Ивлин Во - Званый вечер у Беллы Флис Страница 2

В письме, где он благодарил ее за прием и куда вложил несколько сделанных им фотографий, он вновь упомянул эти книги. Это заставило Беллу призадуматься. Почему этому щенку понадобилось лазить повсюду в ее доме, да еще всему назначать цену? Я же еще не умерла, рассуждала Белла. И чем больше она об этом думала, тем невыносимее становилась для нее мысль, что Арчи Бенкс увезет ее книги в Саут-Кенсингтон, снимет каминные доски и, как он уже грозился, напишет эссе о ее доме для «Архитектурного обозрения». Она не раз слышала, что книги — вещь ценная. Что ж, у нее в библиотеке уйма книг, и она вовсе не считает, что нажиться на них должен Арчи Бенкс. И она послала письмо дублинскому книготорговцу. Он приехал посмотреть книги и тут же предложил ей тысячу двести фунтов за всю библиотеку или тысячу за те шесть книг, которые привлекли внимание Арчи Бенкса. Белла не была уверена, имеет ли она право сбывать вещи из дому — оптовая распродажа была бы слишком заметна. Поэтому она оставила у себя сборники проповедей и книги по военной истории, составлявшие основную часть библиотеки, а дублинский книготорговец увез первые издания, за которые, в конечном итоге, выручил меньше, чем заплатил за них, Белла же встретила зиму с тысячей фунтов в кармане.

Вот тут-то ей и пришло в голову устроить званый вечер. На рождество в Боллингаре всегда давали по нескольку балов, но за последние годы Беллу ни разу на них не приглашали, одни — потому, что никогда раньше с ней не знались, другие — потому, что не думали, что она пожелает прийти, третьи потому, что понятия не имели, как вести себя с ней, если она придет. А она как раз любила ходить в гости. Ей нравилось сидеть за ужином в шумной комнате, слушать танцевальную музыку и болтать о том, какая из девушек красивее и кто за кем ухаживает, любила она и выпить, и ей было приято, что блюда подают лакеи в красных камзолах. И хотя она старалась утешить себя, с презрением припоминая родословную хозяйки дома, ей бывало очень досадно, когда она узнавала, что где-то по соседству дают званый вечер, а ее туда не пригласили.

Вот так и случилось, что, сидя под портретом Авраама Линкольна с газетой в руках и пристально глядя на холмы, возвышающиеся за оголенными деревьями парка, Белла вдруг надумала созвать гостей. В тот же миг она встала и заковыляла через комнату, чтобы позвонить в колокольчик. Немедленно у нее в будуаре появился дворецкий. На нем был фартук из зеленого сукна, в котором он чистил серебро, а в руке он нес предназначенную для этой работы щетку, чтобы подчеркнуть, сколь несвоевременно его вызвали.

— Неужто это вы звонили? — спросил он.

— Я, а кто ж еще?

— А я вот с серебром вожусь.

— Райли, — сказала Белла в несколько приподнятом тоне, — я намерена дать бал на рождество.

— Да ну! — произнес дворецкий. — Что это вам захотелось потанцевать, в ваши-то годы?

Но когда Белла в общих чертах изложила свой план, в глазах Райли блеснуло одобрение.

— Такого бала не было у нас в округе лет двадцать пять. Он обойдется в целое состояние.

— Он обойдется в тысячу фунтов, — гордо ответила Белла.

Подготовка велась, разумеется, на широкую ногу. В деревне наняли семь новых слуг и поручили им выбить пыль, навести повсюду порядок и чистоту, вычистить мебель и вытряхнуть ковры. Их трудолюбие породило новые проблемы: давно пересохшая гипсовая лепнина осыпалась под метелками из перьев, источенные червями половицы красного дерева поднимались вместе с гвоздями, державшими ковры, в большой гостиной за буфетом обнажилась кирпичная кладка. Затем в дом нахлынула волна маляров, обойщиков и водопроводчиков; в пылу вдохновения Белла распорядилась освежить позолоту на карнизах и на капителях колонн в зале; в окна вставили новые стекла, выскочившие прутья перил вернули в зияющие пазы, а лестничную ковровую дорожку передвинули так, чтобы ее истрепанные края были менее заметны.

Белла работала без устали: она сновала между гостиной и залом, семенила по длинной галерее и вверх по лестнице, вразумляя нанятых слуг, помогая передвигать легкую мебель, а когда наступило нужное время, заскользила по гостиной, стирая мыльным камнем жирные пятна с половиц красного дерева. Она вытащила серебро из сундуков в мезонине, обнаружила давно забытые фарфоровые сервизы, спустилась с Райли в подвалы, чтобы подсчитать немногочисленные бутылки теперь уже выдохшегося и прокисшего шампанского. А по вечерам, когда измученные работники уходили, чтобы предаться своему незамысловатому отдыху, Белла листала поваренные книги и до глубокой ночи сравнивала прейскуранты конкурирующих гастрономических магазинов, сочиняла длинные и подробные письма к антрепренерам, ведающим оркестрами, и, что было самым главным, составляла список гостей, вписывая их имена в пригласительные билеты, лежавшие высокими стопками на ее секретере.

