Вильям Райс - В тихом омуте Страница 18

Перед поворотом на Прейер-Лейн он заметил небольшую проселочную дорогу, которая вела в том же направлении. Узкую и извилистую, с указателем "Хай-Лейн". Вспомнив, что говорила Тони про эту дорогу, он свернул на нее.

По обе стороны дороги, больше походящей на каньон, возвышались крутые пригорки. Попадись ему навстречу другой автомобиль, одному из них пришлось бы пятиться до самого конца, чтобы разъехаться. Однако в столь поздний час, по счастью, желающих кататься по каньонам не нашлось. Зато главное преимущество объездного пути состояло в том, что можно было без помех, не мозоля глаза кому не надо, подкатить почти к самому дому Тони Вальдшнеп.

Все это Тони объяснила ему по телефону, и Джеймс, следуя её указаниям, внимательно всматривался в темноту. Наконец "ягуар" выбрался из каньона, и слева между деревьями в лунном свете заблестела полоска реки Снайп. Еще пятьдесят ярдов по дороге, и впереди замаячили два каменных столба, о которых говорила Тони: когда-то на них висели ворота. Это и был основной въезд в Снайп-Лодж. Справа от столбов под высокими деревьями темнела сторожка, круглые окна которой напоминали пару расширенных от испуга глаз. Джеймс миновал столбы и медленно поехал вверх по извилистой и ухабистой аллее.

Неужто Бен Вальдшнеп и правда так и не вернется до самого рассвета?

Мерзавец... Вспомнив про наглость и самоуверенность мужа Тони, Джеймс почувствовал, как у него невольно сжимаются кулаки. Бен словно нарочно подталкивал жену к измене. Что ж, тогда поделом ему - он уж постарается, чтобы этот наглец получил по заслугам. Достойной наградой за такое поведение Бену станет пара развесистых рогов...

Джеймс притормозил напротив парадного входа. Стекла высоких и узких, в готическом стиле, окон жутковато поблескивали в серебристом свете луны. Джеймсу льстило, что Тони, такая строгая и неприступная, никогда не изменявшая мужу, вдруг выбрала его. Он невольно почувствовал в сердце нарастающую нежность...

Над крыльцом вспыхнул свет. Джеймс задрал голову вверх - дом был высоченный, с готической, сужающейся кверху крышей, с множеством печных труб, которые торчали ввысь, словно ведьмины метлы. Брр, ну и местечко! Джеймс, не выходя из машины, оглядывался по сторонам, когда парадная дверь распахнулась, и в проеме нарисовалась ладная фигурка Тони.

Тони, нежная и ранимая...

- Объезжай вокруг дома, - попросила она. - А я пока открою конюшню.

Залитое лунным светом, её прелестное миниатюрное личико почему-то напомнило Джеймсу лицо царевны эльфов. А огромные глаза показались ему ещё больше, чем прежде. Сердце Джеймса преисполнилось нежности. Выбравшись из машины, он приблизился к Тони.

- Мы уже давно не пользуемся конюшней, - пояснила она. - Твоя развалюха может там хоть месяц простоять, и никто её даже не заметит.

Развалюха? Уязвленный до глубины души, Джеймс окинул взглядом свой желтый "ягуар". Что ж, и правда - развалюха. Видя недоумение Тони, он улыбнулся, и Тони сразу засмеялась. Затем она отвернулась и направилась вдоль дома, позвав его:

- Следуй за мной, и побыстрее!

Джеймсу это понравилось - мешкать в его планы не входило. Тони уже скрылась за углом дома, когда он уселся в "ягуар", завел мотор и последовал за ней. Он обогнул угол, и зажженные фары автомобиля выхватили из темноты Тони и распахнутые ворота конюшни. Сбоку остался также пустовавший гараж. Он едва успел въехать в конюшню, как Тони поспешила закрыть ворота...

Трепеща от возбуждения, Джеймс выбрался из конюшни и заключил Тони в объятия. Она была почти на полголовы ниже Николя, последней женщины, которую он обнимал. На цыпочках едва доставала до его рта. Джеймс мигом осознал, что под шелковым халатиком у Тони не было ничего.

- Я очень многое обдумала, прежде чем позвонить тебе, - прошептала она, и их губы сомкнулись.

Целуя Тони, Джеймс тоже раздумывал. Он машинально отметил, что подъездная аллея, по которой он подкатил к её дому - единственная, и, следовательно, встретив на обратном пути Бена, он должен без запинки выложить тому причину, которая привела его к Тони в столь неурочный час.

Эти мысли порядком подпортили Джеймсу удовольствие от их первого поцелуя.

- Пойдем же, - позвала его наконец Тони.

