Аркадий Неминов - Пять граммов бессмертия (сборник) Страница 33

– Питер, – слабым от волнения голосом проговорила она, – а вы не могли бы открыть эту дверь? – она оглянулась и поразилась перемене в лице парня.

Питер, явно что-то вспомнив, уже и сам без напоминания поспешно открывал дверь. Он молча шагнул в чулан и, недолго повозившись, вдруг издал сдавленный вскрик. Варя зашла в темноватое, сильно захламленное, тесное помещение, освещенное лампочкой под потолком, и увидела… себя, молодую, на портрете в руках у Питера.

Это был портрет, выполненный в манере старых фламандских мастеров, обрамленный потрескавшейся, когда очень красивой рамой. Неизвестный художник изобразил её у окна во весь рост, в простом светлом с оборками платьице, задумчиво глядящую куда-то вдаль. Она стояла вполоборота к зрителю, так, что была отчетливо видна маленькая темная родинка под левым ухом. А Варя с непередаваемым ощущением даже вспомнила это свое самое лучшее и любимое платье!

– Это – родная сестра моей прапрабабки – дочери мясника, и она была… колдуньей! – У Питера побелели губы. Еще немного, и он бы упал в обморок, но тут раздался резкий голос, приведший его в чувство:

– Питер, а Питер! – позвала мать своего сына из глубины дома.

Глава 7

Игнатьич метался по большому дому. От Вари не было никаких вестей. Последний раз она звонила позавчера.

А ведь договаривались, что она будет выходить на связь каждый день. Наверняка что-то случилось! Он знал обязательность своей жены. Дети, как могли, успокаивали его.

За время отсутствия Вари Игнатьич с Никитой нашли очень приличную мастерскую, в которой ремонтировались катера и другой мелкий водный транспорт. Хозяин ее недавно умер, а его жена, сильно нуждавшаяся в деньгах, решила избавиться от ненужной обузы. Их единственная дочь давно жила в другой стране и дала матери согласие на продажу их семейного бизнеса, который, впрочем, можно было назвать таковым с сильной натяжкой.

Налоги и прочие накладные расходы съедали большую часть прибыли от сдачи в аренду, а сейчас, когда съехали прежние арендаторы, стала и вовсе убыточной.

– Мне вас сам Бог послал! – воскликнула хозяйка, когда Адамовы пришли к ней с предложением приобретения ее мастерской. – Но у меня есть условие: все должно быть оформлено максимально быстро и за ваш счет! Если вы согласны, я вам уступлю ее на четверть меньше ее фактической стоимости. Мне надо расплатиться с долгами, к тому же во Франции, где живет сейчас моя дочь, у меня родилась внучка, и я туда должна буду уехать года на два. А там – как получится. Ну что, согласны?

О таком предложении Игнатьич не мог и мечтать! Ведь эта мастерская, находясь у самого причала, как нельзя лучше соответствовала их собственным планам. А маленькая подлодка могла бы стоять рядом на приколе. Нужны были только деньги, за которыми уехала Варя. Но пока ни Вари, ни денег не было.

Оставив хозяйке мастерской задаток и договорившись о сделке, Адамовы, посовещавшись, решили, что нужно ехать на материк и выяснить, что же с ней произошло. Отправиться на поиски жены должен был сам Игнатьич, а Никите предписывалось нанять рабочую силу для переоборудования подлодки и как можно скорее приступать к осуществлению их грандиозной затеи.

Когда Игнатьич добрался до гостиницы, в которой остановилась его жена, было уже достаточно поздно, чтобы начинать поиски. У администратора он узнал только то, что Варвара Адамова выписалась еще вчера и уехала. Игнатьич решил остаться на ночлег. Утро вечера мудренее – рассудил он и уснул, утомленный слишком большим количеством событий за один день.

Потрясенная Варя вышла на крыльцо. Переполнявшие ее чувства невозможно было описать! Теперь на все она смотрела уже совсем другими глазами – той колдуньи, дочери мясника, – как сказал про ее далекую прародительницу Питер.

– Мадам, вы не могли бы зайти в дом? – позвал ее парень, приоткрыв дверь. – Мы с мамой хотели с вами поговорить.

– С удовольствием! – ответила Варя.

Они сидели втроем за круглым столом в той самой комнате для прислуги. После того, что произошло, у голландской семьи не было ни малейшего сомнения, что Варя здесь не случайно. Во всяком случае, она отчетливо уловила их мысли в этом направлении.

– Кто вы на самом деле? – вопросы, вертевшиеся на языке у Питера, посыпались, как из рога изобилия. – Почему вы как две капли воды похожи на нашу далекую родственницу? Что вы хотите от нас? Зачем вам понадобилась вводить нас в заблуждение насчет поиска комнаты? Почему вы попросили меня открыть чулан под лестницей?

