Маурин Ли - Бедная Марта Страница 11

Джойс пришла, когда они закончили ужин, как и предполагала Марта. Девушка не сказала, что ей стыдно за то, как она обошлась с матерью в универмаге, но Марта видела сама, что дочь переживает из-за этого. Не теряя времени, Джойс предложила сразу же написать ответ Джо; она сообщила, что и пришла-то специально ради этого.

— Эдварду я сказала, что мы увидимся с ним завтра, а сегодня вечером я занята.

Похоже, они с Эдвардом встречались довольно часто. Марте удалось выпытать у дочери, что Эдвард работает во «Фредерике и Хьюзе» младшим управляющим, а не простым продавцом.

— Как мило с твоей стороны, родная, — тепло откликнулась Марта. — Но эта девушка, Кейт, предложила написать ему письмо вместо меня. Мы с ней встречаемся во время обеденного перерыва в кафе на Центральном вокзале.

Джойс выглядела уязвленной.

— Но ведь это могла сделать и я, мам. Ты же знаешь.

— Да, но я же не знала, что ты придешь к нам сегодня вечером, правда, Джойс? Когда Кейт вернет мне письмо Джо, ты тоже можешь написать ему, вместе с Лили и Джорджи, да и наш Франк тоже.

Пожалуй, когда старший сын появится в следующий раз, она поговорит с ним об этом. Правда, следовало признать, что он не любитель писать письма.

— Хорошо, мам, — согласился Франк, придя домой, и пожал плечами. Хотя намного больше его интересовало, кто такая эта Кейт и как она выглядит.

— Ее лицо похоже на сладкий пудинг, и ее легче перепрыгнуть, чем обойти, — шутила Марта, не желая, чтобы Франк, нахальный бездельник, узнал о том, что Кейт на самом деле очень привлекательная девушка.

Она вновь подумала о Джо вечером, когда Лили и Джорджи легли спать, Джойс ушла домой, а Франк опять исчез, предположительно туда, где он проводил ночи в последнее время. Марта уже почти привыкла к отсутствию среднего сына. Судя по письму, Джо был вполне счастлив в армии, хорошо ел, тепло одевался, пребывал в чистоте и был доволен своей жизнью. Быть может, зря она так волновалась и суетилась из-за того, что он поступил на военную службу? Война не может тянуться бесконечно. Когда-нибудь Джо вернется домой и наверняка найдет себе работу получше, чем развозить овощи и фрукты на велосипеде.

Кейт уже сидела в кафе за столиком, когда туда пришла Марта. На этот раз она постаралась хоть немного привести себя в порядок, отряхнувшись от пыли и вытерев лицо влажной тряпкой. К ее удивлению, девушка вскочила на ноги и поцеловала ее в щеку, чего в последнее время не делала даже старшая дочь Марты.

— Я написала письма, Марта, — сообщила Кейт.

— Письма? То есть их несколько?

— Одно письмо я написала от себя, объяснив, кто я такая, чтобы ваш сын знал, кто пишет ему от имени матери. Вы не возражаете? — с тревогой поинтересовалась она.

— Нет, конечно. По-моему, это замечательная идея.

Они устроились за круглым столиком с мраморной столешницей.

— Предпочитаете кофе и пирожное с ванильным кремом, как вчера, или что-нибудь другое?

— Кофе и ванильное пирожное — именно то, что нужно. — Марта все утро предвкушала этот момент.

Сделав заказ, Кейт вернулась, открыла свою вельветовую сумочку и достала оттуда кожаную папку, из которой извлекла блокнот с сиреневыми страницами и маленьким букетиком лиловых цветов в уголке. Оторвав два верхних листа, она помахала ими перед лицом Марты. Они были исписаны крупным четким почерком без единой помарки.

— Это письмо от вас. Оно начинается со слов «Мой дорогой Джо», а дальше в нем то, о чем мы с вами договорились вчера.

Она неуверенно прочла письмо, слегка хмурясь при этом, словно боясь, что Марте оно может не понравиться.

— Ну, что вы скажете? — спросила девушка. — Я закончила его словами «Твоя любящая мать».

Марта кивнула.

— Письмо чудесное, и бумага тоже. Наш Джо будет очень рад.

Никто из ее детей никогда не называл ее «мать», но она знала, что Джо ничего не будет иметь против.

— Я немножко побрызгала бумагу лавандовой водой.

— И это тоже непременно понравится Джо.

На лице Кейт отразилось явное облегчение. Официантка принесла их заказ, и Кейт заявила, что сначала прочтет письмо для Джо, а уже потом съест пирожное.

— Не хочу, чтобы на нем остались жирные следы от моих пальцев. — Она откашлялась и стала читать.

