Владимир Гриньков - Санитар Страница 36

Паша оглянулся и увидел, как мелькнул на мгновение силуэт Подбельского. Закрылись двери особняка. Водитель машину с места тронул, освобождая дорогу троллейбусу. Сказал сквозь зубы:

– Это черт-те что, конечно.

– Что именно? – поинтересовался Паша.

– Все! – сказал водитель, озлобляясь.

Подошел Виталий Викторович, склонился к окну:

– Барсуков! Зайди к Дмитрию Николаевичу!

– Прямо сейчас?

– Да.

И начальник охраны не в себе был сегодня, кажется.

Паша поднялся на второй этаж. Секретарша голову подняла, когда он в приемную вошел.

– К Дмитрию Николаевичу.

– Да, – кивнула она. – Он ждет вас.

Подбельский из-за стола поднялся и даже пошел навстречу, чего никогда прежде не делал. Руку пожал, предложил сесть в кресло. От него все тот же запах исходил. Запах уверенности в собственной силе, как Паша для себя определил.

– Я поблагодарить тебя должен, – сказал Подбельский. – Ты молодцом вчера себя показал.

Паша не ответил ничего.

– Рад, что в тебе не ошибся.

Благодарность благодарностью, а фразы так строит, что сразу видно, кто хозяин.

– Будем считать, что экзамен ты сдал.

"Я жизнь тебе спас, сволочь. Неужели ты не понимаешь этого?" – хотелось крикнуть Паше. Он никогда себя уверенно не чувствовал, находясь рядом с Подбельским.

– Как же ты рассмотрел его?

– Кого?

– Киллера этого.

– Машина подозрительной показалась.

– Почему?

– Очень уж в удобном месте она стояла.

– Вот как? – вскинул брови Подбельский и головой покачал.

– А потом, он на красный свет поехал, – продолжал Паша. – Когда мы у особняка появились. Потому я за ним и следил.

– Страшно было?

– Нет.

Подбельский на Пашу взглянул испытующе, потом отвел глаза:

– Премию получишь.

Паша молчал.

– Тысячу долларов.

Повернулся, опять посмотрел испытующе.

– Молчишь почему? – не выдержал Подбельский. – Мало, что ли?

– Да нет. – Паша пожал плечами. – Нормально все.

В кабинет заглянул без стука Виталий Викторович.

– Заходи, – сказал Подбельский.

Начальник охраны прошел по кабинету, в руке какие-то бумаги держал, хотел на диван сесть, но Подбельский произнес нетерпеливо:

– Что там у тебя?

Виталий Викторович на Пашу быстро взглянул, мешал ему Паша, наверное. Подбельский понял, усмехнулся:

– При нем говорить можешь.

Свое расположение к Паше демонстрировал. Виталий Викторович губы поджал и листки положил на стол перед Подбельским. Тот их один за другим перебрал торопливо, поднял глаза непонимающе.

– Что? – спросил коротко.

– Заявления об уходе, – сказал начальник охраны. – Шесть человек разом написали.

Выглядел он мрачновато.

– После вчерашнего, да? – произнес Подбельский понимающе. – Вот так гвардия. Одни паникеры.

Начальник охраны побагровел.

– Хорошо ты людей подбирал в охрану, – сказал Подбельский, все больше раздражаясь.

Его, кажется, злоба душила, и он уже сдержаться не мог.

– А они после первых же выстрелов в стороны сыпанули, как шавки! – закричал Подбельский.

Паша вздрогнул от этого крика и на начальника охраны быстро взглянул. Тот совсем бледный стоял, глаза опустил, а руки – это Паша видел – дрожали. И Подбельский эти руки дрожащие тоже видел, наверное, потому замолчал вдруг, а когда вновь заговорил, голос его был тих и бесцветен, будто и не кричал он только что:

– Так вот что, Виталик, шестерку эту великолепную гони на все четыре стороны. С треском, чтоб шуму побольше было. И на их место новых набери. Надежных. Понял? Чтобы я в них уверен был, как в тебе.

Последнюю фразу специально сказал, наверное. Чтобы начальник охраны грубость прежнюю ему простил.

Виталий Викторович кивнул, спросил глухо:

– Можно идти?

– Иди, – махнул рукой Подбельский.

Начальник охраны из кабинета вышел и дверь за собой прикрыл осторожненько, а Подбельский ему вслед смотрел задумчиво, будто и не было Паши в кабинете. Но вот встрепенулся, и взгляд наполнился жизнью.

– В охрану ты почему пошел? – спросил неожиданно.

– Потому что вы позвали, – ответил Паша первое, что на ум пришло, а сам растерялся, не зная, как следовало бы ответить, и даже эту свою растерянность не смог до конца скрыть, но Подбельский ничего не заметил, кажется, взглянул на Пашу понимающе.

– Я серьезно спрашиваю, – сказал.

– Не в грузчиках же мне всю жизнь ходить, – произнес осторожно Паша.

