Лион Фейхтвангер - Тысяча девятьсот восемнадцатый год Страница 10

_Четвертый_. Кто это воздух испортил? Сил нет!

_Третий_. Ничего удивительного при нашей жратве.

_Второй_. К вони надо привыкать. В братской могиле еще не так воняет. Эй, ты, балагур, спой нам куплеты о свинье и младенце.

_Четвертый_. Я зверски устал. Все кости болят.

_Второй_. Ты разве костями поешь? Или спой нам "Мумия и сыр".

_Третий_. В казарме саперов теперь в ходу такая песенка:

Бог, родина... все ерунда!

Закон войны таков:

Стоим горой за богачей,

Стреляем в бедняков.

_Многие_ (шумно). Замечательно. Очень хорошо.

Стук в дверь.

_Первый_. Пришла дама, которая к Вендту ходит.

_Томас_. Можно ей войти?

_Голоса_. Да. Конечно. Да, разумеется.

_Анна-Мари_ (входит; робко). Здравствуйте! (Подходит к Томасу.) Добрый день, Томас.

_Томас_. Зачем ты пришла?

_Анна-Мари_. Поговори со мной, Томас. Нехорошо будет, если ты со мной не поговоришь.

_Томас_. О чем мне с тобой говорить? Если ты не видишь сама, то слова не сделают тебя зрячей.

_Первый_. Вы слушали, как трепался майор, когда отправляли на позиции третий эшелон?

_Третий_. С души воротит от их красивых речей. Пусть сами подставляют под пули голову, если это такое удовольствие издохнуть за отечество. Велика радость - вместо правой ноги принести домой Железный крест?

_Анна-Мари_. Ты не чувствуешь, как мне страшно, Томас? Неужели ты вытащил меня из воды для того, чтобы я теперь задохнулась?

_Второй_. Выгружали первый эшелон, и вдруг - комбинированная воздушная атака. Троих убило, семерых ранило - еще до того, как они попали на фронт.

_Первый_. Я наверняка буду убит. Трижды мне снилось, будто я еду в каком-то открытом вагоне, лежу и не могу сдвинуться с места, а с обеих сторон на меня сыплется угольная пыль, все сильнее, сильнее. А я никак не могу пошевельнуться.

_Анна-Мари_. Георг Гейнзиус возвратился с фронта. Он бы тебя без всякого труда освободил.

_Томас_. Все та же песня.

_Анна-Мари_. Я предприняла кое-какие шаги. Тебя отпустят. Надо лишь захотеть.

_Томас_. Я не хочу.

_Анна-Мари_. Я кое-что привезла тебе. Шоколад.

_Томас_. Благодарю. У других тоже нет шоколаду.

_Анна-Мари_. Ты можешь дать и другим. Эхо Беттина посылает.

_Томас_ (берет). Беттина? Так.

_Анна-Мари_. Ты не проводишь меня немного? Здесь не поговоришь.

_Томас_ (устало встает). Ты меня мучаешь.

_Второй_. Это жена его или любовница?

_Четвертый_. Не знаю. Но, по-видимому, она ему гекупак.

_Третий_. Не гекупак, а гекуба. Это греческое слово. Означает: "на черта она мне сдалась".

_Четвертый_. Спасибо, господин почтовый ящик.

_Второй_. Только из-за того, что здесь Вендт, они над нами так измываются.

_Третий_. Как странно, что ему не скажешь "ты".

_Четвертый_. "Величие и достоинство служат преградой к сближению" - как сказал Шиллингер.

_Третий_. Ему дьявольски трудно. Но он не увиливает, не жалуется, а стискивает зубы и молчит.

_Первый_. Иногда мне кажется, что он-то и мог бы сказать - зачем, чего ради?

_Второй_. Пока что от него только и есть пользы, что из-за него к нам придираются.

_Совсем молоденький солдатик_ (яростно). Придираются? К вам? Ко мне придираются! Из всей роты только ко мне одному.

_Четвертый_. Погляди-ка. Грудной младенец раскрыл рот. Еще в утробе матери, а уже лопочет.

_Третий_. За что это к тебе придираются, сосунок?

_Молоденький солдат_. Могу вам сказать. За то, что я однажды застал фельдфебеля в офицерском нужнике, когда он там примерял монокль.

_Четвертый_. Вот еще обезьяна, вот еще проклятая образина!

_Второй_. Лезет в офицеры.

_Третий_. А тебе что там понадобилось, в офицерском нужнике?

_Молоденький солдат_. Чистить мне его велели. И вот с тех пор он ко мне придирается. (Кричит.) Не могу я больше. Сил нет. Я застрелюсь. Лучше сразу на тот свет, чем так вот медленно подыхать.

Общее замешательство.

_Второй_. Ну, ну, друг, успокойся.

_Первый_ (раздумывая, тихо). По-моему, надо было бы сказать об этом Томасу Вендту.

_Молоденький солдат_. Вендт сам уже кое-что заметил. Он как-то так взглянул на меня, пожал мне руку. Я понял, что он все знает. Я - из деревни. Хоть разок бы еще взглянуть на поля, на землю, на деревья и небо, а отпуск я не получал ни разу. Никогда. Может быть, в это воскресенье... Да нет, ничего не будет. (Пауза.)

_Четвертый_. Тут у меня стихотворение.

_Второй_. Смешное что-нибудь? Вроде "Мумия и сыр"?

_Четвертый_. Ну, нет, не смешное. Это Вендт писал.

_Первый_. Вендт?

_Многие_. Вендт?

