Джон Чивер - Пять сорок восемь Страница 2

Блейк оглядел вагон, выискивая знакомых. Справа ряда через два впереди сидела миссис Комптон. Она улыбнулась ему, но улыбка ее тут же погасла. Мгновенно и устрашающе. Прямо перед Блейком расположился мистер Уоткинс. Мистеру Уоткинсу давно пора было стричься, и к тому же он нарушал закон о расходах - на нем была вельветовая куртка. Они с Блейком были в ссоре и не разговаривали.

Мгновенно погасшая улыбка миссис Комптон не произвела на Блейка ни малейшего впечатления. Комптоны жили по соседству с Блейками, и миссис Комптон никак не могла понять, что лезть в чужие дела вовсе не обязательно. Блейк знал, что Луиза поверяет миссис Комптон свои беды, но эта особа, вместо того чтобы убедить миссис Блейк в никчемности истерик, возомнила себя ее наперсницей и стала проявлять живейший интерес к домашним делам Блейков. И, наверно, знала об их последней ссоре. Как-то вечером Блейк, придя домой усталый и разбитый, обнаружил, что Луиза не приготовила ужин. Блейк вошел в кухню - Луиза следом за ним - и объявил, что сегодня пятое число. На кухонном календаре он обвел это число кружком. "Через неделю будет двенадцатое, - сказал он. - А через две недели девятнадцатое. - Он обвел кружком девятнадцатое. - Я не буду с тобой разговаривать две недели. До девятнадцатого". Луиза плакала, протестовала, но последние восемь-десять лет ее мольбы не трогали Блейка. Луиза состарилась. Морщины на лице стали неизгладимыми, а когда она, чтобы прочесть вечернюю газету, водружала на нос очки, Блейку казалось, что перед ним чужая, неприятная женщина. Миловидность - единственное, что в свое время привлекло Блейка, - с годами поблекла. Прошло уже девять лет с тех пор, как он встроил в проем двери, соединявшей их комнаты, книжные полки, а немного позже приделал к ним дверцы с замком, чтобы дети не видели, что он читает. Но эта давняя отчужденность не трогала Блейка. Да, он ссорится с женой, ну и что, не он первый, не он последний. Такова человеческая природа. Где бы ни звучали голоса людей: во дворе гостиницы, в вентиляционной шахте, на улице летним вечером - всюду слышна брань.

Неприязнь между Блейком и мистером Уоткинсом тоже касалась семейных дел, но была не столь тягостна, как та, что скрывалась за натянутой улыбкой миссис Комптон. Уоткинсы снимали жилье. Мистер Уоткинс изо дня в день нарушал закон о расходах - один раз он даже вышел к поезду в сандалиях, - а на жизнь он зарабатывал, рисуя объявления и рекламы. Старший сын Блейка - ему было четырнадцать - подружился с мальчиком Уоткинсов. И без конца торчал в их сыром, неприбранном доме. И конечно, эта дружба сказалась на его опрятности и манерах. Вскоре Чарли стал частенько обедать у них и ужинать, а в субботу оставался ночевать. Но когда он перенес туда почти все свои вещи, а ночевать стал чаще, чем дома, Блейк понял: пора действовать. И решительно поговорил, только не с Чарли, а с мистером Уоткинсом, и при этом высказал ему немало неприятного. Длинные грязные волосы и вельветовая куртка мистера Уоткинса еще раз убедили Блейка, что он поступил правильно.

Но ни натянутой улыбке миссис Комптон, ни грязным волосам мистера Уоткинса не удалось испортить у довольствия, которое ощутил Блейк, примостившись на неудобном сиденье в электричке. Вагон был стар, со странным запахом, словно в бомбоубежище после того, как в нем провело ночь не одно семейство. С потолка на лица и плечи пассажиров лился тусклый свет. Пыльные окна были испещрены струями дождя, удушливый дым сигарет и трубок вился почти над каждой газетой, но все это лишь убеждало Блейка, что угроза миновала; после встречи с опасностью он испытывал симпатию даже к миссис Комптон и мистеру Уоткинсу.

Поезд вышел из туннеля на сумеречный свет, замелькали бедные кварталы, трущобы, смутно напомнив Блейку о женщине, которая его преследовала. И чтобы избежать размышлений о ней и угрызений совести, он углубился в вечернюю газету. Краем глаза Блейк следил за пейзажем, мелькавшим за окном. До чего же грустным он казался сейчас. Склады, гаражи, а над ними в разрыве облаков желтоватый отсвет.

- Мистер Блейк, - позвал кто-то.

Блейк поднял голову. Это была она. Вагон покачивался, и она стояла, держась за спинку сиденья. И тут Блейк вспомнил ее имя - мисс Дент.

- Здравствуйте, мисс Дент, - сказал он.

- Вы не против, если я сяду рядом?

- Ну что вы.

- Спасибо. Очень мило с вашей стороны. Мне бы не хотелось стеснить вас. Мне бы не хотелось...

Увидев ее, Блейк испугался, но робкий ее голос тут же успокоил его. Он привстал - инстинктивный, ничего не значащий жест, - и она со вздохом села. На Блейка пахнуло мокрой одеждой. На ней была бесформенная черная шляпка с дешевым перышком. А пальтишко - Блейк сразу заметил - совсем тоненькое, она была в перчатках и в руках держала пухлую дамскую сумочку.