В Ирландии с расстоянием не считаются. Люди охотно едут три часа в автомобиле, чтобы нанести послеобеденный визит, а уж ради столь замечательного бала никакое путешествие не покажется слишком долгим. Белла с трудом составила свой список, пользуясь справочниками, более свежими сведениями Райли о светских делах и собственной внезапно ожившей памятью. С наслаждением переписывала она твердым детским почерком имена приглашенных на карточки, а адреса — на конверты. Эта работа заняла у нее несколько долгих вечеров. Многие из тех, чьи имена были написаны на конвертах, давно умерли или были прикованы к постели, другие, кого она видела еще детьми, дотянули до преклонных лет в отдаленных уголках земного шара. От многих домов, куда она намеревалась послать приглашения, сгоревших во время беспорядков и так и не восстановленных, остались лишь почерневшие каркасы, в других, как говорилось, «никто не живет, одни только фермеры». Наконец, еле уложившись в срок, она написала адрес на последнем конверте. Последняя марка приклеена, и она, позже чем обычно, встала из-за стола. Руки и ноги у нее затекли, в глазах роились блестящие точки, язык был покрыт клеем почтового ведомства Ирландского свободного государства. Она ощущала легкое головокружение, но в этот раз заперла стол с чувством, что самая ответственная часть работы по приему гостей завершена. Из списка было сделано несколько примечательных и обдуманных изъятий.

— Что это за слухи о званом вечере у Беллы? — спросила леди Гордон у леди Моксток. — Я приглашения не получала.

— Я тоже. Надеюсь, старушенция не забыла обо мне. Я непременно пойду. Никогда не бывала у нее в доме. Думаю, там есть милые вещицы.

С истинно английской сдержанностью леди, муж которой арендовал Мок-Холл, сделала вид, что ничего не знает о предстоящем в Флистауне званом вечере.

x x x

В оставшиеся до события дни Белла сосредоточила внимание на своей внешности. Последние годы она почти не обновляла гардероба, а дублинский портной, клиенткой которого она была в прежние времена, закрыл свою мастерскую. Минуту-другую она тешилась бредовой мыслью отправиться в Лондон, а может, и в Париж, и лишь недостаток времени заставил ее от этого отказаться. В конце концов она обнаружила подходящий магазин и купила там ослепительное платье из малинового атласа, а в придачу длинные белые перчатки и атласные туфли. Среди своих драгоценностей она, увы! не нашла диадемы, но зато откопала множество блестящих, не отличимых друг от друга викторианских колец, несколько цепочек и медальонов, жемчужные броши, бирюзовые серьги и гранатовое ожерелье. Из Дублина она вызвала парикмахера.

В день бала она проснулась рано, ее слегка лихорадило от нервного возбуждения. Пока к ней не зашли, она ворочалась в кровати с боку на бок, неустанно обдумывая каждую деталь подготовки к празднику. До полудня она была поглощена тем, что наблюдала, как расставляют канделябры с сотнями свечей и вешают три огромных люстры из уотерфордского хрусталя в танцевальном зале и в комнате для ужина; она следила, как на столах раскладывают серебро, расставляют бокалы и рюмки, а около буфета водружают массивные ведерки со льдом; она помогла украсить лестницу и залу хризантемами. Белла даже не позавтракала в тот день, хотя Райли соблазнял ее кусочками деликатесов, уже полученных от поставщика. Она почувствовала слабость и прилегла, но вскоре вскочила, чтобы собственными руками пришить пуговицы с гербами и ливреям временно нанятых слуг.

Гости были приглашены к восьми. Белла беспокоилась, не слишком ли это рано, она слышала, что званые вечера начинаются теперь позднее, но вторая половина дня тянулась столь невыносимо медленно, что она, когда густые сумерки уже окутывали дом, порадовалась, что сократила это изнуряющее ожидание.

В шесть часов она поднялась наверх, чтобы одеться. Парикмахер с саквояжем, полным щипцов и расчесок, уже ждал ее. Он расчесал и завил ей волосы, взбил их и вообще возился с ними, пока они не легли надлежащим образом и не стали выглядеть гораздо пышнее, чем обычно. Она надела все свои драгоценности и, стоя у себя в комнате перед большим вертящимся зеркалом, даже рот открыла от изумления. Потом она заковыляла вниз по лестнице.