Ольга Колпакова - Бесконечность и дальше Страница 7

– А если мужчину с женщиной смешать, – сказала Мириам, – то получится ребёночек. Такой маленький, сладенький карапуз!

– Как это их смешать? – удивился Коля Ульянов. – Миксером, что ли?

Мы захохотали.

– Не миксером, а любовью, – объяснила Ирина, которая, хотя и не смотрела сериалы, но про то, откуда берутся дети, догадывалась. – Если Бог видит, что двое любят друг друга, то он пошлёт им малыша – вот откуда.

Милена кивнула:

– Где два, то обязательно будет и три. Тройка вообще волшебное число. Это двойка и плюс ещё любовь между ними, и в результате получается что-то совсем новое, очень устойчивое, а не как на качелях.

Я обрадовалась, что так может быть. У меня-то вчера никак не получалось противоположности мирить. Нужно будет ещё раз попробовать. Подружились больные с врачами – получилось… здоровье, наверное?! Хулиганы с полицейскими подружились – вышел порядок? Или общественно полезные работы?

Учительница нарисовала на доске треугольник, который напомнил нам сердечко, а Мириам нарисовала в тетрадке сердечко, которое походило на треугольник. Так мы и приготовились перейти к новой теме, но из-за карты подозрительно запахло.

– Пожар! Кто-то горит! Или курит! – закричал Слава.

– Неужели это мыши? – удивилась Света. – Горят или курят…

Из замочной скважины тянуло жаром. Милена даже обожглась о ключ, пока поворачивала его в замке.

Три солнца прижились, хотя и съехали по стене вниз. Они слепили, не было даже видно звёзд в углу.

– Есть у кого-нибудь научная идея? – спросила Милена.

– Нужна не идея, а варежки, – морщась от жары, сказал Тихон, – чтобы убрать лишние.

Миша, недолго думая, бросил в солнца тряпкой для стирания с доски. Одно из светил упало на пол, звякнуло и покатилось куда-то в угол.

– Ещё тряпочки есть? – спросил Артём. Мы поискали глазами в классе.

– Только платочек, – ответила Мириам, достав белый в оборочках и с красивой вышивкой платочек.

– Если чистый, то давай, – Артём протянул руку.

– Наоборот, сопливым лучше бросаться, он тяжелее, – высказал свою научную идею Григорий.

Мы собрали платочки, связали их вместе. Получилось целое полотенце. Артём прицелился в солнце. Платочки полетели не торопясь, как стайка городских голубей. Птицы мира обняли крыльями яркий шар, и он затих в их объятиях, став Луной.

Теперь мы могли зайти в волшебную комнату.

– Непонятно, – внимательно рассмотрев лаборантскую, сказала Милена, поправляя наши Солнце и Луну, – почему её прячут от комиссии? Здесь, в общем-то, ничего особенного нет. Ни склада с боеприпасом двоек, ни призрака замученной учительницы.

– А что там, в них? – спросила Тоня, показав на полку в углу, где стояли невзрачные коробочки из серого картона. Учительница попыталась вытащить одну из коробок. Они плотно прижались друг к другу, не давая разрушить ровный ряд. Милена потянула сильнее. Полка вместе с коробками рухнула на учительницу, учительница – на нашу землю для цветов. Коробки открылись, и из них высыпались камни – обычная коллекция минералов, обязательная для любого кабинета географии. На камни, землю и Милену потекла вода из опрокинутой Даниной лейки.

– Ой, Милена Зоревна, вы убились! – закричала Нора, и тут мы все бросились поднимать маму и ещё немножко потоптали землю.

– Так получились долины и низменности, – сказал Юра, когда все наконец отодвинулись к двери.

– И ещё море с озером, – добавила Рая, рассматривая лужи воды.

Я взяла веник и немножко смела землю с мамы и с пола в кучку. Получилась Гора.

– На сегодня приключений хватит, – Милена вытолкала нас в кабинет и напомнила, что вообще-то мы сегодня изучаем цифру три.

– Тройка – волшебное число, – торжественно продолжила тему Милена.

Мы тут же вспомнили, что волшебная палочка может исполнять всего три желания, в сказках всегда по три брата, или три сестры, или три поросёнка, или три богатыря.

– Я вспомнил! У нас в школе три этажа! – закричал Слава.

– Да, но разве школа бывает волшебной? – не согласился Юра.

– Зачем эта на-ада? – спросил Вадик.

Я немножко испугалась, как бы мама не решила показать, что всё вокруг может быть волшебным. Но она понимающе улыбнулась мне и ответила:

– В школе волшебство особенное. Изобретательское и учебно-воспитательное. Например, сегодня будем изобретать цифру три.

Тут мы поняли, что совершенно забыли, как пишется цифра три.

– Да я сто раз в книжках видел… – бормотал Юра. Он даже покраснел от старания вспомнить.

