделать? – допытывалась Дора.

– Ну тогда я бы сказал «престарелый кот» – или что-нибудь в этом роде.

– А я думаю, что «мистер престарелый кот» звучало бы еще изысканнее! – усмехнулась Дора.

– Надо же – ты думаешь! – передразнил сестру Дэви с презрительной усмешкой.

Дэви не чувствовал себя удовлетворенным, хотя он ни за что на свете не признался бы в этом Доре. Теперь их прогул, который он с восторгом воспринял поначалу, как азартную игру, предстал перед ним в ином свете. Угрызения совести, наконец, дали о себе знать. Не лучше ли было бы все же пойти в церковь и в воскресную школу? Да, миссис Линд любит «пилить», но зато у нее в «заначке» всегда найдется коробочка печенья, которым она может угостить. Нет, она вовсе не жадная! В тот неподходящий момент, Дэви вспомнил, что когда он случайно порвал новые школьные брюки неделю тому назад, миссис Линд зашила дырку совершенно незаметно и ни слова не сказала Марилле.

Но Дэви еще не испил до дна чашу унижений. Казалось, он должен был понять, что один грех порождает другой. Они обедали в тот день вместе с миссис Линд, и первое, о чем она спросила было следующее:

– Сегодня все присутствовали на занятиях воскресной школы?

– Д-да, – ответил Дэви упавшим голосом. – Все были, кроме одного…

– А ты отвечал «золотой текст» и Катехизис?

– Д-да.

– А деньги на сборы ты отдал?

– Д-да.

– Приходил ли сегодня в церковь мистер Малькольм МакФерсон?

– Не знаю, – Дэви подумал, что вот это, по крайней мере, хоть не ложь. Вид у него был жалкий.

– Кто-нибудь из Общества Поддержки Женщин делал объявление о мероприятиях на следующей неделе?

– Д-да… – еле слышно.

– Как прошло молитвенное собрание?

– Я… я не знаю!

– А кто должен знать? Слушайте внимательнее, вникайте лучше во все сообщения. О чем говорил сегодня мистер Гарвей?

Дэви сделал отчаянный глоток и подавил в себе последний протест совести. Он принялся с вдохновением цитировать «золотой текст», который готовил еще несколько недель назад. К счастью, миссис Линд перестала его расспрашивать, но обед не доставил удовольствия Дэви. Он съел только одну порцию пудинга.

– Да что с тобой? – удивилась миссис Линд. – Уж не заболел ли ты?

– Н-нет, – пробормотал мальчик.

– Ты такой бледный! Лучше не появляйся сегодня на солнце! – с беспокойством сказала миссис Линд.

– Сколько раз ты соврал сейчас миссис Линд? – укоризненно спросила Дора, стоило лишь им только остаться наедине после обеда.

Дэви, доведенный до отчаяния, тут же «завелся»:

– Не знаю и знать не хочу! А вы молчите, Дора Кейт!

И несчастный Дэви спрятался в укромный уголок, за поленницу, чтобы еще раз заново пережить свое грехопадение…

Когда Энни вернулась домой, усадьба Грин Гейблз уже была погружена в темноту. На дворе стояла тишина. Она почти сразу отправилась в постель, так как устала и смертельно хотела спать. На прошлой неделе в Эвонли состоялось несколько увеселительных мероприятий, которые заканчивались в довольно поздние часы. Но стоило лишь ее тяжелой голове опуститься на подушку, как дверь тихонько отворилась, и она услышала жалобное: «Энни!..»

Девушка с явной неохотой приподнялась.

– Дэви, это ты? Что случилось?

Маленькая фигурка, вся в белом, пронеслась от дверей и рухнула на постель.

– Энни, – всхлипнул Дэви, обвивая руками ее шею. – Я так рад, что вы дома! Я не мог заснуть, не поговорив с кем-нибудь!