Фрэнк О'Коннор - Быль о коммивояжере Страница 2

Вечером она собиралась на танцы, но не с Чарли. То есть она предлагала Чарли быть ее кавалером, но тот отказался. И даже решил, что она бессердечная личность. Только бессердечная личность способна звать на танцы человека, у которого отнято будущее. На другом конце скамьи сидел кучер, его отрешенный и крайне болезненный вид сулил ему победу, а на сиденье рядом с ним лежал его котелок.

Подавшись вперед, Чарли взялся было слушать конец предыдущего дела, но не понял ни слова и только еще больше расстроился. Судья, пожилой, румяный, седовласый, похоже, был глух и зол на всех. Тут объявили дело кучера, и встал Майкл Дан. Он оказался высоким, аскетического вида человеком с черными усиками и в больших темных очках. По первым же его замечаниям Чарли понял, что никакого дружеского отношения ожидать не приходится, и перепугался окончательно.

Вызвапи кучера. Тот поволокся на трибуну так, словно вот-вот упадет и умрет. Его ответы, произнесенные голосом страдальца, едва достигали ушей присяжных.

У него был кучерский способ внушать расположение, он обращался к суду, точно проводник, ведущий группу туристов из Америки на экскурсию по озерам Килларни.

Он демонстрировал места, где ощущает боли, словно исторические достопримечательности. Что же касается возмещения, заявил он, то, будучи человеком маленьким и не от мира сего и не имея ни малейшего понятия о деньгах как таковых, он целиком и полностью полагается на несомненное благородство господ путешествующих.

Кронин и Линнейн в своих расчетах не ошибались, уразумел Чарли. Презренная кучерская метода была ему ясна. Кучер прибеднялся.

К счастью, через четверть часа выяснилось, что судья имел в виду совсем другое дело и спутал кучера с возчиком ручной тележки, сбитым на железнодорожных путях. Майкл Дан, пытаясь наставить его милость на путь истинный, нарушил приличия, допустив намек, что судья не знает разницы между двуколкой и двухколесной тележкой, а она все же есть, хотя и невелика. Судья оскорбился и начал вымещать зло на ком попало. Он подобрался на скамье так, словно занял огневую позицию и сейчас расстреляет в зале каждого десятого.

- Был бы рад, если бы адвокатура усвоила, что я нахожусь в здравом уме, - огрызнулся судья.

- Простите, ваша милость, - сказал Дан, - но я ни на минуту не полагал...

- И хотя я, может быть, не так молод, как адвокатура, я все же знаю разницу между двуколкой и двухколесной ручной тележкой, - прервал его судья и сопровождал допрос кучера уничижительными замечаниями до тех пор, пока тот не взвыл во весь голос, позабыв свою роль. Атмосфера экскурсии мигом рассеялась без остатка.

Вот она, судейская хитрость! Очередь Чарли близилась, чувствовал он себя все скверней, все растерянней.

Но когда он побрел к свидетельскому возвышению, на него сошло внезапное и счастливое озарение. Он произнес клятву дрогнувшим голосом так, что всем стало ясно:

вот наконец человек, понимающий, что произносит.

Судья глянул на него, как дитя на новую игрушку.

Чарли низко поклонился судье (и тот настолько удивился, что поклонился в ответ), затем (уже не так низко)

поклонился присяжным, одарил их покоряющей улыбкой и, скрестив ноги, сел. В миг озарения он постиг, что суд несчастен, суд изнывает от скуки, а Чарли знал:

единственное лекарство от скуки - это купить что-нибудь. Вся страна с ума сходит от скуки, потому что обречена считать каждый пенс. Выразите вашу веру в жизнь и обязательно купите интерес к предстоящим событиям!

И Чарли принялся соблазнять присяжных своей басней, на которую не поддался бы ни один юрист. Он отвечал не на те вопросы, что ему задавали, а на те, что должны были задать, он распоряжался вопросами, словно они были всего-навсего словами поощрения со стороны доброго слушателя. Он точно показал, при каких обстоятельствах произошел несчастный случай, и при этом так расхаживал, так жестикулировал и так великолепно играл голосом, что даже судья заинтересовался предлагаемым товаром. Чарли добавил несколько забавных реприз о совете графства и состоянии дорог, о привычках ирландских водителей и - совершенно пренебрегая предупреждением Кронина, - также о нетрезвости кучера. Дан вскочил и запротестовал, но судья еще не простил ему недавней дерзости и приструнил его. Судья заявил, что Чарли производит впечатление честного и наблюдательного человека, а правдивость его показаний всем видна, а главное - отчетливо слышна.

