Владимир Насущенко - Плотник и его жена Страница 2

У Бориса Федоровича было меланхолическое настроение — виноват плотник: “Скифы просвистели…” Вспомнил, как нож прошуршал над ухом. Что у него на уме… Не хватало здесь спецназовцев в черных намордниках…

Он вышел во двор. В открытом парнике краснели помидоры, за ними ухаживает старуха Доливановна, дальняя родственница, которую сейчас отпустили в город как лишнего свидетеля. Солнце прямо глаза резало. По дороге шла девушка, в руке — хозяйственная сумка, из которой выглядывала шерстяная кофта. Остановилась:

— Не подскажете, где садоводство?

— Недалеко, — ответил Борис Федорович, с любопытством разглядывая пришелицу: стройная девушка. Длинноносенькая, глаза — черничины, ситцевое платье просвечивало, обрисовывая ее ноги, кожа на руках и шее обгорела на солнце. Славная, милая, сразу видно породу. Не из тех “жевательных резинок”, что шляются по улицам: нимфетки размножились. Борис Федорович был старомоден, ему претило заигрывание с первой попавшейся. В этом вопросе он тверд и неподатлив, такого не переделаешь: лепят только мягкое. Самое полезное — сторониться людей, особенно женщин.

Он поклонился:

— Вам воды?

— Пожалуйста.

Он принес ковш воды. Она благодарно кивнула, стала пить, проливая на грудь воду, руки у нее дрожали. Она отдала ковш и вздохнула:

— Сил нет идти… Я не уверена, что он там.

— Кто?

— Мой муж. Он сказал, что будет работать в садоводстве. В одном я уже была, там его нет. Пошла сюда. Он обещал быть дома во вторник, сегодня — четверг. Я вся изнервничалась, приехала искать его.

— Не зная адреса?

— Да.

— Простите, это глупо.

— Пусть глупо. Я не хотела больше ждать. — Голос ее дрогнул. Она поправила прилипшую ко лбу кудряшку, виновато улыбнулась: — Не думала, что так далеко, на автобус я опоздала и пошла пешком. Прошла двадцать километров. Если его и там нет, придется идти обратно.

Похоже, она говорила правду, вид был измученный. Бориса Федоровича удивила ее наивность.

— Я освобожусь и подброшу вас.

Она обрадовалась:

— Буду очень признательна. Вы так добры…

Борис Федорович приосанился. Его прямо распирало от собственного благородства.

— Не нужно меня благодарить. Люди должны помогать друг другу. Почему не помочь? Потерпите, я сейчас.

Он отнес ковш, захватил коробку под мясо, попросил жену, чтобы она накормила плотника.

— Скажи ему, что я скоро вернусь.

Он поставил коробку в багажник, улыбнулся ждавшей его девушке. Она сказала:

— Его зовут Илья. Он плотник.

Борис Федорович хлопнул себя по лбу:

— Какой я рассеянный! Совершенно вылетело из головы. У меня работал один парень в военной форме. Наверное, это он и есть? Хромает на правую ногу. Верно?

Лицо девушки озарилось бесподобной улыбкой.

— Что же вы молчали? Где он?

— Пошел купаться.

— Пойду поищу его.

Она побежала к озеру. Совершенная дурочка.

— Придет, никуда не денется! — крикнул Борис Федорович, но девушка не оглянулась.

На крыльцо вышла Маргарита Артамоновна в голубом спортивном костюме с золотой вышивкой “Нью-Йорк”. Лицо лоснилось от индийского снадобья.

— Милый, кто приходил?

— Жена плотника. Ты бы ее видела! Еле на ногах стоит — прошла двадцать километров. Самообладание изумительное. Это, я понимаю, выдержка! Когда я ей сказал, что он ушел купаться, она как ненормальная побежала туда. Я свезу их на станцию.

— Дойдут сами. Фермер ждать не будет. Скажи им, что руль отвалился, — и дело с концом.

— Но я обещал.

— Что из того? Пусть думают что хотят. Между прочим, плотник грубиян, нахал высшей степени. Вчера его кормила, забыла тебе сказать: сидит грязный, мясо руками берет, ножик и вилка лежали. Пялится на меня, как таракан. Мне даже неловко стало. Говорю: “Вам моя блузка приглянулась?” — “Да, хочу своей половине такую купить. Где брали?” — “В Лондоне”. Знаешь, что он ответил? “Замечательная блузка, прозрачная, невесомая, будто ее и вовсе нет”. Я даже покраснела. Каков нахал! Он добавил, мол, вы такая женщина, что и без блузки неплохо выглядите. Видно, он подглядел, как я вчера загорала за домом. Не знала, что и сказать ему. Неприрученное животное!

— Дорогая, надо снисходить. Он в университете не учился.

— Оно и видно. К университету и близко не подходил. Я сделала вид, что не слышала его.

— И правильно. Но жена у него редкостная женщина.

— У тебя все редкостные. Вон они идут.

