Избранное - Алексей Николаевич Апухтин Страница 20

невесело живется  С нуждой и горем пополам;Умрем – и ничего от нас не остается  На пользу будущим векам.Всю жизнь одни мечты о счастии, о воле  Среди тупых забот…И бедны те мечты, как бедно наше поле,  Как беден наш народ.2Огонек в полусгнившей избенкеПосреди потемневших полей,Да плетень полусгнивший в сторонке,Да визгливые стоны грачей, –Что вы мне так нежданно предсталиВ этот час одинокий ночной,Что вы сердце привычное сжалиБезысходною старой тоской?Еле дышат усталые кони,Жмет колеса сыпучий песок,Словно жду я какой-то погони,Словно путь мой тяжел и далек!Огонек в полусгнившей избенке,Ты мне кажешься плачем больнымПо родимой моей по сторонке,По бездольным по братьям моим.И зачем я так жадно тоскую,И зачем мне дорога тяжка?Видно, въелася в землю роднуюТы, родная кручина-тоска!Тобой вспахана наша землица,Тобой строены хата и дом,Тебя с рожью усталая жницаПодрезает тяжелым серпом;Ты гнетешь богатырскую силу,Ты всю жизнь на дороге сидишь,Вместе с заступом роешь могилу,Из могилы упреком глядишь.С молоком ты играешь в ребенке,С поцелуем ты к юноше льнешь…Огонек в полусгнившей избенке,Старых ран не буди, не тревожь!3За огоньком другой и третий,И потянулись избы в ряд…Собаки воют, плачут дети,Лучины дымные горят.Ну, трогай шибче! За рекоюМне церковь старая видна.Крестов и насыпей толпоюОна кругом обложена.…………………………4, 5, 6…………………………7Отчего в одиноком мечтанье,В шуме дня и в ночной тишине,Ты, погибшее рано созданье,Стало часто являться ко мне?Вот как дело печальное было:Вздумал свадьбу состроить сосед,Целый день накануне варилаКухня яства на званый обед.Ровно в полдень сошлись, повенчали,И невеста была весела.Только тетки тайком замечали,Что бледна она что-то была.Гости все налицо, разодеты.Время. Свадебный стынет обед…Да невеста запряталась где-то.Ищут, кличут, – нигде ее нет.Вдруг мальчишка-садовник вбегает,Босоногий, с лопатой в руке,И, от страха дрожа, объявляет,Что «утопла невеста в реке».Суматоха… Кричат во всю глотку:«Люди, девушки, в реку, спасать!»Кто про невод кричит, кто про лодку,И не знают, с чего им начать.Через час наконец отыскали,Принесли, положили на стол.Тут записка нашлась, и в печалиБезысходной хозяин прочел:«Вот, papa и maman, на прощаньеВам последнее слово мое:Я исполнила ваше желанье,Так исполню ж теперь и свое!»Изумлялися все чрезвычайноИ причину сыскать не могли.И доныне та страшная тайнаСпит безмолвная в недрах земли.Погрустили родные прилично,И утешился скоро жених,И, к людскому страданью привычный,Позабыл бы давно я о них.Но зачем же в безмолвном мечтанье,В шуме дня и в ночной тишине,Ты, погйбшее рано созданье,Так упорно являешься мне?Ты лежишь на столе как живая…На лице изумленье и страх,И улыбка скривилась немаяНа твоих побелевших губах.И сплетаются травы речныеВ волосах и в венчальном венке,И чернеют следы роковыеНа холодной, на бледной руке……………………………1864