_Четвертый_. Называется "Песня павших".

_Второй_ (разочарованно). Ну, значит, уже не смешное.

_Голоса_. Заткнись!

_Четвертый_.

Мы здесь лежим, желты, как воск,

Нам черви высосали мозг.

В плену могильной немоты

Землей забиты наши рты.

Мы ждем...

_Первый_ (про себя). Мы ждем... Да, мы ждем!

_Четвертый_.

Плоть наша - пепел и труха,

Но как могила ни глуха,

Сквозь немоту, сквозь сон, сквозь тьму

Вопрос грохочет: - Почему?

Мы ждем...

_Первый_ (вскакивает). И он, значит, тоже спрашивает? И он, значит, тоже спрашивает?

_Многие_. Не мешай. Читай дальше!

_Второй_. Да это совсем не смешно.

_Четвертый_.

Пусть скорбный холм травой зарос,

Взрывает землю наш вопрос...

_Томас_ (вернулся). Что это? Почему вы замолчали? Вы говорили обо мне? Ну и продолжайте.

_Третий_. Он прочел ваше стихотворение.

_Томас_. Стихотворение? Вот как? Со стихотворениями далеко не уйдешь. Между прочим, друзья, почему вы со мной на "вы"? Читай дальше.

_Первый_. Пусть он читает. Он сам. Вы должны прочесть.

_Молоденький солдат_. Читай, друг. Прошу тебя.

_Томас_ (читает, без особой выразительности, со скрытой злобой).

Пусть скорбный холм травой зарос,

Взрывает землю наш вопрос...

Он, ненасытен и упрям,

Прорвался из могильных ям.

Мы ждем.

Мы ждем. Мы только семена,

Настанут жатвы времена.

Ответ созрел. Ответ идет.

Он долго медлил. Он грядет.

Мы ждем.

Тишина.

_Молоденький солдат_ (тихо, робко). Чего ж они ждут? Скажи нам.

_Первый_ (настойчиво). Растолкуй нам, Томас Вендт, непременно. Зачем это - война и все такое. Видишь, ведь и мы все спрашиваем. Видишь, ведь и мы умираем. Ты должен нам растолковать, Томас Вендт.

_Фельдфебель_ (с шумом распахивает дверь). Что здесь такое?

Солдаты стоят навытяжку.

_Фельдфебель_. Почему вы все скучились, как овцы перед грозой? (Молчание. Молоденькому солдату.) Эй, ты, сопляк. Что это тут опять за свинарник? Не положено, чтобы тюфяк виднелся из-под одеяла. Неряха. Чтобы этого больше не было.

_Молоденький солдат_ (боязливо). Честь имею доложить, господин фельдфебель, одеяло слишком короткое. Я по-всякому старался.

Фельдфебель. Что? Противоречить? Вшивый мальчишка! Вот я тебя проучу! Твой воскресный отпуск - пиши пропало.

_Томас_ (тихо, но очень ясно). Вы придираетесь к этому солдату, господин фельдфебель.

_Фельдфебель_. Что? Кто посмел?

_Томас_ (негромко). Вы придираетесь к этому солдату, господин фельдфебель.

_Фельдфебель_. Ах, вы? Конечно, вы. Я вас подведу под военный суд. Бунтовщик. Скотина чертова. (Выходит, хлопнув дверью.)

_Томас_ (тихо).

Он долго медлил. Он грядет.

Мы ждем.

4

Сад на вилле Георга. Поздняя осень. Вечер.

Издалека доносятся песни играющих детей. _Беттина_. _Анна-Мари_.

_Анна-Мари_. Ваши руки на солнце совершенно прозрачны, Беттина.

_Беттина_. Да, мои руки не изменились. Ты прелестно одета, Анна-Мари. Белое платье и флорентийская шляпа очень тебе идут.

_Анна-Мари_. Я собираюсь в Мариенклаузе.

_Беттина_. И Георг туда, кажется, поехал верхом.

_Анна-Мари_ (нерешительно). Вот как.

_Беттина_. Что с Томасом?

_Анна-Мари_. Завтра будто бы отправляют на фронт.

_Беттина_. И ты только теперь говоришь мне об этом?

_Анна-Мари_. Я все сделала, чтобы его удержать. С ним не сговоришься. Он и не смотрит на меня. Может быть, все было бы по-иному, если бы он со мной поговорил.

_Беттина_. Чего хотят эти ребята у решетки?

_Анна-Мари_. У мальчика мяч залетел в сад. Он не решается войти.

_Беттина_. Открой ему, пожалуйста, калитку.

Анна-Мари идет.

_Беттина_ (напевает.)

Играй, душа моя, и пой

Чудесной летнею порой.

Анна-Мари входит с маленьким мальчиком.

_Мальчик_. Тетя, это невеселая песенка.

_Беттина_. Подойди ко мне, маленький Иозеф.

_Мальчик_. Ты не можешь спеть что-нибудь веселое?

_Беттина_. Что, например?

_Мальчик_ (поет, точно петушок).

Птички лесные

Поют так чудесно

В родимом краю.

_Беттина_. Чего только не умеет маленький Иозеф? Как поживает мама?

_Мальчик_. Она получила письмо.

_Беттина_. От отца? С фронта?

_Мальчик_. Папа пишет, что там - настоящий свинарник. И ему не дают отпуска. А дядя Стефан рассмеялся и сказал: вот видишь, этого хочет бог и кайзер. И схватил маму вот так, крепко. И, должно быть, ей было больно. А то она не ревела бы целую ночь.