Игорь Носовский - Ясеневый турнир Страница 5

Был у Миртэла Тольберта и старший брат – Демиан, с которым он из года в год общался все реже. Характерами братья совершенно расходились, ибо, если Миртэл больше причислял себя к самоотверженному воину, Демиан, подобно изворотливому ужу, старался выиграть для себя как можно более выгодное положение в обществе. При этом старший брат всё чаще пренебрегал какими бы то ни было принципами и понятиями, чем вызывал сильнейшее раздражение как у отца, так и у самого Миртэла.

Дорога до гвардейского квартала, где располагались казармы служащих в регулярной армии воинов, была пройдена меньше, чем за час. Показался длинный шпиль ратуши – здания, которое стало для Миртэла Тольберта роднее дома. Весь остаток дня молодой гвардеец провёл в беседах с солдатами, рассказывая о случившемся бунте, о геройстве капитана Эльина Свильта, о ранении Адри Лострикса и о ситуации на улицах Ясеневого Города. Миртэл сменил латы на кожаный коричневый камзол с некоторыми потёртостями. Распили на четверых бочонок кислого пива, спели три песни о Второй Войне с Новым Дунгмаром. Ближе к ночи, когда вернулся очередной патруль, стало известно о ещё двух бунтах на улицах столицы. В районе Литейного квартала Гильдия Кузнецов решила поквитаться с гвардейцами за убитого собрата и устроила им западню. Одного бедолагу забили насмерть, однако вовремя вмешались монахи из Ордена Духа и Меча, и конфликт удалось завершить на корню. В Монетном квартале горовики из Гильдии Отверженных организовали нападение на казначейство, но его пресекли офицеры из Лиги Ясеня, которые выслеживали преступников уже несколько дней. Всех пятерых грабителей удалось уничтожить.

– Мрачные времена, – жуя табак, проговорил гвардеец по имени Ботч. – Ничем хорошим это не закончится, вот попомните мои слова.

– Что тут говорить, если уж на место капитана Лострикса метит проклятый Гарк, – выругавшись, поддержал его рядовой Лори. – Тогда точно придётся несладко.

– Капитан Лострикс всё ещё жив, – вставил Миртэл Тольберт. – Лекари выходят его, он крепкий муж.

– Выходят, да только какой из него первый гвардеец после таких травм? – брякнул Ботч. – Ему ведь башку размозжили, как ты сам говорил. Лучший меч гвардии теперь будет Гарк, как пить дать.

Миртэл Тольберт прекрасно знал, что сержант Гарк – воин посредственный. Любитель грязной тактики тылового сражения и фуражир, этот гвардеец всегда был на особом учете у капитана Лострикса. Однако замены Гарку на его посту не было, ибо никто лучше его не знал состояние дел городской гвардии, количество оставшейся провизии, время поступлений из казны и каждого гвардейца поимённо. Ни о каком уважении со стороны служащих не могло быть и речи, хотя уважение – это последнее, в чём нуждался сержант Гарк.

Наутро в казармы прибыл молодой монах из ордена Его Дети и сообщил, что капитан Адри Аострикс пришёл в себя и хочет видеть рядового Тольберта. Несмотря на то, что утром Миртэл должен был патрулировать Серебряный квартал, он отправился в лазарет, подменившись с одним из своих товарищей. В сердце его бушевали трепет и волнение, ведь человек, которым Миртэл Тольберт восхищался с детства, послал за ним сразу после того, как пришёл в себя. Он будет первым, с кем Адри Аострикс поговорит после ранения. Большая честь для маленького человека.

Всё оказалось хуже, чем предполагал рядовой Тольберт. Адри Аострикс был плох настолько, что едва говорил. Голова его была перемотана некогда белой повязкой, на которой запеклась багровая кровь. Губы виконта были белые, под глазами виднелись тёмные круги. Некогда могучий воин превратился теперь в ослабленного полуживого калеку.

– Здравствуй, Миртэл, – с тяжестью в голосе, проговорил он, когда гвардеец пожаловал к нему в покои.

– Капитан Аострикс, – поклонился Миртэл Тольберт. – Рад видеть вас в здравии.

Первый гвардеец выдавил из себя улыбку.

– Назвать это здравием не поворачивается язык. Я умирю, Миртэл. Аекари бессильны, священники тоже.

Монахи делают всё, чтобы я как можно больше спал, но я-то чувствую, что конец близок.

Ком подступил к горлу гвардейца, так жалко ему стало своего командира. Резкий приступ ненависти к тому кузнецу обуял его, и в тот миг Миртэл Тольберт был готов мстить за своего капитана.

– Вы сильный человек и обязательно поправитесь, – рядовой знал, как нужно говорить в такой ситуации, хотя он прекрасно осознавал всю бесполезность этих слов.

– Я вызвал тебя не просто так, – серьёзно проговорил капитан. – Во-первых, я хотел поблагодарить тебя за отвагу, которую ты проявил на улице Рутоса Аегилля. Ты не дал бунтарям убить меня, рисковал своей жизнью, защищая мою.

