Чарлз Буковски - Почтовое отделение Страница 2

Вы свободны, Чинаски. Сегодня для вас ничего нет. Он смотрел мне в лицо. Черт, мне было плевать! Все, чего я желал, это добраться до кровати и завалиться спать. Хорошо, Стон, - сказал я. Между собой все служащие отделения называли Джонстона "Стон", но только я один говорил ему это в лицо. Я вышел, завел свою колымагу и скоренько вернулся к Бетти в кровать.

О, Хэнк! Как здорово! простонала Бетти. Действительно, неплохо, крошка! ответил я и, присоседившись к ее теплой попке, уснул через 45 секунд. 5 Но на следующее утро все повторилось. Вы свободны, Чинаски. Сегодня для вас ничего нет. Так продолжалось неделю. Каждое утро я просиживал с 5 до

7 и не получал ни гроша. Из списка ночных приемщиков мое имя также было вычеркнуто. Наконец Бобби Хенсен внештатник со стажем сказал мне:

Однажды со мной было то же самое. Этот пидор пытался уморить меня голодом.

Мне плевать. Я не собираюсь лизать ему жопу. Уйду или скончаюсь от истощения.

Есть еще один вариант. Подходи в отделение Прелей каждый вечер и говори начальнику, что, мол, сейчас ничем не занят и мог бы посидеть на срочной доставке. И это сработает? Я получал чек каждые две недели. Спасибо, Бобби! 6 Теперь я начинал свой трудовой день в 6 или 7 вечера, точно не помню, но где-то так. Мы садились возле огромной кучи писем, каждый выбирал себе по одному, доставали карты города и приступали к вычислению маршрута. Это было не сложно, но все посыльные старались потратить на это как можно больше времени. Я сразу включился в их игру, и не без успеха. Мне удавалось отправляться позже всех и возвращаться тогда, когда меня уже не ждали. Затем мы снова рассаживались возле писем, и все повторялось. При такой организации труда у меня оставалось время, чтобы посидеть в кафе и почитать газеты. Я чувствовал себя славно. Я ежедневно обедал и мог устроить себе выходной, когда пожелаю. И вот еще что. На одном маршруте я познакомился с молодой красоткой, которой почти каждую ночь приходила срочная корреспонденция. Она шила очень сексуальные платья, ночные сорочки и любила сама в них наряжаться. Около 11 вечера я поднимался по лестнице к ее двери, звонил и вручал "молнию". Подступив ко мне почти вплотную, она испускала мучительно-томный стон, что-то вроде "О-у-у-у-у-х!" и, не отпуская меня, читала послание. Затем выдавливала еще один "О-о-о-о-х" и молвила: Спокойной ночи, спасибо!

Не за что, мэм, отвечал я и рысью удалялся, скрывая стояк. Но продолжения намечающейся интрижки не последовало. На десятый день моего благоденствия я получил эпистолу: "Уважаемый мистер Чинаски. Вам надлежит немедленно явиться в Оуксфордс-кое почтовое отделение. В случае отказа последуют дисциплинарные меры вплоть до увольнения. Управляющий ОуксфорЪским отделением: А. И. Джонстон". Я был водворен на свой крест. 7

Чинаски! Ваш маршрут 539. Самый трудный из всех маршрутов. Многоквартирные дома, темные подъезды и почтовые ящики с затертыми именами или вовсе без опознавательных знаков. Старухи, поджидающие вас в подъездах или прямо на улице с одним и тем же вопросом: "Почтальон, есть что-нибудь для меня?"

И непреодолимое желание проорать: "Леди, черт бы вас побрал, откуда я могу знать, кто вы, если я даже не знаю кто я?!" Похмелье, пот градом, невыносимый график, а по возвращении Джонстон в своей бордовой рубашке, все видящий, понимающий и наслаждающийся результатами своих садистских выходок, которые он называл иновационные меры по снижению расходов. Но все отлично знали, истинный смысл этих мер. Действительно, это был прекрасный человек! Люди. Люди. Собаки. Пару слов о собаках. Стояла сорокоградусная жара. Я продвигался по маршруту, исходя потом, в полубредовом похмель-ном исступлении. Остановившись возле небольшого дома, я открыл почтовый ящик и полез в сумку... И вдруг что-то твердое ткнулось мне прямо в... анус. Я замер. Это "твердое" поползло вниз. Я обернулся - огромная немецкая овчарка ворошила своим носом в моей промежности. Одним движением своих челюстей она могла превратить меня в евнуха. Наверное, хозяева не ждали сегодня почту, решил я, и возможно, они ее никогда уже не получат. Боже, я ощущал, как трудился этот нос: Наф-ф-ф! Наф-ф-ф! Наф-ф-ф! Я опустил письма обратно в сумку и медленно, очень медленно сделал полшага вперед. Нос не отставал. Еще полшага. Нос все еще был там. Тогда я сделал сразу два полных шага и остановился. Носа не ощущалось. Я оглянулся. Пес стоял позади в двух шагах и смотрел на меня. По-видимому, он никогда не нюхал ничего подобного и поэтому не знал, что с этим делать. Я поспешил удалиться.

