Виктор Гюго - Клод Ге Страница 2
Виктор Гюго - Клод Ге читать онлайн бесплатно
Нет ничего ужаснее подобной ненависти!
Но Клод очень любил Альбена, а о старшем надзирателе и не думал.
Однажды утром, когда тюремные сторожа переводили попарно арестантов из камер в мастерские, один из тюремщиков подозвал к себе Альбена, шедшего рядом с Клодом, и сообщил ему, что его требует к себе старший надзиратель.
- Зачем ты ему понадобился? - удивился Клод.
- Не знаю, - ответил Альбен.
Тюремщик увел Альбена.
Прошло утро, Альбен не вернулся в мастерскую. Когда наступил час отдыха, Клод решил, что встретит Альбена на тюремном дворе. Но и во дворе Альбена не оказалось. Возвратились в мастерскую, Альбен так и не появился. Прошел день. Вечером, когда арестантов разводили по камерам, Клод всюду искал глазами Альбена, но его нигде не было видно. Вероятно, Клод очень страдал, потому что заговорил с тюремщиком, чего раньше никогда не делал.
- Уж не захворал ли Альбен? - спросил его Клод.
- Нет, - ответил тюремщик.
- Почему же он не вернулся? - продолжал Клод.
- Его перевели в другое отделение, - небрежно ответил сторож.
Свидетели, которые впоследствии давали на суде показания, говорили, что они заметили, как в этот миг дрогнула рука Клода, державшая зажженную свечу. Тем не менее он спокойно спросил:
- Кто дал этот приказ?
Тюремщик ответил.
- Господин Д.
Так звали старшего надзирателя мастерских.
Следующий день прошел так же, как и предыдущий, - без Альбена.
Вечером, после окончания работ, старший надзиратель мастерских г-н Д. делал свой ежедневный обход. Клод, еще издали заметив его, снял свой колпак из грубой шерсти и тщательно застегнул серую куртку - печальную одежду арестанта, ибо в тюрьме считается проявлением особого почтения к начальству, когда куртка арестанта аккуратно застегнута на все пуговицы, и встал с колпаком в руке около своей скамьи, поджидая прохода старшего надзирателя. Надзиратель прошел мимо.
- Господин старший надзиратель! - обратился к нему Клод.
Надзиратель остановился и слегка повернулся к Клоду.
- Господин старший надзиратель, - повторил Клод, - правда ли, что Альбена перевели в другое отделение?
- Да, - ответил тот.
- Сударь, - продолжал Клод, - я жить не могу без Альбена.
И прибавил:
- Вы же знаете, что мне нехватает моего пайка и что Альбен делился со мной хлебом.
- Это его дело, - сказал начальник.
- Неужели никак нельзя вернуть Альбена в нашу мастерскую?
- Невозможно. Так решено.
- Кем?
- Мною.
- Господин Д., для меня это вопрос жизни и смерти, и все зависит от вас.
- Я никогда не меняю своих решений.
- Сударь, разве я чем-нибудь провинился перед вами?
- Нет.
- Так почему же вы разлучаете нас с Альбеном? - спросил Клод.
- Потому... - ответил надзиратель.
И дав такое объяснение, он прошел дальше.
Клод опустил голову и ничего не возразил. Бедный лев в клетке, у которого отняли его друга - щенка!
Приходится все же сказать, что горе, причиненное этой разлукой, нисколько не уменьшило невероятного, пожалуй даже болезненного, аппетита арестанта. Впрочем, никаких видимых изменений в нем, казалось, не произошло. Ни с кем из товарищей он не говорил об Альбене. Только на прогулке шагал теперь один по тюремному двору и всегда был голоден. Больше ничего.
Однако те, кто хорошо знал его, замечали, как все мрачнее и тревожнее становилось выражение его лица. Впрочем, никогда он не был так кроток.
Многие предлагали делиться с ним своим пайком, но он с улыбкой отказывался.
Каждый вечер, с тех пор как он впервые объяснился с начальником, он позволял себе одну и ту же странную выходку, удивительную для такого серьезного человека.
Когда надзиратель в урочное время проходил, совершая свой обычный обход, мимо Клода, тот поднимал глаза и, пристально глядя на надзирателя, голосом полным тоски и гнева, в котором звучали одновременно и мольба и угроза, произносил следующие слова:
- Как же с Альбеном?
Начальник делал вид, будто ничего не слышит, или уходил, пожимая плечами.
Напрасно он пожимал плечами, так как для всех, кто видел эти странные сцены, было очевидно, что Клод Ге что-то задумал. Вся тюрьма с беспокойством ждала, чем же кончится борьба между упрямством и твердо принятым решением.
Однажды слышали, как Клод сказал надзирателю:
- Послушайте, сударь, верните моего товарища. Вы поступите благоразумно, уверяю вас. Заметьте, что я вас предупредил.
