ПО НЬЮ-ЙОРКСКОМУ ВРЕМЕНИ - Петр Немировский Страница 58

– Ладно, черт с ним, заменяй. Когда будет готово?

          – Подходи через пару часов.

          Михаил прислонил подушку к стене, включил телевизор, и в комнату ворвался Нью-Йорк, шумный, счастливый Нью-Йорк, озабоченный новогодними покупками: джипами, биржевыми акциями, путевками на Карибы.  

          Безразлично Михаил смотрел на экран. Все-таки правильно он поступил тогда в ресторане, отказавшись от пятисот долларов, предложенных Юрой. Потому что слишком грозно поглядывал из пяти овалов купюр Бенджамин Франклин, словно желая напомнить, что «тюрьма» по-английски – jail. А тюрьма – хоть, говорят, и комфортная, с сэндвичами и пепси-колой, с телевизором и компьютерами – даже такая замечательная тюрьма вовсе не входила в его планы. Поэтому Михаил вернул Юре все пять соток, и мудрый Бенджамин Франклин произнес из овала одобрительное: «O`кей».

          ...Ангел-хранитель или, может, случайное везение до сих пор спасали Михаила от тюрьмы. Он всегда чувствовал над собою чье-то оберегающее крыло. На волосок от тюрьмы он был, когда только вернулся из армии. Гражданская жизнь представлялась тогда жестокой, с такими же волчьими законами, что и в солдатской казарме. Ну и, разумеется, свобода. Долгожданная свобода при очень примитивных представлениях о ней.

В кабаке они с другом Витькой избили одного мужичка. Точнее, бил Витька, а Михаил помог этого мужика вытащить из зала. Причина была пустяковая: из-за какой-то девки – она сначала танцевала с Витькой, что-то пообещала ему и вдруг закрутила с другим, похожим на упыря. Михаил держал двери пожарного выхода, а  Витька безжалостно избивал упыря, применяя еще не забытые, хорошо отработанные в армии приемы десантника. Когда упырь рухнул, Витька сорвал с его руки часы «Роллекс» – Витька всегда питал слабость к дорогим вещицам. Они сбежали по лестнице и скрылись в яру, где знали все тропки-дорожки – в детстве там играли в «казаков-разбойников».   

          Под утро их из дому увезли в отделение милиции. Одиночные камеры. Избиения во время допросов. Опознания с понятыми. Михаила выпустили под расписку, а Витьку отвезли в СИЗО. Витькина мать поседела за несколько дней. Если бы их родители не предложили тому упырю и следователю ба-альшие деньги, то их с Витькой наверняка посадили бы. Но пострадавший и следователь деньги взяли, и групповое ограбление превратилось в обычное хулиганство, и все обошлось.     

          Нет, намеренно Михаил никогда не выбирал тюремные дороги. Но словно некая сила вела его опасными зигзагами. В паруса жизни дули ветры авантюризма. Ну и всегда был уверен в том, что все для него благополучно обойдется. Интуиция подскажет. Ангел убережет.          

          …Он вышел из дома и направился к автомастерской. Сыпал мелкий снежок. Вид часто проезжающих полицейских машин почему-то смущал. «Все-таки ты правильно сделал, отказавшись от пятисот долларов», – шепнул ему в самое ухо Бенджамин Франклин.   

ххх

– Все в порядке. Я заодно и масло в машине поменял, с тебя еще двадцать долларов, – сказал механик.   

В мастерской на полу лежали шины, со стальных реек подъемников свисали цепи.

– Отличная тачка, еще будешь на ней ездить сто лет.

– Вот и хорошо,  – Михаил взглянул на машину.

У машины вид, конечно, допотопный. Зато в просторный салон умещаются все инструменты и материалы. Не на горбу же их носить! К тому же за столь короткий срок Михаил успел прочувствовать эту громоздкую по нынешним меркам машину, свыкнуться с ее капризами. И движок отличный.

Он повернул ключ в замке зажигания. «Ж-ж-жух! Ту-тут-ту…» – запел мотор. 

– Видишь, что нынче творится в Нью-Йорке, – сказал механик, пряча в карман спецовки взятые у Михаила деньги. – Понаехали сюда рэкетиры из России, свои порядки хотят завести. Уже и на журналистов покушаются.    

          – На каких журналистов? – спросил Михаил.

– Ты что, парень, газет не читаешь? Недавно бегали за одним, ночью по кладбищу. Даже стреляли в него. Теперь этим делом ФБР занимается.

          – Фэбэ-э-эр?

Позвонки Михаила – все, до одного – покрылись инеем. Во рту пересохло. 

Неожиданно механик резким движением вытащил из кармана спецовки металлическую бляху с выгравированным на ней номером. В другой его руке оказался пистолет:

– Вы арестованы!

Тут же с обеих сторон подскочили два полицейских, которые прятались за колоннами в гараже.

Стальные наручники впились в запястья Михаила. 

– Вы обвиняетесь в соучастии в покушении на убийство! С вашим адвокатом вам будет позволено связаться в отделении полиции!

…– Парень, что с тобой? Ты о`кей? – спрашивал механик, недоуменно глядя на Михаила, который стоял ни жив, ни мертв.

– Все в порядке, просто немного голова побаливает после вчерашнего.

Так. Тот несчастный журналист, в которого стрелял Юра, его не видел. Сам Юра куда-то пропал. Улик – почти никаких. Нужно только избавиться от машины.

ххх

На одном из перекрестков стояли два латиноамериканца-нелегала, в надежде получить какую-нибудь случайную подработку.

– Эй, амиго. Хотите заработать? – спросил у них Михаил деловитым тоном.  

– Si, señor (да, сеньор), – ответил, оживившись, один из них.

– Вот эту машину нужно уничтожить, – он кивнул в сторону своей неподалеку припаркованной машины. – Отгоните ее куда-нибудь подальше, чтобы никто не видел, и сожгите. Колеса, приемник, все что захотите, можете снять и продать. Номера с нее я сейчас сниму. За работу плачу двадцать баксов, устраивает? 

2

Полдень 31 декабря выдался сказочным! Синоптики не обманули. Снег, выпавший ночью, не растаял, а затвердел на легком морозце. Солнечные лучи пробивались между небоскребами.

Засунув руки в карманы куртки, Михаил брел по Бродвею, разглядывая вывески банков и финансовых корпораций.  

          В даунтаун Манхэттена, где бьется финансовое сердце США, в последний день уходящего года вливались тысячи людей: жителей Нью-Йорка и туристов.

          На небольшой площадке, вымощенной булыжником, стоял бронзовый бык – символ Уолл-стрит. Уперев передние ноги в брусчатку, разъяренный бычина, казалось, был готов поддеть рогами любого. Словно оводы, быка облепили туристы. Хлопали его по бронзовым бокам, кто-то пытался взобраться ему на голову. Многие подходили сзади и запускали руки между бычьих ног, чтобы потрогать блестящую от частых поглаживаний мошонку.    

          Михаил наблюдал за этой забавой. Он знал о биржевых торгах, о «черных» днях, когда миллионеры становятся нищими. Даже знал кое-что о таких тонкостях, как биржевая игра на «взлетах» и «падениях», и, если верно помнил, бык символизировал «взлет».