Плотник шел у коровьего спуска, жена плотника — по другой тропе. Пути их разошлись.

— Илия, Илия! — закричала девушка, побежала к нему. Ноги ее не слушались, заносили вправо, влево. Опустилась перед ним на землю, обхватила колени мужа, что-то лепетала. Трогательная картина. Он поднял жену, довел до участка.

— Рассчитаемся, хозяин! Конвой за мной прибыл.

Шутки у него были…

Борис Федорович вынул деньги. Не считая, плотник всадил их в карман, сходил за инструментом. Поднялась черно-синяя туча и закрыла солнце. Ехать сорок километров туда и обратно? Ради чего? Маргарита Артамоновна опередила:

— Мой муж хотел вас подвезти, но бензин кончился. Скоро автобус придет. Вы уж извините…

Плотник посмотрел на нее и усмехнулся:

— Не беспокойтесь. Нам не привыкать…

Он обнял свою жену за плечи, повел ее к дороге. Шли прижавшись друг к другу.

— Занятная парочка, — сказала Маргарита Артамоновна и покривила губы: — Мне кажется, она влюблена в него.

— Разумеется, — сказал Борис Федорович. — С какой стати ей притворяться? Недавно поженились, видно сразу.

— Сколько ты заплатил ему?

— Двести тысяч. Он их честно заработал.

— Хватило бы и половины. Благодетель выискался…

Борис Федорович вспыхнул:

— Уйди, прошу!

Лицо у него побагровело. Ей показалось, что он сейчас ее ударит.

— Ты смешон! — Она пожала плечами и ушла в дом.

Из-под тучи пахнуло могильным холодом. Сразу стемнело. Ударил гром. Дом подпрыгнул. Борис Федорович не мог успокоиться, не знал, что с ним. Тошно, будто зарезал кого. Пробормотал:

— Чертов плотник.

Хотел загнать машину в гараж, но решил подождать: если автобус не придет — они часто отменялись — и плотник и его жена вернутся, он отвезет их на станцию. Он выходил на дорогу, но они не вернулись. Расстроенный, он поставил “форд-скорпио” под дом, запер бронированные ворота, обошел двор. Кухня была закрыта. Хлынул дождь. Он встал под навес: в дом идти не хотелось. Вода бежала по желобу, не успевая скатываться в водосток, лилась стеной. Гроза расходилась не на шутку. Сетка молний дрожала. Было жутко. Борис Федорович не успел уйти. Щелкнуло, будто бичом. Ослепила яркая вспышка. Вдоль желоба плыл голубой светящийся шар, плавно опустился к крыльцу. Борис Федорович понял, что это такое, хотя никогда прежде не видел шаровую молнию. Плазма дышала, пульсировала, меняла очертания. Он как завороженный смотрел на нее. Шар описал вокруг него эллипс, коснулся рубашки, запахло паленой шерстью. Борис Федорович помертвел, тело покрылось липким потом. “А как же счет в банке? — мелькнула мысль. — Иди отсюда, иди… Ах ты, боже мой!”

Шар споткнулся, немножко помедлил и со свистом ударился в землю. Не помня себя, Борис Федорович рванул дверь. Жена стояла раскрыв рот. Она подумала, что в него выстрелили: рубашка на нем разлезлась до самого локтя.

— Тебя ранили? — Глаза у нее дрожали.

Он ничего не сказал, схватил кожаную куртку и выбежал в гараж. Молнии полыхали.

“Сейчас, сейчас”, — бормотал он, не попадая ключом в “Цербер”. Ворота распахнулись. Он нырнул в мягкий успокаивающий салон “форда” с механическим люком на крыше. Взвыл мотор в сто двадцать лошадиных сил. Нежно покачиваясь на амортизаторах, машина выехала на дорогу. Лобовое стекло омывал слой воды. Фары едва пробивали мглу. Ехать было нелепо. Он был уверен, что плотник с женой на остановке. Тащился километра два. Дорогу размыло в нескольких местах. Фары высветили две сжавшиеся фигурки под навесом. У него будто гора с плеч свалилась. Затормозил, распахнул дверцу:

— Эй, что стоите? Я нашел бензин в старой канистре. Решил подкинуть вас. Садитесь!

Они глядели на него, как на Бога из машины, но не двигались. Он оторопел.

— Что же вы? — Он зажег свет в салоне и распахнул заднюю дверцу.

Они стояли как вкопанные. Это было чудовищно! Плотник махнул рукой:

— Езжайте. Жена не хочет ехать!

— Я мигом доброшу. Мне в ту сторону! — В голосе Бориса Федоровича слышались заискивающие нотки. За шиворот стекала вода, но он этого не чувствовал, был растерян. — Ну?

— Мы не поедем! Жена сказала, что вы обещали довезти, но теперь мы не поедем. Что это вы вздумали возить нас? Совесть заела?

— Не говорите чушь! — вспыхнул Борис Федорович.

Дрожа от холода, женщина плакала. Плотник сделал угрожающий шаг к лимузину, замахнулся палкой: