Сюсаку Эндо - Женщина, которую я бросил Страница 2

Камешек повернулся четным числом кверху. Ехать!

Я сунул голову в окошечко.

— Сделали выбор? — перебирая карточки спросил секретарь, седеющий мужчина средних лет. — Промышленная компания «Белый лебедь», третий квартал, улица Симпо в Канда. Должен предупредить вас, что компания эта пользуется сомнительной репутацией.

— Мне это безразлично.

Секретарь молча дал мне справку, которую я должен был вручить нанимателю.

Улица Симпо… Я знал ее. Туда можно дойти за 15 минут. Кажется, Симпо избежала бомбежки и ее старые дома уцелели.

Я шел вдоль развалившегося забора. Из дворов доносился запах готовящегося ужина, там кололи дрова, разговаривали… Мимо меня на старом велосипеде проехал старик камисибай[2] с поклажей на багажнике велосипеда.

— Скажите, пожалуйста, где находится компания «Белый лебедь»? — спросил я женщину, стоящую у дома с ребенком за плечами.

— «Лебедь»? Неужели в наших краях есть такая компания? Я и не знала. Если дом семнадцать, так это вот за этим зданием.

По неосвещенной улице я пошел следом за стариком камисибайем. Старик повернул налево и остановил велосипед перед грязным домом. Я сразу понял, что там и помещается таинственная компания «Белый лебедь». А я-то представлял себе современное белое здание! Дом не только не напоминал лебедя, он походил скорее на ворону, только что вылезшую из мусорной ямы.

Я вошел и в прихожей увидел стол с телефоном, за которым сидел мужчина с головой, слегка приплюснутой сверху, в очках, в коричневых американских брюках, купленных, вероятно, на барахолке. По виду он был иностранец, недавно обосновавшийся в Токио.

— Ким-сан, товар я оставлю здесь, — обратился к нему старик, ставя ящик, снятый с багажника, в угол прихожей.

— Хорошо, хорошо. Завтра опять придешь.

Кивнув, старик вышел.

Мужчина с приплюснутым черепом, ковыряя в носу, повернулся ко мне.

— А ты откуда взялся?

— Я студент, читал ваше объявление о найме на работу. Вот мой студенческий билет.

— Гм… Ясно… Наверное, тебя послал студенческий комитет?

— Да, Общество по оказанию помощи нуждающимся студентам.

— Так… Нам нужен расклейщик афиш. Согласен заниматься этим?

— Согласен.

— Вот они, — сказал Ким-сан, указывая в угол прихожей пальцем, на котором было золотое кольцо. Там лежали свернутые афиши.

Очевидно, с этими рулонами я должен отправиться завтра в далекую префектуру Тиба, чтобы в деревнях и предместьях расклеивать и раздавать афиши.

Получив деньги на проезд и взяв для себя одну афишу, я покинул «Лебедь». Откуда-то доносилась труба торговца соевым творогом. У меня вдруг засосало под ложечкой. Почему-то вспомнились слова Нагасимм за завтраком: «Не только тело, но и душа уйязла в грязи».

На ходу я развернул афишу, там прыгающими буквами было написано:

«Любимец публики Асакуса. Популярные мелодии в исполнении Энокена. Наконец-то Энокен отправляется на гастроли в Сакурамати!»

Энокена знает даже трехлетний ребенок. Это самый знаменитый исполнитель шуточных песен. Он не только выступает на сцене, но и снимается в кино. Энокену всегда предоставляются лучшие концертные залы в шести крупнейших городах страны, и непонятно, почему эта знаменитость собралась на гастроли в захудалый провинциальный городок префектуры Тиба. Может быть, с благотворительными целями? Если так, то почему он поручил рекламу никому не известной компании? Здесь что-то не так. Я вспомнил слова секретаря о сомнительной репутации «Белого лебедя».

Но в конце концов, какое мне до этого дело! Если я расклею их афишу в Сакурамати, я заработаю 200 иен с оплатой проезда, а больше мне ничего не надо.

На полученные деньги я заказал в столовой одэн[3], который уже давно не ел, и вернулся домой сытый. Нагасимы не было — вероятно, еще где-то шлялся.

Накрывшись ветхим, провонявшим потом и пылью одеялом, я постарался уснуть, но не мог. Я думал о девушках, собирающих виноград под осенним солнцем. Сердце мое трепетало, когда я представлял себе их белые ножки…

В 10 часов утра, оставив Нагасиму, который, съжившись, спал на тюфяке, я вышел из дому, завернувшись в старый плащ.

— Что это ты такой угрюмый? Работать сможешь? — спросил меня Ким-сан. Он указал на рулоны афиш: — Положи все это в рюкзак и езжай по тем местам, которые указаны в этой бумажке.