Год в монастыре

Отрывки из дневникаПосвящениеО, возврати мне вновь огонь и вдохновенье,И светлую любовь недавней старины,И наших первых встреч счастливое волненье,И красотой твоей навеянные сны!Останови на мне чарующие взоры,Когда-то ласково встречавшие мой стих,Дай мне услышать вновь былые разговоры,Доверчивый рассказ надежд и дум твоих.Опять настрою я ослабленную лиру,Опять я жить начну, не мучась, но любя,И пусть погибну я – но на прощанье мируХочу я бросить песнь, достойную тебя.15 ноябряО, наконец! Из вражеского станаЯ убежал, израненный боец…Из мира лжи, измены и обмана,Полуживой, я спасся наконец!В моей душе ни злобы нет, ни мщенья,На подвиги и жертвы я готов…Обитель мира, смерти и забвенья,Прими меня под твой смиренный кров!16 ноября  Игумен призывал меня. Он важен,Но обходителен; радушно заявил,  Что я к монастырю уж «приукажен»,И камилавкою меня благословил.  Затем сказал: «Ты будешь в послушанье  У старца Михаила. Он стоитКак некий столб меж нас, им наш украшен скит  И он у всех в великом почитанье.Все помыслы ему ты должен открывать  И исполнять безропотно веленья,Да снизойдет к тебе господня благодать    И да обрящешь путь спасенья!»    Итак, свершилось: я монах!  И в первый раз в своей одежде новойКо всенощной пошел. В ребяческих мечтахМне так пленительно звучало это слово,И раем монастырь казался мне тогда.  Потом я в омут жизни окунулсяИ веру потерял… Но вот прошли года –  И к детским грезам снова я вернулся1 декабряУж две недели я живу в монастыреСреди молчания и тишины глубокой.  Наш монастырь построен на горе  И обнесен оградою высокой.Из башни летом вид чудесный, говорят,На дальние леса, озера и селенья;  Меж кельями разбросанными – сад,Где множество цветов и редкие растенья(Цветами монастырь наш славился давно)    Весной в нем рай земной, но ныне  Глубоким снегом всё занесено,  Всё кажется мне белою пустыней,    И только куполы церквей    Сверкают золотом над ней.  Направо от ворот, вблизи собора,    Из-за дерев едва видна,  Моя ютится келья в два окна.Приманки мало в ней для суетного взора:Дощатая кровать, покрытая ковром,Два стула кожаных, меж окон стол дубовый  И полка книг церковных над столом;В киоте лик Христа, на нем венец терновый.Жизнь монастырская без бурь и без страстей  Мне кажется каким-то сном беспечным.Не слышу светских фраз, затверженных речей  С их вечной ложью и злословьем вечным,    Не вижу пошлых, злобных лиц…  Одно смущает: недостаток веры,Но Бог поможет мне: Его любви нет меры    И милосердью нет границ!Проснувшись, каждый день я к старцу Михаилу    Иду на послушанье в скит.Ему на вид лет сто, он ходит через силу,  Но взор его сверкает и горит    Глубокой, крепкой верой в Бога  И в душу смотрит пристально и строго.    Вчера сказал он с гневом мне,  Что одержим я духом своеволья  И гордости, подобно сатане;    Потом повел меня в подпольеИ показал мне гроб, в котором тридцать лет  Спит, как мертвец, он, саваном одет,    Готовясь к жизни бесконечной…Я с умилением и горестью сердечнойСмотрел на этот одр унынья и борьбы.    Но старец спит в нем только летом;    Теперь в гробу суровом этомХранятся овощи, картофель и грибы.10 декабряДень знаменательный, и как бы я его  Мог описать, когда бы был поэтом!  По приказанью старца моего  Поехал я рубить дрова с рассветом  В сосновый бор. Я помню, в первый разЯ проезжал его, томим тяжелой думой;    Октябрьский серый вечер гас,И лес казался мне могилою угрюмой –  Так был тогда он мрачен и уныл!Теперь блеснул он мне краоою небывалой.    В восторге, как ребенок малый,    Я вежды широко раскрыл.Покрыта парчевым блестящим одеяньем,Стояла предо мной гигантская сосна;Кругом глубокая такая тишина,Что нарушать ее боялся я дыханьем.Деревья стройные, как небеса светлы,Вели, казалось, в глубь серебряного сада,И хлопья снежные, пушисты, тяжелы,Повисли на ветвях, как гроздья винограда.И долго я стоял без мыслей и без слов…Когда же топора впервые звук раздался,Весь лес заговорил, затопал, засмеялсяКак бы от тысячи невидимых шагов.  А щеки мне щипал мороз сердитый,И я рубил, рубил, один в глуши лесной…  К полудню возвратился я домой    Усталый, инеем покрытый.    О, никогда, мои друзья,  Так не был весел и доволен я    На ваших сходках монотонных    И на цинических пирах,На ваших раутах игриво-похоронных,    На ваших скучных пикниках12 декабряНеверие мое меня томит и мучит,    Я слепо верить не могу.Пусть разум веры враг и нас лукаво учит,  Но нехотя внимаю я врагу.Увы, заблудшая овца я в божьем стаде…  Наш ризничий – известный Варлаам –  Читал сегодня проповедь об аде.Подробно, радостно, как будто видел сам,  Описывал, что делается там:И стоны грешников, молящих о пощаде,  И совести, и глаз, и