8 А вот другая немецкая овчарка... И опять летнее пекло. Псина выскочила с заднего двора и прыгнула. Зубы щелкнули в дюйме от моей яремной вены. Господи! завопил я.

Убивают! Убивают! Помогите! Зверь развернулся и снова атаковал. Я огрел его сумкой по морде письма и журналы полетели во все стороны. Третий натиск предотвратили два парня, судя по всему - хозяева. Они выскочили и схватили людоеда. Я начал ползать по дороге, собирая письма и газеты, а псина следила за мной и рычала.

Вы что, спятили, мудачье! крикнул я парням Это же убийца! Прикончите его или запирайте как следует! Надо было бы вломить хорошенько им обоим, но меня смущал этот третий, что чавкал и дергался между ними. Я поплелся к следующему подъезду. Как всегда я остался без обеда. Да к тому же и опоздал на 40 минут. Стон взглянул на свои часы: Вы опоздали на 40 минут! Могло быть и хуже, сказал я. - Получите письменное замечание. Не сомневаюсь, Стон. Он уже все приготовил: отпечатанный лист торчал из его машинки. Когда я сел и начал оформлять возврат, он подошел и положил документ передомной. Я устал читать его сочинения, а любой протест, как я понял из моего посещения Главного управления, был бесполезен. Даже не взглянув на содержание, я отправил его писанину в мусорную корзину.

9 Каждый маршрут имел свои тонкости, о которых могли знать только штатные почтальоны. Для новичка же новый день новые сюрпризы: изнасилование, убийство, нападение кровожадных собак и прочее блядство в общем, нужно было быть готовым ко всему. Но штатники никогда не делились своими маленькими секретами. Ведь это было их единственное преимущество перед нами, ну, еще они знали наизусть сортировочные ящики своих маршрутов. Поэтому каждый выход на неизведанный маршрут был настоящей пыткой, особенно для меня, который надирался к двум ночи, а в 4.30 уже шел на службу, едва отдышавшись от сумасшедшей ебли с ненасытной Бетти. Однажды я двигался по новому маршруту, и все, вроде бы, складывалось удачно. Я уже подумывал: "Господи, неужели первый раз за два года я смогу пообедать!" Несмотря на похмелье, перспектива перекусить подбадривала. Но тут я не наткнулся на эту пачку писем для церкви. Номера дома на письмах не было, только название церкви и бульвар, на который выходил ее фасад. Пошатываясь, я полез на паперть. Не отыскав почтового ящика снаружи, я зашел внутрь. В церкви было пусто и тихо, горело всего несколько свечей, мерцали чаши для омовения рук. Я остановился перед кафедрой, со всех сторон взирали на меня статуи святых: розовые, голубые и желтые. Сквозь закрытые фрамуги просачивалось зловонное горячее утро. "Господи Иисусе!" подумал я и вышел вон. С противоположной стороны я обнаружил еще одну лестницу, поменьше, которая вела вниз. Я спустился и открыл дверь.

И что я увидел? Ряд унитазов и душевые кабинки. Дальше сплошная тьма. Как прикажете искать этот чертов почтовый ящик?! Наконец, я разглядел выключатель, щелкнул. Свет вспыхнул по всей церкви и даже снаружи. Я прошел в соседнюю комнату и увидел разостланные на столе мантии священников. Тут же стояла бутылка вина. "Едрена вошь! - мелькнула мысль. Кто еще кроме меня мог вляпаться в такое!" Я взял бутылку и припал к горлышку. Прикончив вино, я оставил письма на мантиях и вернулся в туалет. Выключил везде свет, уселся на толчок и закурил сигарету. Просравшись, я уже было подумал принять душ, но неожиданное видение остановило меня. Я представил себе первую полосу завтрашних газет: "ГОЛЫЙ ПОЧТАЛЬОН БЫЛ ЗАДЕРЖАН В КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ. ОН ВЫПИЛ ВСЮ КРОВЬ СПАСИТЕЛЯ И ЗАБРАЛСЯ В ДУШ!" В конечном итоге, время на обед было потеряно. Мало того, когда я вернулся в отделение, Стон на день отстранил меня от работы за 23-минутное отставание от графика. Позже я узнал, что почту для церкви следует доставлять в приход, который находился в здании за углом. Но несомненно и то, что теперь у меня было место, где я мог просраться и подмыться на случай, если совсем уж прижмет. 10 Грянул сезон дождей. Дыры на подошвах моих туфель множились, старый плащ удручающе лоснился потертостями, а все заработанные деньги по-прежнему уходили на выпивку. В любой маломальски приличный дождик я моментально промокал

насквозь от носков до трусов. Штатники стали заболевать. Эпидемия симуляции косила их по всем отделениям города, так что приходилось вкалывать не только у Джонстона, но и на других станциях. Вскоре и в стане внештатников началась паника, многие слегли. Но я не заболевал, так как имел здоровый иммунитет на общую точку зрения. В то памятное утро меня откомандировали в отделение Вентли. Пятый день стояла штормовая погода, дождь шуровал сплошным водопадом, канализационные стоки не справлялись с обрушившимся потоком, и вода хлынула на тротуары, заливая газоны и врываясь в дома. А меня отсылали в отделение Вентли.