Ольга Колпакова - Бесконечность и дальше Страница 4

– Как вы понимаете, Солнце тоже из атомов. Только они, наверное, горячие, – ответил Юра.

И мы стали думать, как сделать горячие атомы.

Рафат предложил разжечь костер. А потом подкинуть его вверх.

Нам понравилась идея. Даже если Солнце из этого не получится, всё равно должно быть красиво.

– Знаете что, – остановила нас Милена, – уже звонок скоро, давайте Солнце будем завтра делать. Тем более дров для костра нет.

Мы, правда, все уже уставшие были – поразделяй-ка тьму от света, поэтому с радостью вернулись в класс и сели за парты.

– Итак, на чём мы остановились? – спросила Милена. – Вообще-то у нас должен быть урок родной речи.

– Я знаю! – закричал Слава. – Мы вспоминали, как зовут Бога.

Учительница смущенно взглянула на Юру.

– Ну-у, – протянул наш обладатель «Энциклопедии для малышей», – как мы знаем, Бог ведь такой большой, что он везде. А если он везде, то он – всё на свете. А как всё можно назвать одним именем? Вот люди сами и дают ему разные имена. Каждый на свой лад.

– Это тоже в «Энциклопедии для малышей» написано? – спросила поражённая Милена.

– Нет, это мои личные наблюдения, – честно признался Юра.

– Как это – он везде? Это что, и рядом со мной? И даже во мне – тоже Бог? – удивился Коля Ульянов и пошёл совершенно удивлённый домой. Вот так живёшь семь лет и не знаешь, что там у тебя внутри.

Цветы мы пересадить так и не успели. Землю, которую мамы с папами принесли, Милена сложила в лаборантскую, чтобы она не мешала тёте Наде мыть пол в кабинете. И леечку Данину наполнила водой, чтобы отстоялась, и поставила рядом.

– А тот, кто шуршал, её не сгрызёт? – спросила Нора про лейку.

– Я думаю, это атомы шуршали, – ответил Григорий. – Атомы не сгрызут. У них зубов нет.

Домашним заданием нам было подумать про Солнце, про букву Б и нарисовать двойку.

Глава четвёртая. Вечер при хрусте луны

– Вы отдули темноту от света? – папа был в шоке. – Это ненаучно!

Но мама сказала, что Юра прочитал об этом в энциклопедии и всё совершенно научно.

– Смотри: ночью ветер бывает? – сев на диван и взяв мамины руки в свои, ласково спросил папа. Милена кивнула.

– Ладка, ты слышишь, ночью ветер бывает! – папе нужна была моя поддержка. Я не представляю, как они семь лет назад без меня жили. Ведь чуть что: Ладка, Ладка!

– А почему же ветер ночью не сдувает темноту? Почему не светлеет, пока не покажется Солнце?

– Во-первых, светлеет ещё до того, как Солнце всходит, – поправила мама. – А во-вторых, может, это ветер и сдувает темноту. Только вокруг Земли темнота большая и тяжёлая, а не как у нас в этой таинственной комнате. Ветру всю ночь приходится дуть. И ещё: ветер работает в одиночку, а нас было больше двадцати человек!

Хорошо, что папа сидел на диване, а не стоял на твёрдом полу. Потому что он сразу же обессиленно рухнул. И уже лёжа простонал:

– А если ветра нету, то и утро не настанет, по-твоему?

– Вот и мы подумали: нужно что-то надёжное, типа Солнца, – робко вступила я.

Папа приподнялся и подозрительно посмотрел на меня. Он не мог разобрать, на маминой я стороне или на его.

– И что вы придумали «типа Солнца»? – вкрадчиво спросил папа.

– Рафат предложил костёр… – спокойно ответила Милена. Тут уж мне пришлось в открытую встать на папину сторону, и мы принялись объяснять маме, что костёр вверх бросать не надо. Директор может заволноваться. Или пожарники. И вообще – это пережитки древности, таким образом мастерить Солнце. Что мы, мол, бушмены какие. Мало, что ли, других, более современных способов. Я даже готова пожертвовать своим ночником-шариком с батарейкой внутри.

– Это скорее Луна, – сказала мама. – Хотя нет. Луна должна быть помягче, чтобы её можно было съедать и превращать в месяц.

– Кто это её должен съедать? – тут же удивился папа. – Это тень от Земли падает на Луну, и мы видим только её часть – месяц. Никто её не съедает.

– Это ты так думаешь, – не согласилась мама. – Выгляни в окно.

Мы погасили свет и пошли к окошку. Луна уже выкатилась на небо. И была она изрядно подгрызена.

Я взяла бинокль и посмотрела. На Луне сидела собака. Большая и, видно, ужасно голодная. Он откусывала Луну с края!

– Эй! Тебе что, больше нечего есть? – крикнула я.

Но собака не обращала внимания. Конечно, я же не знаю её кличку. И она, наверное, думает, что я кричу кому-то другому. Может быть, бродяге в мятой шляпе, который иногда стоит у мусорки. Он-то сразу поднял голову и посмотрел на наше окно.

Папа выхватил у меня бинокль. Он долго наблюдал за Луной, а потом стал посмеиваться.