В другой раз, дело было в воскресенье, Клод просидел неподвижно, не меняя положения, несколько часов во дворе на камне, упершись локтями о колена и положит голову на руки. Один из арестантов, по имени Файет, подошел к нему и, смеясь, крикнул:
- Клод, какого чорта ты здесь делаешь?
Тогда Клод медленно повернулся к нему лицом и мрачно ответил:
- _Выношу приговор_.
Наконец вечером 25 октября 1831 года, в то время, когда старший надзиратель мастерских производил обход, Клод с треском раздавил ногой стекло от часов, найденное им утром в коридоре. Начальник спросил, что за шум,
- Пустяки, - сказал Клод, - это сделал я. Господин старший надзиратель, верните моего товарища.
- Невозможно, - ответил тот.
- Однако это необходимо, - тихо, но решительно заявил Клод и, глядя прямо в лицо начальнику, прибавил: - Подумайте хорошенько. Сегодня двадцать пятое октября. Даю вам срок до четвертого ноября.
Тюремный сторож обратил внимание г-на Д. на то, что Клод угрожает ему и что за это полагается карцер.
- Обойдемся без карцера, - с презрительной усмешкой возразил старший надзиратель, - с этим народом следует поступать по-хорошему.
На следующий день арестант Перно подошел к Клоду, который задумчиво расхаживал один по двору в стороне от остальных арестантов, столпившихся на противоположном конце двора, на небольшой площадке, залитой лучами солнца.
- О чем ты все думаешь, Клод? Почему такой грустный?
- _Боюсь, как бы с нашим добрым начальником, господином Д., не случилось бы вскоре несчастия_, - ответил Клод.
От 25 октября по 4 ноября целых девять дней. И все эти девять дней Клод Ге неизменно повторял г-ну Д., что он все сильней и сильней страдает из-за разлуки с Альбеном. Надзиратель, которому это надоело, отправил его на сутки в карцер, - просьба Клода уж слишком походила на требование. Больше ничего Клод не мог добиться.
Наступило четвертое ноября. В то утро Клод проснулся с таким спокойным лицом, какого у него не видели с тех пор, как по решению г-на Д. он был разлучен со своим другом. Поднявшись с постели, он начал рыться в простом деревянном сундучке, стоявшем в ногах его койки. Там хранился весь его жалкий скарб. Он достал оттуда небольшие ножницы. Эти ножницы и разрозненный томик "Эмиля" было все, что осталось ему от любимой им женщины - матери его ребенка, от его прежнего счастливого семейного очага. Эти вещи были совершенно не нужны Клоду. Ножницы могли пригодиться только женщине, умеющей шить, а книга - человеку грамотному. Клод же не умел ни шить, ни читать.
Проходя по старой монастырской галлерее, выбеленной известью, которая зимою служила местом прогулки для заключенных, он подошел к арестанту Феррари, стоявшему у окна и внимательно рассматривавшему толстую железную решетку. Клод держал в руках небольшие ножницы; он показал их Феррари и сказал:
- Сегодня вечером я перережу решетку вот этими ножницами.
Феррари недоверчиво засмеялся, засмеялся и Клод.
В это утро Клод работал еще усерднее, чем обычно. Никогда еще дело так не спорилось в его руках. Он как будто задался целью во что бы то ни стало закончить до полудня соломенную шляпу, которую ему заказал и за которую ему уплатил вперед один честный гражданин города Труа, по фамилии Бресье.
Незадолго до полудня Клод под каким-то предлогом спустился в столярную мастерскую, помещавшуюся этажом ниже.
Клод редко туда заглядывал, хотя и там его любили, как и повсюду.
- Смотрите-ка, пришел Клод!
Все окружили его. Его приход был для всех праздником.
Клод быстро оглядел мастерскую, никого из надзирателей там не оказалось. Он спросил:
- Кто одолжит мне топор?
- Зачем тебе? - удивились заключенные. Клод ответил:
- Чтобы сегодня вечером убить старшего надзирателя мастерских.
Ему предложили на выбор несколько штук. Он взял самый маленький, хорошо наточенный топорик, заткнул его за пояс штанов и вышел. В мастерской в этот момент находилось двадцать семь арестантов. И несмотря на то, что Клод никого из них не просил хранить это дело в тайне, ни один из них не проговорился. Даже между собою они об этом не разговаривали. Каждый молча ждал развязки. Дело было слишком страшное, но правое и для всех понятное. Оно не допускало никакого вмешательства. Мыслимо ли было отговорить Клода, мыслимо ли было донести на него.
Час спустя, подойдя к шестнадцатилетнему арестанту, зевавшему во время прогулки, Клод посоветовал ему выучиться читать. В это время другой арестант, Файет, подошел к Клоду и спросил его:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.