«Дорогой Джо!

Меня зовут Кейт Келлауэй. Вчера я познакомилась с твоей матерью, Мартой, и согласилась написать тебе письмо от ее имени. Мне восемнадцать лет, я учусь в коммерческом колледже мисс Барликорнз, который находится на Ганновер-стрит. Нам преподают стенографию и машинопись, и после его окончания я намерена стать репортером. Ты, наверное, очень храбрый, раз решил поступить в армию, хотя тебе всего четырнадцать. Вчера вечером я рассказывала о тебе своим маме и папе, и твой поступок произвел на них большое впечатление. Они передают тебе свои наилучшие пожелания, как и я, и мы желаем тебе всего самого доброго.

Кейт Келлауэй».

Девушка просияла, глядя на Марту.

— В конце я хотела нарисовать сердечко, но потом подумала, что это будет слишком.

— Думаю, Джо не станет возражать.

Во всяком случае, это ему польстит. Не многие четырнадцатилетние мальчишки могут похвастаться девушками, которые пишут им письма на сиреневой бумаге, пахнущей лавандой.

— В таком случае я нарисую сердечки прямо сейчас. — И Кейт старательно вывела целый ряд безукоризненно ровных сердечек в самом низу страницы. — Я принесла с собой конверт с маркой. Вы не хотите написать свое имя в конце вашего письма?

— Нет, спасибо, милая. Боюсь, что я только испорчу его. — Марте требовалась целая вечность для того, чтобы расписаться, и сейчас ей не хотелось лишний раз демонстрировать свое невежество.

— Надеюсь, вы не станете возражать, — возбужденно продолжала Кейт, — но, как я и написала в письме, я рассказала своим родителям о Джо, и папа сказал, что в парламенте уже задают неприятные вопросы о несовершеннолетних солдатах и что это может вылиться в скандал. Во всяком случае, многие парламентарии настроены весьма решительно.

— Парламентарии? Кто это?

— Депутаты парламента. Моя мама заявила, что если бы в парламенте заседали одни женщины, то на земле никогда бы не было войн. А если бы детей рожали мужчины, то берегли бы их, когда те вырастут.

Марта подумала, что примерно то же самое заявила сержанту Гиллигану.

— Истинная правда, — согласилась она, кивая головой.

Марта чувствовала себя счастливой, словно у нее с глаз спала пелена, с которой она жила последние годы. За время, проведенное в обществе Кейт, — всего какой-нибудь час! — она ощутила небывалый прилив бодрости. Марта больше не чувствовала себя несчастной, невежественной ирландкой. Наоборот, ей показалось, что она обрела некоторый вес и значимость. Марта твердо пообещала себе научиться читать и писать, чтобы ее сын получал письма, написанные его матерью, а не чужими людьми, пусть даже такими милыми и славными, как Кейт.

На фабрике, протаскивая иглу сквозь толстую мешковину, Марта мечтала о том, как ее Джо вернется из армии офицером и джентльменом, после чего женится на Кейт — у них было всего четыре года разницы, которая неизбежно сгладится с возрастом. Марте было решительно все равно, какую религию исповедует Кейт, а Карло, даже однажды протрезвев, все равно не смог бы ничему помешать.

В субботу после работы, валясь с ног от усталости и мечтая только о том, чтобы выспаться как следует, — казалось, она могла проспать до самого понедельника, — Марта увязала в узел постельное белье и одежду, которую смогла унести, и отправилась в прачечную Мэри Келли в сопровождении Лили и Джорджи.

И дети, и Марта вылезли из ванны чистыми и благоухающими, как ангелочки. Их уже ждала гора чистого белья, которую теперь следовало дотащить домой и просушить. Волосы Марты вновь обрели природный блеск и уже не напоминали грязную, дурно пахнущую паклю. Ей пришлось потратить массу сил и времени, чтобы расчесать их как следует.

Белье они развесили по всему дому на Кингз-корт. Когда наступила ночь, оно все еще было влажным, так что спать им пришлось на голых тюфяках, укрываясь куртками и пальто вместо одеял. Марта и дети, впрочем, ничуть не расстроились, а Карло так и вовсе ничего не заметил.

— В следующий раз, когда у меня появится несколько лишних шиллингов, я отправлюсь на рынок на Грейт-хомер-стрит и куплю нам несколько новых простыней, — сказала Марта. — Наши старые уже никуда не годятся. Да и вам двоим нужна новая одежда, вы ведь все время растете. — Марта посмотрела на детей с упреком, словно они были в чем-то виноваты.

— Мы не будем больше расти, мамочка, если ты так расстраиваешься из-за этого, — заверила мать Лили. — Правда, Джорджи?

— Да, мам, — с улыбкой согласился тот.