- Вы теперь живете в этих краях, мисс Дент?

- Нет.

Она раскрыла сумочку, достала носовой платок. И вдруг расплакалась. Блейк огляделся, не смотрит ли кто на них, - никто не смотрел. На своем веку Блейк перевидал тысячи пассажиров электрички. Он замечал, как они одеты, дырки у них в перчатках; когда они бормотали во сне, гадал, что их тревожит. Прежде чем уткнуться в газету, он почти безошибочно определял каждого пассажира. Были среди них богатые и бедные, талантливые и заурядные, местные и чужаки, но ни один никогда не плакал. Из открытой сумочки на него повеяло знакомым запахом. Запах этот пристал к нему в тот вечер, когда он был у нее.

- Я сильно болела, целых две недели, - начала она. - Первый раз сегодня встала. Так болела.

- Очень жаль, что вы были больны, мисс Дент, - произнес Блейк громко, чтобы его услышали мистер Уоткинс и миссис Комптон. - Где вы сейчас работаете?

- Что?

- Где вы сейчас работаете?

- Не смешите меня, - сказала она мягко.

- Не понимаю.

- Вы затуманили им мозги.

Блейк выпрямился и заерзал. Оказаться бы сейчас где-нибудь в другом месте. Она что-то замышляет. Блейк тяжело вздохнул. Умоляющим взглядом обвел полупустой, тускло освещенный вагон: ему хотелось убедиться в реальности происходящего, в реальности мира, где, в общем, не так уж много горя. Он чувствовал ее тяжелое дыхание и запах промокшего пальто. Поезд остановился. Из вагона вышли монахиня и мужчина в комбинезоне. Когда поезд тронулся, Блейк надел шляпу и потянулся за плащом.

- Куда вы? - спросила она.

- В соседний вагон.

- Нет, - сказала она. - Нет, нет, нет.

Она так близко склонила к нему свое изможденное лицо, что он почувствовал на щеке ее теплое дыхание.

- Не делайте этого, - прошептала она. - Не бегите от меня. У меня пистолет, мне придется убить вас, а я не хочу. Я хочу только поговорить с вами. Не смейте шевелиться, я убью вас. Не смейте, не смейте, не смейте!

Блейк тяжело опустился на сиденье. Надумай он встать, крикнуть о помощи, у него ничего бы не вышло. Язык словно опух и прилип к гортани. Ноги как ватные. Единственное, на что он способен, - это ждать, когда сердце прекратит бешено колотиться и он сможет трезво оценить опасность. Возле него эта женщина, и в сумочке у нее пистолет, нацеленный ему в живот.

- Теперь вы поняли меня, правда? - спросила она. - Поняли, что я не шучу?

Блейк хотел ответить, но не смог. Он кивнул.

- Теперь мы немного посидим, - продолжала она. - Я ужасно волнуюсь, в голове все перепуталось. Посидим тихонько, мне надо собраться с мыслями.

Сейчас придут на помощь, подумал Блейк. Вопрос двух-трех минут, не больше. Заметят мой взгляд, ее позу - и сразу вмешаются, и все это прекратят. Надо лишь подождать, пока кто-нибудь обратит внимание, в какой переплет я попал. В окно Блейк видел реку и небо. Дождевые облака поднялись, точно жалюзи, и на горизонте засияла ярко-оранжевая полоска света. Блейк видел, как сияние росло и двигалось над рекой, пока не окутало слабым заревом берега. Потом погасло. Еще минута - и меня спасут, подумал он. Поезд не успеет остановиться, а меня уже спасут. Но вот поезд остановился, кто-то вышел, кто-то вошел, а Блейк по-прежнему сидел не шевелясь, во власти этой женщины. Ему и в голову не приходило, что помощь не подоспеет. Лишь много позже он сообразил, что миссис Комптон решила, будто он везет обедать в Шейди-Хилл бедную родственницу. Блейк глотнул и почувствовал, что к нему вернулся дар речи:

- Мисс Дент.

- Да?

- Что вы хотите?

- Поговорить с вами.

- Вы можете прийти ко мне в контору.

- Нет. Я ходила туда две недели подряд.

- Мы можем договориться о встрече.

- Нет, - отрезала она. - Мы поговорим здесь. Я написала вам письмо, но я тяжело болела и не могла его отправить. Я там написала обо всем, что думаю. Я люблю путешествовать. Люблю поезда. Беда в том, что мне это не по карману. У вас, наверно, этот вид мелькает за окном каждый вечер, и вы его уже не замечаете, но для того, кто долгое время был прикован к постели, он прекрасен. Говорят, будто Его нет в реке и нет в горах, но, я думаю, Он там. "Где нас поймут, где мудрость нам найти? Земная твердь сказала: "Не во мне", и море повторило: "Не во мне". "Мы были той силы свидетелями", разрушенье и смерть ответили"... Я знаю, о чем вы думаете. Вы думаете, я сумасшедшая. Да, я болела, но мне уже лучше. Вот поговорю с вами, и мне станет легче. До того как попасть к вам на работу, я очень долго лежала в больнице. Но меня не лечили, а только старались лишить уважения к себе. Я уже три месяца без работы. Даже если я убью вас, со мной ничего не сделают, только положат в больницу, так что видите, я ничего не боюсь. Но давайте еще немного посидим. Мне надо успокоиться.