– Любой гвардеец поступил бы так, – ответил Миртэл Тольберт.

– Даже тот, который бросил вас, когда крестьяне взяли нас в кольцо? – усмехнулся Адри Аострикс. – Ты честный человек и отличный солдат. Я обещал твоему отцу, что пригляжу за тобой, да только как мертвец может приглядывать за живым? Разве что с небес.

Первый гвардеец скривился от боли и продолжил.

– Первого дня Преддверия будет турнир. В нём примут участие более сорока дворян со всех уголков Эндердаля. Среди этих воинов есть и капитан городской гвардии – виконт Адри Аострикс. Но он нынче не в форме, как знаешь. Я бы хотел, чтобы ты заменил меня на этом турнире и выступил на нём от моего имени.

В горле у Миртэла Тольберта пересохло. Он никак не ожидал от капитана такого хода. Да как он, рядовой гвардии, мог удостоиться такой чести?

– Я всего лишь солдат, – опустив голову, проговорил он. – Принимать участие в турнире могут лишь дворяне. К тому же списки утверждает маршал Филтон Аегилль.

– Ты облачишься в мои доспехи и будешь биться в закрытом шлеме, – прервал Миртэла Адри Аострикс. – Вполне вероятно, что к тому времени, меня не будет в живых. Я отправлю маршалу Аегиллю письмо, в котором укажу свою просьбу. У нас с ним неплохие отношения, и мне думается, что он не откажет умирающему приятелю.

– Но почему бы вам не отправить на турнир кого-нибудь из офицеров? – удивлённо развёл руками Миртэл Тольберт. – Они хоть и не дворяне, но по крайней мере высокого звания.

– Среди офицеров нет людей, для которых честь дорога так же, как для тебя, – ответил первый гвардеец. – Я даю тебе возможность заявить о себе перед представителями дома Аегилль, перед всем высшим командованием Эшторна, перед знатью Эндердаля. У тебя будет один шанс доказать, что ты достоин большего, нежели патрулировать улицы Ясеневого Города. Только ты сам решаешь, как сложится твоя судьба. Я никогда не сомневался в тебе как в великолепном воине, так иди туда и докажи всем, что я был прав.

Адри Аострикс, первый гвардеец Ясеневого Города, умер на следующий день. Миртэл Тольберт так и не узнал, успел ли он отправить письмо Филтону Аегиллю или нет.

Глава III

Ведомые лёгкой наживой, в Ясеневый Город стягивались чудаки со всех концов Эндердаля. Кто-то вёз сюда сыр и виноград на продажу, другие стекались поглазеть на знатных дворян, некоторые же прибывали из-за иной выгоды, тёмной и не всегда явной. Одним из тех, кому посчастливилось попасть в разбухший до неприличия от приезжих город, был некий странствующий бард по имени Фарух. Полукровка, в котором текла кровь юхарской содержанки и, как поговаривали, какого-то виконта средней руки из Эндердаля, как и многие прочие, надеялся поживиться во время громкого турнира. Смуглокожий, низкий ростом и располневший к своим тридцати годам Фарух проник в застенки столицы Эшторна, отдав продажным гвардейцам на южных воротах последний серебреник. При нём был узелок с немногочисленными пожитками, старенькая лютня да небольшой лохматый пёс, которого он подобрал, скитаясь вдоль северных границ Альдерфора.

Ясеневый город встретил его контрастами, каких он не видал ни в Дортвере, ни в Эридосе, ни даже в экзотическом Илиндире. Из-за моря прибыли лазуряне, в расписных одеждах, вышитых золотом и серебром. Дунгмарские купцы в тяжелых кожаных дублетах грозно расхаживали по улицам, меряя своим мрачным взглядом праздных гуляк. Горовики с отметками о разрешении торговли выставляли на продажу обработанные камни и дерево. Борхи в железных браслетах на руках тащили за собой повозки знатных господ. Фарух прекрасно понимал нелюдей, ведь он сам был полукровкой, что сказывалось на его жизни изо дня в день. Вот уже с год как умер его наставник – старый бард Тон-Тон, который подобрал скитающегося полукровку на задворках княжества Ринт и приютил его под своим крылом. За этот год Фарух играл для князя Фогота в Дортвере, пил лучшее вино Эндердаля в Эридосе и наблюдал, как дикие скакуны невероятных расцветок гарцуют по полям графства Эйнден, что в Глэндэле. Пожалуй, это были настоящие эмоции, которыми барду не с кем было поделиться. В этом большом мире он был совершенно один – далеко от дома на юге, где умерла его мать, и еще дальше от своего неизвестного отца. Некоего виконта, который спал с его матерью, Фарух уже и не надеялся найти. Возможно, она врала ему, говоря, что он сын представителя знатного эндердальского дома. Вполне вероятно, что бард был отпрыском какого-нибудь моряка или сопроводителя караванов. Почём ему было знать?