Там значились четыре селения, лежащие вдоль дороги. Ничего себе! Разумеется, 200 иен в сутки за такую работу маловато, но отказываться было поздно.

— Хорошо, — согласился я. — А то, что написано в афишах, правда?

— А ты как думаешь? — рассмеявшись, он пристально посмотрел на меня своими узкими глазами.

Больше спрашивать было не о чем.

Я думал, что афиши легкие, все-таки бумага, но, когда ремни рюкзака легли мне на плечи, я понял, что ошибся: груз был тяжелым, тем более для меня, переболевшего в детстве полиомиелитом.

До Тиба я ехал в почти пустой электричке. С рюкзаком за плечами меня можно было принять за горожанина, отправившегося в деревню за картошкой. Тем более что в моем вагоне оказалось несколько человек, действительно едущих с этой целью. На станции Итигава я пересел в автобус и поехал по асфальтированному шоссе. Наш путь лежал мимо знаменитой итигавской сосны, которой очень много лет. Возле нее виднелась огромная афиша с портретом Икэбэ Рё.

Автобус выехал за город. В кленовом лесу пахло солнцем. Каштаны совсем облетели, их листья лежали на дороге, как огромные золотые монеты, а соломенные крыши крестьянских домов казались красными.

Кондукторша, девчонка с ярко накрашенными губами, объявила, что через две остановки — Сакурамати.

Наконец я вышел из автобуса.

Мне уже доводилось расклеивать афиши. В прошлом году, во время всеобщих выборов, я, как и большинство студентов, поддерживал радикальную партию. Но политика политикой, а без заработка не проживешь, поэтому я не очень упрекал себя, если приходилось расклеивать плакаты с фотографией кандидата консервативной партии.

Но сейчас, опуская афиши в почтовые ящики крестьян, я чувствовал что-то вроде угрызений совести.

В деревне никого не было. Вероятно, все в поле. Только куры бродили по пустым дворам и разбегались при моем появлении. В одном дворе я подобрал старый номер журнала «Звезды экрана», в котором обычно помещались фотографии знаменитых артистов и модные песенки. Я сунул журнал в карман, чтобы почитать на обратном пути.

По чистой деревенской улице шли двое мальчишек с ветками, на которых сидели гусеницы.

— Что это у вас?

— Сами не знаем.

— А вы умеете читать? Например, вот эту афишу. — Я сунул им рулон.

— Ура! К нам едет Энокен! — закричали мальчишки.

— А вы его знаете?

— А как же! Я был с папкой в кино и видел Энокена. Только забыл, как кино называется.

— Зато теперь ты увидишь его живым, — сказал я, улыбнувшись. — Можете выполнить мою просьбу?

— Смотря какую, — с важностью заявили ребята.

— Просьба простая: надо расклеить эту афишу на стенах школы и на заборе возле дома старосты. Сделаете?

— Хорошо, — радостно согласились мальчишки.

В следующей деревне я действовал таким же образом. Дети охотно помогали мне. Труднее было в городках, но к этому времени пузатый рюкзак похудел, а в Сакурамати стал вовсе пустым, как и мой многотерпеливый желудок.

Уже затемно я вернулся в Токио. Нужно было съездить в «Лебедь» — вернуть Киму-сан рюкзак и получить деньги. Ким-сан по-прежнему сидел за столом и сосредоточенно ковырял в носу.

— Ну как, все расклеил?

— Все.

— Спасибо.

Вынув из стола туго набитый кожаный кошелек, он отсчитал двадцать десятиенных бумажек и полошил передо мной на столе.

— Зря не трать. Почему ты такой хмурый? Ты, дружок, плохо выглядишь.

— Да?

— Очень плохо. Может, тебя девушка разлюбила?

— У меня нет девушки.

Я удивился своей откровенности, хотя, по правде говоря, чувствовал сейчас к Киму-сан большее расположение, чем утром. Возможно, я просто надеялся в глубине души, что, заручившись дружбой Кима-сан, я всегда смогу найти работу и, может быть, иногда получать от него американские консервы.

Ким-сан, разумеется, не знал потаенных мыслей бедного студента, но мой доверительный тон заставил его улыбнуться.

— Ну и дурачина ты! Неужели не хочешь побаловаться с девчонкой?

— Ну… да… конечно.

— Так в чем же дело?

Тускло светила лампочка над приплюснутой головой Кима-сан. На ломаном японском языке он стал поучать меня, приводя примеры из своей богатой практики; самое важное — сразу произвести на девушку хорошее впечатление. А для этого нужно заставить ее обратить на себя внимание. Но это только полдела. Теперешние девицы любят мужчин если не с толстым кошельком, то хотя бы с сильным характером.