– Ну, подумать только! – тихонько бормотал папа. – До чего наша мама может дофантазироваться! Я же говорю, никто Луну не откусывает. Это жадный лунный хозяин, когда слуги не несут ему есть, закрывает Луну в коробочке. А как только принесут еду, он постепенно приоткрывает крышку. Кстати, что там у нас с ужином?

Папа как ни в чем не бывало положил бинокль и пошёл на кухню. Зато я тут же опять нацелилась на Луну. Да нет же, не было там никакого лунного хозяина. И собака куда-то убежала. Зато тощий чёрный вурдалак с нечищеными длинными зубами вгрызался в оставшийся от Луны Месяц.

– Ма-ам! – крикнула я. – Смотри! Откусывают все кому не лень!

Но мама была на кухне и чего-то напевала, жаря блины.

– Ты, Тот, Который Грызёт Луну! – закричала я. Теперь-то он должен понять, кого я имею в виду. Оказалось, не так уж сложно давать имена!

Вурдалак на секунду замер и опять впился в Месяц. Мне показалось, я услышала хруст.

И тут в кухне упал шкаф. Кастрюли загремели так, что на Луне, наверное, было слышно. Бросив бинокль, я помчалась доставать родителей из завала. Всё же они мне дороже, чем далёкая, хотя и такая хрупкая, красивая Луна.

Папа с мамой были живы-здоровы. И шкаф тоже. Они стояли у окна и колотили половниками по металлическим крышкам и кастрюлям. Точнее, папа с мамой колотили, а шкаф просто так стоял, грустно смотрел большими глазами-стёклами в стену.

– Это лучший способ спасти Луну, – объяснила мама, метнув в небо вилку. Это, кстати, была любимая папина вилка, серебряная. Папа проследил за ней глазами и продолжил стучать по кастрюле, но уже немножко грустнее.

Бродяга у мусорки поднял палку и тоже бросил её в сторону спутника Земли.

Я поднесла к глазам бинокль. Вурдалака больше не было. Неужели испугался? Может, конечно, спрятался на тёмной стороне Луны и прогрызал теперь дырки там? И вкусно ли ему? Может, для него Луна – как для меня ватрушка или сыр?

Я почувствовала, что проголодалась. К счастью, родители перестали греметь, и мы сели ужинать. Мы откусывали от круглых блинных боков и думали про Луну. Блины, покрытые блинными морями и горами, очень на неё похожи, и с поджаренных краешков они даже так же похрустывали.

Глава пятая, день второй. Делиться надо, или Сотворение дня и ночи, Солнца и звёзд. А ещё про то, как мы подоили облако

На первом уроке мы принялись вытаскивать из портфелей разные солнца. Я всё же взяла с собой ночник. Кто-то принёс бенгальские огни, свечи, кто-то просто на картоне кружок с лучами нарисовал блестящей золотой краской.

– У меня бабушка вспомнила ещё одно слово на букву А, – сказала Рая. – Это Алатырь. Камень такой, из которого Солнце сделано.

Рая положила на парту камешек, похожий на янтарь. Внутри него были словно золотые искорки.

– Солнце – это вообще куча золота, – Таня с Тоней показали игрушечное колечко, похожее на золотое.

– Тоже мне, куча, – фыркнул Григорий и едва вытянул из рюкзака медную миску. – Вот вам куча. Если медь сунуть в огонь, она нагреется и станет солнцем.

– А если стукнуть этой сковородкой в глаз, то посыплются искры, – к чему-то сообщил Артём.

– Я знаю, знаю! – сказала Настя. – В пятом классе учится мальчик, так он взглядом поджигает! Поставят ему двойку, а он глянет на журнал – и журнал сгорел. Поэтому ему теперь велели всё время ходить в тёмных очках!

Мы решили, что потом как-нибудь сходим посмотрим на этого мальчика, и продолжили разбирать солнца.

Света Солянкина пришла с караваем, он тоже на солнышко годился. Хорошо, что у нас после первого урока завтрак, и мы, подвесив все солнца на стену таинственной комнаты, пошли в столовую, а то бы не удержались, слопали её каравай – так вкусно от него пахло.

После столовой Милена решила, что нужно познакомиться с двойкой, а потом уже проверять, как там наши солнца прижились.

За окном школы собирались тучи. Осенние тучи. Всё лето они паслись над лугами и реками и к сентябрю отъелись так, что превратились из беленьких пушистых облаков в толстые фиолетовые горы. Горы столпились в школьном дворе. С них посыпались камни – раздался гром. Между камнями засверкали искры молнии.

Милена нарисовала на доске знакомую нам единицу и, крикнув: «Ба-бах!», превратила палочку в молнию. Хорошо, что в это же время за окном у туч случился очередной приступ грома. Мы, вжав головы в плечи, закрыли глаза и заткнули уши. Тоня с Таней нырнули под парту. Серёжа свалился со стула. А Даня даже не заплакала, потому что побоялась открыть рот – вдруг молния залетит. К счастью, из-за очередного удара грома никто не заметил волшебства. Посмотрев на доску, мы просто увидели нарисованную молнию: Z, которая чем-то напоминала цифру 2.