Чарлз Буковски - Почтовое отделение Страница 17

Марси? Она по-прежнему сидела за столом и улыбалась. Мы должны ехать дальше, Марси. Она встала и пошла за мной. Священник бубнил себе под нос. Я не слушал. То, что раньше было Бетти, теперь лежало в гробу. И еще было очень жарко. Солнце расплылось по небу огромным желтым пятном. Между нами фланировали разжиревшие мухи. Во время церемонии двое парней в рабочей одежде принесли мой венок. Розы почти все погибли, уцелевшие на глазах умирали, задыхаясь в жаре. Парни оставили венок у ближайшего дерева. Вскоре он упал своим мертвым лицом прямо в пыль. Никто не захотел поднять его. Наконец, все закончилось. Я подошел к священнику и пожал руку: "Спасибо". Он улыбнулся. В нашей компании способны были улыбаться двое: священник и Марси.

На обратном пути Ларри напомнил: Я напишу тебе насчет памятника. Я продолжаю ждать это письмо. II Я поднялся в свой 409-й номер, взбодрился крепкой дозой шотландского виски, добрался до запасника в верхнем ящике комода, отсчитал немного деньжат, спустился вниз, сел в машину и рванул на ипподром. К первому забегу я уже был на месте, но играть не стал не было времени ознакомиться с участниками. Я пошел в бар выпить для разминки и увидел там сексапильную мулатку в дешевом затрапезном плаще. Она действительно была очень плохо одета, а поскольку я знал, что это значит "быть плохо одетым", я произнес ее имя так, чтобы только она могла услышать меня. Ви, детка. Она остановилась, пригляделась и потом подошла ко мне. Привет, Хэнк. Как делишки? Ви тоже работала на почте, только на другой станции, на той, что у фонтана. Она казалась мне более приветливой, чем остальные.

Паршиво. Трое похорон за два года. Сначала мать, потом отец, а сегодня давняя приятельница. Ви посочувствовала для приличия. Я открыл программу. Давай-ка глянем, что мы имеем на второй заезд. Ви присела рядом и плавно прижалась ко мне сначала ляжкой, потом бедром и, наконец, грудью. Под плащом скрывалось нечто волнующее. Но я думал о скачках. Я всегда искал "темную лошадку", которая могла бы побить фаворита. Если же я не видел никого, кто бы мог соперничать с ним, тогда я ставил на фаворита. После первых двух похорон я тоже приходил на ипподром, играл и выигрывал. Видимо, соприкосновение со смертью делало меня прозорливее. Утром похороны вечером я богат. В последнем заезде на милю "шестерка" проиграла фавориту всего четверть корпуса. Фаворит обошел ее, но в начале дистанции "шестерка" лидировала с преимуществом в два корпуса. Ставки на "шестерку" были 35 к 1. На фаворита 9 к 2. Обе лошади подпадали под один и тот же класс. Но рейтинг фаворита поднялся на два пункта: со 116 до 118, а у "шестерки" по-прежнему оставался на 116. К тому же на ней сменился жокей, посадили какого-то неизвестного парня. Да и дистанция увеличивалась на 1/16 мили. Толпа рассуждала так: если фаворит побил "шестерку" на миле, то, естественно, он сделает это и при дополнительной 1/16. Что ж, логично. Но на скачках нельзя уповать на логику. Тренеры делали все, чтобы их лошади казались малоэффективными, и публика ставила деньги на других. Смена дистанции, плюс бесславный жокей, все указывало на хороший куш. Я посмотрел на табло. На утренней пробежке "шестерка" пришла только лишь пятой. Ставки были 7 к 1. Номер шесть, сказал я Ви. Это не лошадь, а черепаха, ответила она. Вот именно, - подтвердил я, пошел к кассам и взял десять билетов на No6. Со старта "шестерка" вырвалась вперед, на первом повороте заняла крайний круг и затем легко удерживала перимущест-во в корпус с четвертью всю первую половину дистанции. Остальные кучно шли позади. Они полагали, что "шестерка" продержится в лидерах лишь до последнего поворота, а на финишной прямой сдаст. Это была стандартная схема. Но, судя по всему, тренер "шестерки" дал своему наезднику другие указания. На последнем повороте тот ослабил удила и пришпорил лошадь, она рванула вперед. Пока остальные жокеи распаляли своих скакунов, "шестерка" была уже на четыре корпуса впереди. Выйдя на финишную прямую, жокей "шестерки" дал лошади небольшую передышку, оглянулся назад и снова пришпорил. Я был доволен. Но вдруг фаворит (9 к 5) вырвался из общей кучи отстающих и, как ужаленный, устремился вперед. Корпус за корпусом он сокращал разрыв. Казалось он вот-вот оставит мою лошадь позади себя. Фаворит шел под номером два. На середине финишной прямой "двойка" отставала от "шестерки" всего на полкорпуса. И тогда парень на "шестерке" налег на хлыст. Жокей фаворита не уступал. До самого финиша они нещадно хлестали своих лошадей, мчась на расстоянии в полкорпуса друг от друга. "Шестерка" получила 8 к 1. Мы вернулись в бар.

Лучшая лошадь проиграла! Кто бы мог подумать? сказала Ви.

Меня не волнует, кто лучший. Меня интересует, кто будет первым. Выпьем. Мы заказали горячительного.