Джеймс послушно проследовал за ней вокруг дома. Поднялся по ступенькам крыльца. Тони то и дело оглядывалась через плечо, словно желая удостовериться, что Джеймс не сбежал. Наконец, уже в прихожей, когда дверь за ними захлопнулась, Джеймс не выдержал и, снова обняв Тони, страстно поцеловал её. При этом машинально осмотрелся: так, светлые обои, пушистый ковер от стены до стены, элегантная лестница... Господи, а ведь это дом Бена Вальдшнепа! А вдруг Бен вернется раньше и застанет их на месте преступления? На мгновение кровь застыла у Джеймса в жилах; он украдкой покосился на Тони - в мозгу вновь засвербили мысли об осторожности и бдительности. Он снова посмотрел на Тони, на её ладное, возбуждающее тело, укутанное тонким зеленым шелком. Огромные глазищи, бледная и нежнейшая голубизна, мучительный вопрос в них, сомнение на манящих, призывно полуоткрытых губах. Словно какое-то неведомое шестое чувство подсказало ей, что Джеймс трусит.

Трусит - самое меткое слово.

- Тони...

Голубые глаза впились в него с немым вопросом. Миниатюрная ручка навесила на дверь цепочку.

- Что?

Слово это слетело с её губ едва слышно, как дыхание младенца. Вызов, приглашение - выбирать было Джеймсу. Для него вопрос прозвучал так: что, сдрейфил, да? Хочешь пойти на попятный?

Но мысли и опасения потонули в его собственном голосе:

- Тони, милая, ты просто прелестна. Ты меня с ума сводишь; когда ты позвонила, я просто ушам своим не поверил, но теперь, когда мы здесь, вдвоем...

Джеймс уже сам не слушал, что говорит. Шелковый халатик распахнулся, руки его как-то сами собой развязали узел, заползли внутрь, нащупали атласную кожу, скользнули выше, к нежным грудям...

О, господи!

- Всю жизнь я мечтал о такой женщине, как ты, - пьяно бормотал Джеймс. - Нежной и дурманящей...

По большому счету, все они были такими. Если мечтаешь о женщинах - а Джеймс мечтал о них почти постоянно, - то именно такими они представлялись, а затем и оказывались - нежными и дурманящими. С некоторыми вариациями, разумеется.

- Сейчас семь минут четвертого. - Джеймс изогнул запястье руки, ласкавшей правую грудь Тони, и посмотрел на циферблат часов, пристроившихся к пухлому соску. Сосок был розовый, а не коричневый, и нежный, как у девочки-подростка; не удивительно, ведь детей у Тони не было. Удивительно другое - у такой миниатюрной женщины, по всем статьям уступающей Николя, грудь была пышная и налитая, и в то же время какая-то юная, нетронутая... Когда он должен вернуться? - спросил Джеймс.

("Он", а не "Бен" или "твой муж". Естественное желание думать о рогоносце обезличенно).

- Трудно сказать. Прежде он никогда ещё не вел себя так... развязно и цинично.

Джеймс пристально вгляделся в её глаза. Если Тони делала все это только из ревности, влекомая чувством мщения, то держалась она поразительно хладнокровно. Она выглядела такой спокойной и уверенной, словно продумала все это заранее.

- Почему ты улыбаешься? - спросила она.

- Разве я улыбаюсь?

Тони кивнула, озабоченно глядя на Джеймса.

Он пожал плечами.

- Наверное, я просто подумал, что мы оба чокнутые.

- Ты, возможно - да, - промолвила Тони. - Я же прекрасно знаю, что делаю.

Она так и поедала его глазами, словно пытаясь выведать, какое впечатление произвели её двусмысленные слова. Но Джеймс не стал тратить время на их разгадывание; он давно уже твердо уяснил, что разбираться в вывертах капризного женского ума - занятие совершенно пустое. Вместо этого он вопросительно посмотрел в сторону лестницы.

- Ты прав, - кивнула Тони, перехватив его взгляд. Она запахнула халатик и решительно шагнула к ступенькам. - Пойдем, не будем терять времени.

Предаваться любви с Тони после Николя было сродни тому, чтобы после лимузина пересесть за руль детского автомобильчика.

Такое впечатление, по крайней мере, могло сложиться в первую минуту. Все было компактнее, ближе, даже удобнее. Однако была и большая разница: Тони отдавалась не просто со страстью - она это делала с любовью.

Вдобавок она всячески стремилась растянуть удовольствие. Они ещё только готовились улечься в постель, когда Тони предупредила:

- Только не торопись, ладно? Я хочу насладиться каждой минутой нашей встречи.

Джеймсу это было как нельзя более кстати. После свидания с Николя прошло всего два часа, так что он вполне мог позволить себе не спешить. Конечно, Тони будила в нем желание, но острого голода он не испытывал.

- Я тоже этого хочу, - ответил он. - Если только твой муж не нагрянет.

- Он не приедет, - уверенно заявила Тони. Она повела плечами, и шелковый халатик соскользнул на пол. В спальне царил интимный полумрак, свет падал от лампы с ночного столика. При виде обнаженной Тони, Джеймс, успевший раздеться только наполовину, застыл в полусогнутой позе.