Варя не знала, что и ответить. Она и сама хотела бы это знать, и поэтому честно рассказала о своих ощущениях, о том, почему ее потянуло в этот дом, о том, что видит глазами той девушки-фламандки и помнит каждый закоулок родного жилища, не претерпевшего почти никаких изменений. И что теперь ей делать со всем этим – она понятия не имеет.

Питер все время синхронно переводил матери, которая, напряженно слушая его, постепенно менялась в лице. Когда он закончил, мать, уронив голову на стол, вдруг зарыдала горько и безутешно.

Варя поняла – женщина что-то знает! Она силилась проникнуть в ее мозг, но кроме каких-то неясных обрывков мыслей ничего не уловила.

Перестав плакать и немного успокоившись, женщина, наконец, начала рассказывать. Питер начавший было переводить, вскоре замолчал, пораженный рассказом. Он сидел, открыв рот, неотрывно глядя на мать, боясь пропустить хоть слово.

Варе переводчик был не нужен. Она улавливала все, что говорила ее родственница. Теперь она не сомневалась – само провидение привело ее в дом далеких предков!

Началось все много лет назад, когда в семье фламандского мясника родилась вторая дочь. Поначалу никто не замечал ее необычности. Но, став постарше, Лаура – так звали девочку – начала проявлять настоящие чудеса: она без труда лечила людей, читала мысли окружающих, могла навязать любому человеку свою волю, едва взглянув на него. Могла даже убить, не прикасаясь, если бы захотела!

Мясник и его жена очень боялись этих способностей своей дочери, но еще больше они боялись, что кто-то узнает об этом в городе и все дойдет до духовенства. Фламандцы не забыли те времена, когда ведьм сжигали на кострах. В их роду по отцовской линии уже была ведьма, казненная посреди городской площади таким страшным способом.

Надо было что-то делать. И тогда мясник решил отправить свою дочь от греха подальше к своим дальним родственникам – в глухую бельгийскую деревушку. Лауре тогда исполнилось 18 лет. Отец посадил ее на корабль, где капитаном был его давний знакомый, пообещавший за приличную мзду доставить ее до места. Тогда-то и был заказан тот самый портрет, написанный талантливым художником – соседом мясника.

И только потом безутешные родители узнали, что судно попало в лапы пиратов, разграблено и затоплено со всеми людьми на борту. Умирая через много лет, сильно разбогатевший мясник написал в своем завещании, что, если когда-нибудь объявится сама Лаура или ее потомки, то его семья или ее потомки должны будут безоговорочно передать родственникам половину всего имущества, нажитого к тому времени.

Само завещание хранилось в городском нотариате, а его заверенная копия вот уже без малого 200 лет переходила из рук в руки, как семейная реликвия. Хранить ее по воле умершего мясника должен был самый старший из рода, после смерти которого она передавалось на хранение следующему представителю старшего поколения.

За это время богатство семьи мясника только прирастало и, в конце концов, его потомки выкупили все здания, примыкавшие к внутреннему двору, в том числе и доходный дом, ставший впоследствии гостиницей, в которой и остановилась Варя.

Об этом документе вспоминали только в скорбные моменты ухода из жизни очередного потомка мясника. И каждый, получивший его, в глубине души надеялся, что при его жизни этот документ так и останется только семейной реликвией и ничем больше…

Игнатьич сидел в ресторанчике на первом этаже гостиницы и, рассеянно ковыряясь вилкой в нехитром завтраке, раздумывал, с чего ему начать поиски Вари. За время ее отсутствия, какие только мысли не посетили его. Первое, что пришло в голову – это полиция, которая забрала Варю из казино за мошенничество. И это был самый безобидный сценарий его размышлений. Ведь ее могли ограбить или даже убить за те деньги, что она выигрывала в казино. Кто их знает, этих обкуренных местных уголовников? В России он бы ни за что не отпустил ее одну. А здесь…

Это Олег ему напел, что в Амстердаме все спокойно, что полиция следит за порядком, а на улицах гуляют допоздна, не боясь криминала. Да и выхода у них тогда не было… Ну, не мог он ехать с ней!

Он выложил на стол маленькую Варину фотографию, на всякий случай взятую с собой, и с грустью подумал о том, как мало теплых слов он ей говорил.

– Вы ищете эту женщину? – раздался за спиной Игнатьича чей-то голос. Он вздрогнул и обернулся. Молодой официант, участливо глядя на Игнатьича, указывал на фото: – Метрдотель сообщил мне об этом. Она была здесь вчера, сидела за этим самым столиком, а затем пошла туда, – он махнул рукой в сторону коридора. – Я еще подумал, что она ищет туалет, и хотел ей подсказать, но она сказала, что все знает. Больше я ее не видел.