Давай никому не скажем Страница 17

Проревевшись, как следует, сама не заметила, как уснула, а когда поднялась с кровати, уже был вечер. В комнате сумрачно, по стеклам барабанил мелкий дождь, а по вискам — болезненные молоточки.

Устало сняла помятый пиджак и взглянула в небольшое настенное зеркало: глаза и нос опухли, щеки пошли красными пятнами. И чего рыдала, спрашивается? Стало стыдно за свою мягкотелость. Вроде бы давно уже взрослая, а поведение инфантильного подростка.

Жалела себя, видите ли, какая я бедная и несчастная, как плохо мне живется. Ничего, руки-ноги целы, как-нибудь прорвемся. Попрошу у Эммы Валентиновны еще полставки, займусь снова репетиторством. Главное, набрать до конца года недостающую до первого взноса сумму, но, слава богу, начальный капитал есть, если ничего лишнего не покупать, то все непременно получится.

Поставила стул и сняла с верхней полки допотопного шифоньера обувную коробку. Там, под ворохом квитанций, открыток и просроченных уведомлений, лежал конверт. Достав увесистую пачку, в который раз пересчитала купюры. Собранная сумма грела душу. Пустить бы эти деньги сейчас на себя, купить красивой одежды, туфли нормальные... Но нельзя. Перебьюсь. Закрыла коробку и снова спрятала за стопкой постельного белья. Никто про нее не знает и знать не должен. Там лежат не просто деньги — хранится наше нормальное будущее.

Бегло взглянув на часы, едва не выругалась вслух от досады — скоро шесть. Как бы мне не хотелось закрыться от всех и никого не видеть, нужно собираться на свидание с Тимуром. Настроения идти куда-то совершенно не было, и я уже трижды пожалела, что согласилась провести с ним вечер. И ведь сама же позвонила! Звонить снова и отказываться было как-то неудобно, да и лень: это же надо одеваться, идти до таксофона, что-то придумывать, чтоб не обиделся.

Тимур — хороший парень, я бы даже сказала — слишком хороший. Правильный до зубного скрежета. Из интеллигентной семьи: мама врач-ортодонт, отец юрист. Выходные на даче проводят, пьют чай, читают книги, за ужином обсуждают ситуацию в стране. Ни ссор у них, ни скандалов. И, конечно, никто ни капли в рот.

Очень уж мы с ним разные, во всем. Терзали смутные сомнения, что его идеальная семья меня когда-нибудь примет, но Тимур клялся и божился, что родителям его все равно, а ему подавно.

Я подозревала, что не так уж все радужно, просто сказать правду не может, потому что воспитание не позволяет. Я тетю Марину много лет знаю, не из тех она, кто вот так запросто примет в семью дочь матери-алкоголички. В глаза будет улыбаться, а потом сыну весь мозг проест. Проходили уже, знаю.

Познакомились мы с Тимуром в нашем местном ДК чуть больше шести лет назад. Я — ученица одиннадцатого класса, он — студент пятого курса юридической академии. Тимур долго и красиво ухаживал, носил цветы, провожал до дома, клялся в вечной любви и даже замуж звал, как мне восемнадцать исполнится. Конечно, мне были приятны его ухаживания, и я даже испытывала к нему что-то большее, чем просто симпатия, но я знала, что сразу после выпускного уеду поступать в Москву, поэтому надежд никаких не давала. Он буквально умолял меня остаться, убеждал, настаивал. Металась я тогда меж двух огней, душу рвала. Недолго, правда.

Однажды ждала его в подъезде, входная дверь квартиры была приоткрыта, и я стала невольной свидетельницей разговора, который поставил жирную точку в зарождающихся было сомнениях.

— Куда это ты собрался? Опять со своей Яночкой на свидание? — ехидно вопрошала тетя Марина. — Когда же до тебя наконец дойдет, что ничего путного из вашей связи не выйдет!

— Снова ты за старое, мама! Почему это не выйдет? — вскинулся Тимур.

— А хотя бы потому, что мы с отцом этого не позволим! Жениться он собрался, еще чего! Ты эти мысли брось, костьми лягу, но добро не дам. И чем скорее ты прекратишь якшаться с этой девчонкой, тем лучше. А если она забеременеет? Потом точно до конца жизни не отряхнемся. Кто знает, что у них за гены? Родится больной какой-нибудь ребенок, оно тебе надо? Вон у нее мать как запрокидывает, и неизвестно еще, кто отец, может, вообще наркоман! Ничего хорошего тебе с ней не светит, я жизнь прожила и получше тебя в людях разбираюсь.

Я убежала вся в слезах, не дослушав до конца этот отвратительный монолог.

Да, конечно, она была права: мать действительно пила, и своего отца я не знала, но мне стало больно даже не от ее слов, хотя они тоже словно ножом по сердцу, меня больше обидело то, что раньше мне в глаза она улыбалась и в гости звала, а за спиной поливала грязью.

С того дня я начала Тимура избегать. Просто разорвала отношения без объяснения причин и через месяц уехала в Москву. А спустя шесть лет вот вынужденно вернулась и, словно по иронии судьбы, снова столкнулась с Тимуром. Начали опять общаться, созваниваться, иногда выходить куда-то вместе.

Он вроде бы действительно не гнушался моей, что уж скрывать, опустившейся матери, не стеснялся приезжать и забирать из этого клоповника.

Умом я прекрасно понимала, что он хорошая партия, и если все сложится, то он мой счастливый билет в безбедную жизнь. И вроде бы все в нем так: хороший, добрый, порядочный, но... почему-то не зажег меня второй раз, как тогда в юности. Может, просто нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу, заново узнать получше, как-никак прошло шесть лет, мы оба изменились, повзрослели. Может, он просто не тот, кто мне нужен...

В любом случае я решила, что нужно попробовать дать второй шанс этим отношениям, а размышления «судьба, не судьба» оставила на потом. Сейчас голова была забита другими, более важными проблемами.