Ларь со счастьем - Андрей Васильев Страница 6

И снова я восхитился мощью этого великана. Я бы яму в этой промерзшей намертво земле копал… Даже не знаю, сколько по времени. Да я ее вообще не стал бы рыть, ну, разве что только под дулом пистолета. Арсений же, попеременно работая то ломом, то лопатой управился минут за двадцать, если не меньше. Он не оборотень. Он супергерой, Человек-Экскаватор.

– Оно, что ли? – спросил Арсений у меня, когда лопата ударилась о что-то твердое – Или нет?

– Оно – подтвердил я, увидев еще полускрытую землей деревянную крышку, несомненно приделанную к ящику – Доставай!

Само собой, за годы, проведенные в земле, с ларя сошла роспись, которая явно раньше присутствовала, да и выглядел он не сильно презентабельно. Но при этом остался таким же крепким, как и в тот день, когда его закопали. Ни одна дощечка не подгнила.

– Открывай – поторопила меня Стелла – Чего ждешь?

– А сколько сейчас времени? – спросил я у оборотня, оттирающего снегом руки от грязи.

– Без пяти двенадцать – глянул на часы тот – Почти Новый Год.

– Пять минут, пять минуууут! – пропела Стелла и крутанулась вокруг себя.

– Вот и подождем – подытожил я – Пять минут для нас ничего не изменят. Помнишь, что Марфа Петровна еще в ресторане говорила? Да и я и без нее сто же самое подтвердить могу – клады не люди, они любят точность во всем, что с ними связано. Шаг влево, шаг вправо и окажешься там, куда ворон кости не таскал.

– Смышлен – крякнул бас в моей голове – Молодец!

Мороз все крепчал, потому даже семижильная Марфа то и дело поглядывала на экран своего «айфона» и тихонько что-то шептала себе под нос. Надеюсь, не проклятия в мой адрес.

– Пора – через пять минут в один голос сказали обе ведьмы.

– Ага – подтвердил Арсений – Все. Часы сейчас двенадцать бьют. Россияне выпивают и закусывают.

– С Новым Годом – поздравил я всех присутствующих – Теперь можно!

Я стянул с руки перчатку, прислонил ладонь к холодной крышке и произнес:

– Ты свободен. Иди с миром!

Кино на этот раз мне не показали, как видно фильмы, связанные с неоднозначными сущностями предназначены только для ограниченного показа. Впрочем, я не расстроился совершенно, поскольку давно понял, что не все и не всегда стоит знать.

Огненный смерч ввинтился в еловые лапы, стряхнув на меня снежный водопад и исчез без следа.

– Все – я глянул на Арсения – Давай, открывай.

Тот лихо сковырнул массивный замок ломом, а после Марфа, обогнав всех, откинула с ларя крышку.

– Не поняла – секундой позже произнесла она, причем с какой-то просто детской обидой – А где? Это что ли счастье?

В ларе лежало четыре неказистых игрушки, две из которых были тряпичные, две деревянные. И те, и другие были сработаны грубо, явно не фабричным способом.

– Эва как – глянул внутрь ящика и Лесной Хозяин – Лучше бы я спать лег. Вот одна сумятица из-за вас, из-за ведьм. Тьфу.

Кукла, судя по косичкам, когда-то светлым, а теперь серо-грязным. Деревянная собака. Хотя, может, и волк, поди пойми. Деревянный же солдат с ружьем, более всего похожим на фузею. Тряпичный заяц. Не скажу, что набор странный, по идее именно такими игрушками, скорее всего, забавлялись дети девяносто-сто лет назад. Городские – нет, там уже индустрия работала, да и то, наверняка, в основном в столицах. А остальные вот такими куклами да солдатиками и играли.

И еще. У них всех есть петельки сверху, словно для того, чтобы…

Хитро придумано! Вроде все на виду, а поди, догадайся.

– Этот мой – я взял солдата – Надеюсь, никто не против.

Марфа коротко глянула на меня, насторожилась и цапнула из ларя куклу.

– Арсений, что тебе? – поторопила она оборотня, который чесал своей лапищей в затылке.

– Так вот, волчара. Они какая-никакая, а нам родня. Не зайца же брать?

– Заяц мой – согласился с ним лесовик, забирая последнюю игрушку – И чего теперь с ними делать станем? Тетешкать?

– Не-а – качнул головой я – На елку вешать. Что еще с игрушками в Новый Год делать?

Слова я подтвердил делом, и бравый гвардеец, покачиваясь, повис на еловой лапе.

Через минуту остальные куклы составили ему компанию, и как только заяц последним украсил елку, моя голова закружилась так, что я моментально перестал понимать, где верх, а где низ, а после вообще вроде как сознание потерял.

Продлилось, правда, это ощущение недолго, несколько секунд, но, когда чувства ко мне вернулись, я понял, что нахожусь совсем не на лесной поляне. Но и обычным то место, где я оказался, назвать было нельзя. Впрочем, и необычным тоже. Просто, потому что свой собственный дом необычным не является.

Только это был не тот дом, где сейчас жили мои родители, нет. Это была та квартира, в которой прошло мое детство. Мы уехали из нее, когда дела у отца пошли на лад, причем настолько, что его семье безопасней стало жить в частном доме. Его проще охранять. Но до того мы обитали вот здесь, в обычной квартире типового дома. Тут я начал ходить, говорить, здесь открывал для себя мир, испытывая первые детские радости и горести.

– Валерка, скоро папа придет! Он уже у подъезда – впорхнула в комнату мама, держа в руке массивную телефонную трубку с выдвижной антенной – Неужели хоть этот Новый Год мы встретим все вместе? Я уж и не надеялась!

Какая она… Молодая? Нет, она у меня всегда молодая, но я ее с такой прической почти и не помню. Разве что на фотографиях видел, тех, где мне года четыре или около того.

В этот миг мама, улыбаясь, подхватила меня под мышки, и мы закружились на месте. Вместе.

– Полетели, полетели – приговаривала она, улыбаясь – Да?

В полете я видел знакомую стенку, здоровенный телевизор с выпуклым экраном, тахту, на которой вроде любил играть в солдатиков и украшенную десятками шаров елку.

– Ну, кто тут весь год себя хорошо вел? – раздался из коридора голос отца, а следом за тем появился и он сам, держа в руке красный мешок – А?

– Валера! – гордо заявила мама, опуская меня на пол, причем выяснилось, что ноги меня не особо держат – Год – не год, а сегодня точно. Он кашу ел, спать днем лег вовремя, соседскую собаку не дразнил и снегом в девочку Катю не кидался.