– Мы должны изобрести тройку заново! – дала нам задание Милена.

Десять минут над партами только и стояло: тррр, тррр…

И мы её изобрели!

Юра нарисовал три палочки, так древние римляне писали цифру три. А если три палочки положить горизонтально, то будет японская или китайская тройка. Света придумала, что можно нарисовать вилку с тремя зубцами – вот и тройка. Мое дерево с тремя ветками тоже походило на вилку. Или на человечка, который поднял руки вверх. А Ирина нарисовала три уголка. Раз уж у единицы один угол, у двойки – два, то у тройки должно быть три. Два уголка указывали вправо, а один, посередине, – наоборот: 3 с острыми углами. Учительница уголки погладила рукой, и вышла вот такая кругленькая цифра: 3. И мы тут же её вспомнили. Только вот вспомнить, почему тройка называется тройкой – не могли.

– Вот тебе и три… и три… и…

– И будет дырка, – грустно добавила Нора.

– Всё понятно, – Ирина тоже догадалась, почему тройка называется тройкой, и остальным объяснила. – Там, где ночь с днём прикасаются друг другу, трутся друг о друга, и получается что-то третье – утро или вечер, а вовсе не дырка.

– Вообще-то я думала, – сказала Милена, – что тройку назвали тройкой, потому что она похожа на «терево», ну, то есть на дерево. Вот как Лада нарисовала.

– Просто тот, кто цифре такое имя давал, в тот день простыл, – добавил Никитка.

– Точно, так и было! – закричал Слава. – И тогда этому простывшему волшебнику насыпали горчицы в носки, а нос велели натирать вьетнамским бальзамом. Ему говорили: «Ты давай, три, три…». Ну, у него нос и стал похож на треугольник.

– А когда он нос себе тёр, то тарахтел, как трактор, – добавил Рафат.

И пока мы про это болтали, у нас у всех носы начали чесаться. А платочков нет. Мы же их на Луну забросили. Чтобы нас отвлечь, учительница написала на доске новую букву. Это была Г. Вчера мы только немножко с ней познакомились. Г – «Глагол», то есть «слово».

Но мы сегодня так много глаголали глаголов, что нам хотелось посидеть молча.

– Давайте просто подумаем про букву Г. А говорить будем завтра, – предложила учительница.

Мы кивнули и молчали про Г целых пол-урока. Даже услышали, что дождик из леечки над нашей землёй в таинственной лаборантской стал стихать.

А потом у нас была физкультура, и мы тоже не разговаривали, а только пыхтели.

Глава восьмая. Кх-кх… всё в дыму, поэтому не видно, как называется

– Не верю, – сказал вечером папа, – что за один день можно столько натворить.

Сам-то он весь день просидел с сигаретой в руках. Придумывал для неё подходящую надпись. Но директору табачной фабрики всё не нравилось и не нравилось. Ему не нравилось, как буквы с названием фабрики выплывали в виде дыма из длинной сигареты. И вариант, где директор в виде джинна говорил: «Я – дым ваших желаний», тоже не нравился. На последнем эскизе директор убивал лошадь сигаретой. Сигарета была вместо стрелы. Директор походил на Соловья-разбойника из мультика, а лошадь – на скелет.

– Что ты, мы даже не очень-то и устали, – мама разложила на столе наши тетрадки. – Артём с Григорием после урока бегали по этажам, выслеживали какую-то таксу-мутанта красного цвета и на восьми ногах. Марина и Ирина играли в классики. А остальные – в прятки. Пока родители всех не отыскали и не развели по домам.

Мама раскрыла первую тетрадь, проверила, как Мириам красиво украсила цифры цветочками, и написала ей внизу красными чернилами: «Умница». Оценки ведь нам не ставили. После третьей «умницы», четвертого «молодца» и второго «хорошо» мама начала скучать. Но это ненадолго. Глаза у неё сверкнули, и я, заглянув через плечо, прочитала в очередной тетрадке: «Никитка молодец, возьми с полки огурец!», а Тане появилось предупреждение: «Не будешь стараться, я буду кусаться!». Мне была выставлена такая оценка: «Что ж, неплохо, Лада, за тебя я рада!».

Папа покачал головой, посмотрев на такие записи в тетрадях, и пошёл дальше думать над табачной фабрикой. «Дым наших сигарет – от чёрта всем привет!» – бормотал он. – «Очень рад, очень рад предложить вам свежий яд!»

Я подозреваю, папа не получит деньги за этот заказ. Похоже, этому директору вообще не нравилось, когда говорят правду!

– Мам, – спросила я, дождавшись, когда она закончит с тетрадками, перестанет быть учительницей и опять станет мамой, – вот курить, например, вредно. Люди про это знают, а всё равно курят. Интересно почему?