Ну, хорошо, крутой. Посмотрим, что будет дальше. Детка, я уже говорил тебе, откуда я пришел сюда. Сегодня я прозорливее черта. Она прильнула ко мне ляжкой, бедром и грудью. Я махнул виски и раскрыл программку скачек. Итак 3-й заезд. Я просмотрел весь список участников. Похоже, для толпы сегодня заготовили убийственный сюрприз. Лошадь, которая только что пришла первой, теперь считалась самой быстроходной. Про остальных толпа просто забывала. Публика, в основной своей массе, способна держать в памяти только последний забег. Отчасти тому виной 25-минутный перерыв

между заездами. Все, на что они способны, это думать и рассуждать о том, что произошло 25 минут назад. Третий заезд был на 6/8 мили. Фаворитом, естественно, считалась самая быстроходная лошадь. Свой последний забег на 7/8 мили она проиграла всего на одну восьмую корпуса, удерживая лидерство на протяжении всей дистанции и уступив лишь на последнем прыжке. "Восьмерка" была к ней ближе всех. Она финишировала третьей, на полтора корпуса позади фаворита. И все рассуждали так: если "восьмерка" не побила фаворита на 7/8, то с какого же хуя ей это удастся на 6/8. Толпа всегда уходила домой с пустыми карманами. К тому же, лошадь, которая победила на 7/8, в сегодняшних скачках вообще не участвовала. Оставалось... - Восьмерка, сказал я Ви.

Слишком короткая дистанция. Ей ни за что не победить, ответила она. На стартовой линии "восьмерка" была шестой, ставки на нее былы 9 к 1. Я получил деньги за последний забег и взял десять билетов на "восьмерку". Если вы ставите слишком много, и ваша лошадь проигрывает, вас охватывают сомнения, вы начинаете колебаться, метаться и менять лошадей. Десять билетов - самая удобная ставка. Она помогает сохранять равновесие. Фаворит выглядел отлично. Из стартовых ворот он вышел первым, занял внутренний круг и оторвался на два корпуса. "Восьмерка" шла далеко позади, почти последней, постепенно смещаясь к внутреннему кругу. Фаворит уверенно вел забег. Жокей на "восьмерке", вырвался на пятое место и пустил в ход хлыст. Фаворит стал сокращать шаг. Первую четверть мили он прошел за 22 секунды и сохранял преимущество в два корпуса до половины дистанции. Потом "восьмерка" просто взорвалась, понеслась, как вихрь, и победила с отрывом в два с половиной корпуса. Я посмотрел на табло: 9 к 1.

Мы снова вернулись в бар, и Ви прильнула ко мне всем телом. Я выиграл в трех забегах из последних пяти. В тот день состоялось всего восемь забегов из намеченных девяти. В любом случае, этого было достаточно. Я купил пару шикарных сигар, и мы загрузились в мой автомобиль. По дороге домой приобрели 0,75 виски. 12 Ви осмотрела мое логово.

Послушай, что такой парень, как ты, забыл в этой конуре? Все женщины спрашивают меня об этом. Да это же крысиная нора! Она помогает мне хранить скромность. Поехали ко мне. 0'кей. Мы вернулись в машину, и Ви сказала куда ехать. По пути мы прикупили отличную вырезку для бифштекса, овощей, зелени для салата, картофеля, хлеба и еще выпивки. В холле гостиницы нас встретил огромный плакат: "НЕ НАРУШАЙТЕ ТИШИНУ И ПОКОЙ. ПОСЛЕ 22.00 ТЕЛЕВИЗОРЫ ДОЛЖНО ВЫКЛЮЧАТЬ. ЛЮДЯМ РАНО НА РАБОТУ". Плакат был исполнен красной краской. Мне нравится строка о телевизоре, сказал я. Сели в лифт и поднялись на ее этаж. Ви снимала хорошенькую квартирку. Я отнес наши припасы на кухню, отыскал пару бокалов и налил промочить горло с дороги.

Разгрузи пока пакеты. Я сейчас вернусь. Я выпил, высыпал зелень и овощи в раковину. Выпил еще. Вернулась Ви. Она преобразилась. Экстравагантные сережки, высокие каблучки, коротенькая юбочка. Шикарное зрелище. Слегка коренаста, но попка, бедра и грудь в полном соку. Соблазнительная штучка.

Привет, сказал я. Я друг Ви. Она сказала, что скоро вернется. Дернете со мной? Она рассмеялась, и я обнял ее крепкое тело и поцеловал в губы. Они были холодные, как речные камни, но приятные на вкус.

Я хочу есть, сказала она. Дай мне чего-нибудь приготовить!

Я тоже голоден. И я съем тебя! Она опять рассмеялась. Я еще раз поцеловал ее, погладил по попке и пошел в комнату, прихватив с собой наполненный стакан. Там я развалился в кресле и мечтательно вздохнул: "Может, остаться здесь, пока она не оборзеет? Буду делать деньги на тотализаторе, а она будет обихаживать меня: делать массаж с мазями, готовить еду, беседовать со мной и спать со мной. Конечно, без скандалов не обойдется. Это у женщин в крови. Они любят разбодяживать дерьмо по чанам - немного воплей, чуть-чуть соплей и трагедия готова. А на финал обоюдные клятвы в вечной любви и верности. Правда, я не силен в вечной любви и особенно в верности". Я воодушевился. Мысленно я уже перебрался к Ви. Ви мне подходила по всем статьям. Вот она вошла со своим бокалом, опустилась ко мне на колени и прильнула к моим губам, запустив свой резвый язык мне в рот. Мой член мгновенно раздался вширь и уперся в ее упругий зад. Я схватил ее за ягодицы и сжал.