Архип - Евгений Чернышев Страница 46

— Откуда такая роскошь? — утерев выступившие слезы, проговорил он, поднимая глаза вверх.

— Игнат припас, — радостно хохотнул Иван, дебелый парень из подмастерьев недавно нанятых купчихой как раз в помощь Еремею. Водянистые глаза его уже соловело блестели, знать, свой стакан мальчишка уже приговорил. — Хорошо винище, согласись, Ерем?

— Хорошо, — согласился приказчик, прислушиваясь к приятному теплу, распространявшемуся от выпитого по заколевшим членам. Приятное было ощущение. Правда, неясная тревога, стальными тисками сковавшая сердце его еще после предложения спрятаться в Лесу, мешала наслаждаться накатывающейся волной неги. Еремей покрутил головой и увидел, что остальные его подчиненные тоже уже основательно присосались к неожиданно большому кувшину, как видимо, выставленному попутчиком. И где он только такой таскал.

— О чем думаешь, Еремей? — неожиданно раздавшийся справа голос Игната, заставил приказчика вздрогнуть. Бугай это заметил и, как показалось приказчику, едва заметно, одними уголками губ, ухмыльнулся. Или это только буйное воображение разыгралось после опасной ночной погони?

— О том, Игнат, — ответствовал Еремей, словно бы машинально протягивая свою кружку здоровяку, что удивительно, до сих пор так и не снявшего свой волчий кожух. — Где ты такой кувшин прятал?

— А… Это… — отмахнулся Игнат, подхватывая протянутую кружку и делая из нее солидный глоток. — Уух, чертовка! — пробормотал он и тут же закусил. — Хороша… Сам варил, между прочим! — похвастался он на всю комнату, вызвав одобрительные восклицания захмелевших купцовых работяг. — Так вот, Еремей Тимофеич, прятал я его знамо где. Здесь же, за печкой. Кувшин воском залил да спрятал с осени. Вдруг пригодится когда. Гляди ж, он оно и пригодилось, — с этими словами Игнат долил из кувшина до краев и слегка неверным шагом, намекавшим, что этот глоток был для него уже далеко не первым, побрел к своей лежанке.

— Игнат, а Игнат, — заканючил Андрей, когда здоровяк проходил мимо. — А расскажи что-нить? А то скука ж смертная!

"Да уж, скука," — недовольно подумал Еремей, поежившись. — "Видать, и вправду просто воображение разыгралось."

Подняв с пола пустую кружку вместо отданной, то ли уже кто-то выпил, то ли просто без хозяина осталась, он налил себе.

Разбудили Еремея приглушенные голоса. Голова несчастного приказчика буквально раскалывалась на части, словно не пару кружек самогона он выпил, но основательно курослесил ночь на пролет. Члены его совершенно не слушались, даже открыть рот, чтобы позвать на помощь, и то не получалось. Да что там рот, он даже веки оказался не в силах разомкнуть. Словно медом замазали. А голоса не затихали. Первый из них он узнал, мрачный глубокий бас Игната сложно было с чем-то перепутать. Разве что с Иерихонской Трубой. А вот второй… Высокий, шипящий, глумливый. Таким мерзким голосом не обладал ни один из подмастерьев, а значит, это был кто-то посторонний. Неужто Игнат впустил, когда все заснули? Тать, решивший ограбить подводы? И, что самое ужасное, что Еремей не мог разобрать ни слова. Сперва он даже, грешным делом, подумал, что это из-за того, что перепил с вечера, но быстро понял, что незнакомцы просто разговаривают на неизвестном ему языке. Перепуганный сверх всякой меры, Еремей напрягся, что было сил, чтобы хотя бы открыть глаза.

Не сразу, но ему это удалось. В горнице все также царил полумрак, рассеиваемый только горевшей лучиной да отблесками из-за печной заслонки. Все спутники Еремея спали на своих лежанках беспробудным сном. Или, так же, как и сам приказчик, просто не могли пошевелиться. Скосив до боли глаза, голова так и не слушалась, Еремей увидел сидящего на сене, подвернув под себя по-татарски ноги, Игната. Перед здоровенным мужиков, все еще, не смотря на жару в комнате, не снявшего волчий тулуп, на небольшом чурбачке лежала отрубленная человеческая голова. Старая. Такая, что морщинистая кожа на ней давно уже потемнела и по цвету приближалась к доскам пола. Но, что самое ужасное, эта голова вопреки всем божьим законам была жива. Она раскрывала рот полный кривых коричневых зубов, разговаривая тем самым мерзотным голосом, и злобно вращала в раскосых глазницах желтыми, словно у хищного зверя глазами.

Совершенно обезумевший от ужаса, Еремей отчаянно задергался, стараясь разорвать сковавшие его невидимые оковы, или хотя бы закричать, чтобы разбудить товарищей. Без толку! Ему даже пальцев на руке пошевелить и то не удалось. Но зато, как оказалось, даже этих бесплодных попыток оказалось достаточно, чтобы обратить на себя внимание ужасной головы. Издав очередной глумливый смешок та прервала свою речь, которую до того читала Игнату наставительным тоном, и судя по всему, отдала какой-то приказ. И приказ этот вызвал в груди здоровяка взрыв гомерического хохота. Еремей с надеждой обвел взглядом попутчиков, уж как бы крепко те не спали, но этот медвежий рев должен был разбудить даже мертвого. Ничего подобного, никто даже не пошевелился, не вздрогнул. Кажется отчаянная надежда промелькнувшая в душе Еремея не осталась незамеченной со стороны головы, и та, бросив еще пару слов, дробно захихикала, явно получая удовольствие от происходящего. Игнат снова поддержал ее, медленно поднимаясь на ноги.

— А ты и вправду крепок, как бык, Еремей, — медленно проговорил он, опускаясь на колени перед приказчиком. — Не только проснулся после сон-травы, но и глаза открыл, — из-за пазухи он достал огромный охотничий нож. — В годы моей юности говорили, что на такое лишь один из сотни способен. Я ж за те три века, что землицу топчу, вообще первого такого вижу, — удивленно покачал он головой, переворачивая свою жертву на спину и располагая поудобнее. — В других обстоятельствах, я б позавидовал даже. Но сейчас… — Игнат демонстративно попробовал пальцем лезвие на остроту. — Понимаешь, Еремей, ежели бы ты не проснулся, то просто помер тихонько, как остальные, и делов-то, — приказчик, отчаявшись перестал сопротивляться и теперь просто, как зачарованный, следил за ножом, приближающимся к низу его живота. — А так придется слегка помучаться… — пробормотал Игнат, налегая на рукоять.

Глава 19

Шел третий день, который Трофим, несчастный мальчишка, потерявший всю семью после нападения волков на хитровский хутор, находился в доме колдуна Архипа, а легче ему так и не становилось. Целыми днями он безвольной куклой лежал на лавке в Архиповской светлице, уставившись неподвижным взором в потолок и не проявлял никакой воли к жизни. Он не ел, не пил, а когда упорная Айрат, молодая татарка, прознавшая что именно Трофим выволок ее из отцовского дома, чуть