Он будто нащупывал безопасную тропинку в болоте разговора.

– Грузчик – это, может, даже более завидная работа, чем охранник.

– Чем же? – не сдержался Паша.

– Охранник – как-то слишком уж это зависимо.

– На побегушках, да? – уточнил Паша.

– Да.

– А я не собираюсь на побегушках быть.

– А я знаю, – засмеялся Подбельский, но глаза серьезными оставались. – Потому и спрашиваю – почему пошел на эту работу.

Очень серьезный разговор начинался. Паша это почувствовал, и сердце у него сжалось. Здесь тебя прощупывают, даже благодарность вынося за спасенную жизнь.

– Время приходит, когда все в жизни надо поменять круто, – сказал Паша. – У каждого человека так бывает, наверное.

Специально последнюю фразу произнес. Хотел, чтобы Подбельский ситуацию эту и на себя примерил, это его отвлечет.

Но Подбельский не задумался ни на мгновение, сказал:

– Такое бывает. Но тогда только, как правило, когда не все ладно в жизни.

Паша уже знал, о чем Подбельский его в следующий миг спросит. И тот спросил:

– А что у тебя в жизни неладно?

– Нормально все, – отозвался Паша глухо.

Взглянул Подбельскому в глаза и понял, что тот ответом не удовлетворен. Лучше уж не лгать. Говорить как есть, но не все. Полуправда – она всегда правдиво выглядит.

– Я не знаю, – сказал Паша. – Просто вдруг такой момент пришел, когда чувствую – самим собой недоволен. Все поменять захотелось разом.

– А тут – я, – сказал понимающе Подбельский.

– Да.

– Вот это похоже на правду.

Подбельский засмеялся вдруг и пальцем шутливо погрозил:

– И все равно не все мне рассказываешь.

И Паша тоже засмеялся. С облегчением, потому что понял – не будут ему больше сегодня вопросов задавать.

– Не все рассказываю, – кивнул. – Да и зачем оно вам?

– И то правда, – согласился Подбельский. – Ладно, иди. Мне работать надо. Зайдешь к Виталию Викторовичу, он тебе скажет, какие документы принести.

– Для чего?

– Разрешение на ношение оружия тебе оформим.

– Оружия? – переспросил Паша, еще не до конца поверив.

– Да. Негоже тебе без оружия в охране работать.

56

Дегтярев позвонил сам. Паша его голос в телефонной трубке не сразу и узнал. Даже спросил в первый момент:

– Кто это?

– Дегтярев.

– А, Игорек. Давно не слышал тебя.

Это правдой было. Казалось, целая вечность прошла с того дня, когда в последний раз виделись.

– Как дела?

– Нормально, – сказал Паша.

Он искренне сейчас говорил.

– Работаешь?

– Угу.

Пауза повисла между ними. Пустота, вакуум, ничто.

– Может, встретимся? – предложил Дегтярев.

– Зачем? – сорвалось у Паши с языка.

И опять возникла пауза.

– Ну ладно, – пошел на попятный Паша. – Ты где сейчас?

Дегтярев молчал первое время, будто и сам еще не решил, соглашаться ли ему на встречу.

– Алло! – позвал его Паша. – Ты не слышишь меня разве?

– Слышу.

– Знаешь, где я живу? Подъезжай.

Дегтярев вдруг трубку положил, не ответив ничего, и Паша в догадках терялся, приедет ли тот. Дегтярев приехал, позвонил в дверь коротким звонком, и когда Паша ему открыл, даже отступил на шаг и сказал, не сумев сдержаться:

– Ну ты даешь, Дегтярь!

Он плохо выглядел. Он очень плохо выглядел. Такой вид бывает у тех, кому жить осталось до следующей электрички. Электричка приближается, и человек вдруг бросается под нее. Все. Конец. Занавес жизни опускается.

– Случилось что? – спросил Паша. – С работы выгнали? Квартиру обокрали?

– Нет, ничего, – Дегтярев качнул головой как-то безвольно.

Лицо у него серое было.

– На мое место взяли кого-нибудь? – поинтересовался Паша, чтобы хоть чем-нибудь его отвлечь.

– На склад?

– Да, на склад?

– Нет еще.

– Как же ты один управляешься?

– Никак. Я на работу не хожу.

– Не ходишь? – удивился Паша.

Он Дегтярева за плечи взял и встряхнул сильно:

– Что с тобой, Дегтярь?

Тот вдруг голову в руки уронил и заплакал. Безутешно, по-бабьи.

Паша налил в стакан водки, встал над плачущим:

– Возьми, выпей.

Дегтярь все еще руки от лица не мог оторвать, и Паша его голову запрокинул силой. Лицо у Дегтярева было мокрое.

– Выпей! – сказал Паша, брезгливо поморщившись.

Смотрел с неприязнью и потом стакан обратно не принял, отступил на шаг.

– Что за истерика? – спросил Паша.

Дегтярев рукавом рубашки вытер лицо:

– Это не истерика, Паш.