Даже когда Дан приступил к перекрестному допросу, Чарли нимало не смутился. Наоборот. Дан больше не казался ему инквизитором, который во всеоружии изощренных пыточных станков собирается выведать все тайны его былой жизни; просто, покушаясь сорвать сделку, сюда проник человек, не достойный доверия, какойто захолустный спец, фыркающий на превосходную конторскую мебель. Перед этим злокозненным интриганом Чарли напустил на себя соответственно-удрученный вид. Дан, притворясь, что взор его бродит далеко в поисках вдохновения, заговорил с Чарли, словно бы из бездн непостижимого глубокомыслия.

- Мистер Форд, - сказал оп, презрительно смерив Чарли взглядом поверх роговых очков, - вы берете на себя смелость утверждать, что в упомянутую ночь мой клиент находился под воздействием винных паров.

Прежде чем мы перейдем к дальнейшему, если вы не возражаете, будьте добры дать суду пояснения относительно места, из коего направлялись вы и ваша дама.

- Нимало не возражаю, - любезно ответил Чарли. - Мы направлялись из "Рыжей коровы".

- Из "Рыжей коровы", - повторил Дан, воображая, что смотреть в потолок и повторять название так, словно ты никогда его не слышал, это лучший способ придать факту особую значительность: - Не ошибусь ли я, если предположу, что "Рыжая корова" - это заезжий трактир?

- Ошибетесь, если предположите, мистер Дан, - тихо радуясь, сказал Чарли. - Предполагать следует лишь тогда, когда не имеется точных сведений по данному вопросу.

На скамье присяжных кто-то прыснул, Дан побагровел и поспешно продолжил:

- Полагаю, вы там - гм! - закусывали?

- Да, сэр, - кротко ответил Чарли. - В бары я обычно заглядываю именно с этой целью.

Дан указал на судью.

- Так скажите же его милости и присяжным, сколько выпили вы!

- Три стакана, - степенно сказал Чарли. - Видите ли, мистер Дан, ночь была жаркая, я провел за рулем большую часть дня, и мне очень хотелось пить.

- И вы хотите, чтобы суд поверил, что после трех стаканов, да еще в жаркую ночь, да еще после целого дня за рулем, как вы сами подчеркнули, вы способны были должным образом вести машину?

- Я хочу, чтобы суд поверил: если я не способен вести машину должным образом, я вообще не сажусь за руль, - насупился Чарли.

- А в полиции проверяли, насколько вы способны были вести машину?.

- Насколько я могу судить, полиции известно, что наука не располагает способами обнаруживать в организме присутствие лимонада, - ответил Чарли.

Он понятия не имел, располагает или не располагает и чем грозит ему допрос, если все же располагает. Коекто из присяжных, не сдержавшись, рассмеялся, а судья - тот возликовал. Здравый ум ответа был полностью в его стиле.

- Вы хотите сказать, что пили только лимонад? - спросил Дан, начиная злиться, и недаром: не каждый день случается допрашивать таких, как Чарли. Но и Чарли уже поднадоело: он понимал, что для успешного завершения сделки ему пора сокрушить придиру, пробравшегося в лавочку, и поэтому он, перед тем как ответить, выдержал паузу.

- Ничего подобного, мистер Дан, - сказал он веско. - Я хочу сказать, что человек, употребляющий более крепкие напитки и садящийся при этом за руль, - это опаснейший из душевнобольных.

- Исключительно верное замечание, - сказал судья, четырежды кивнул и одобрительно подпрыгнул на своей скамейке. Ничто так прекрасно не звучит в суде, как благонамеренная пошлость.

Дан отказался от надежды сбить с толку неподатливого противника и удовлетворился несколькими беглыми вопросами, из которых должно было следовать, что Чарли и Силья были слишком заняты в машине, чтобы должным образом следить за дорогой.

- Молодая леди - ваша подруга? - спросил Дан.

- Нет, мистер Дан, - учтиво ответил Чарли. - Мы недавно обручены.

- И вы не обнимали ее за плечи?

- Конечно же, нет, мистер Дан, - скучающе ответил Чарли. - Нам с вами пора бы выйти из школьного возраста.

Зал взревел, и, совершив еще несколько наскоков, Дан сел и притворился, что поглощен своими бумажками. Чарли снова поклонился судье и присяжным и вернулся на место с просветленным лицом человека, побывавшего у алтаря. Кронин подмигнул ему, но Чарли не смог ответить тем же. Он лишь слабо улыбнулся и прикрыл глаза пухлой ладошкой. Конечно же, как и Кронин, он понимал, что дельце выгорело. Он, величайший из коммивояжеров мира, соблазнил-таки присяжных своей басней, и чары, которыми он их оплел, могло бы уничтожить только сокрушительное землетрясение.