Джон Кроули - Большой, маленький Страница 21

УВИДЕТЬ, ЧТО МОЖНО В покрытом мхом лесной пещере Дэйдли Алис сказала Смоки: "Он сказал: давай пойдем в лес и посмотрим, что мы увидим. Он подготовил свой фотоаппарат. Иногда он брал маленькую камеру, а иногда большую деревянную с прикрученными ножками. Мы взяли с собой завтрак. Мы приходили сюда много раз. Мы приходили сюда в жаркие солнечные дни и поэтому Софи и я - мы могли снять с себя всю одежду. Мы бегали и говорили "смотри, смотри", а иногда "о, они исчезли", когда были не совсем уверены, что видели что-то где-то..." - Снимали одежду? А сколько вам было лет? - Я не помню. Восемь. Может быть, мне было двенадцать. - Это было необходимо - искать? Она засмеялась низким грудным смехом, вытянувшись во всю длину, и легкий ветерок ласкал ее теперь тоже обнаженное тело. - В этом не было необходимости,- сказала она.- Это было просто смешно. А тебе не нравилось снимать одежду, когда ты был ребенком? Он вспомнил, что он чувствовал тогда: невероятный подъем, свободу, когда сдержанность была отброшена в сторону вместе с одеждой. Это было совсем непохоже на сексуальные ощущения подростков, но чувство было очень сильным. - О, Оберон не в счет. Он был... я догадываюсь, ну, одним их них. Фактически я предполагаю, что мы делали это из-за него. Он становился, как ненормальный. - Еще бы! - мрачно отозвался Смоки. Некоторое время Дэйли была спокойна. Затем она сказала: "Он никогда не обижал нас. Никогда, никогда не заставлял нас делать чтолибо. Это мы все придумывали и предлагали, но не он. Мы поклялись сохранить тайну и мы заставили его поклясться. Он был, как дух, как Пан, или что-то в этом роде. Мы приходили в возбуждение от его волнения. Мы бегали кругами, пронзительно кричали и катались по траве. Это была какая-то магия. - Ты никогда не рассказывала об этом. - Нет. Не было случая. Кроме того, все знали об этом, кроме мамы, папы и тетушки Клауд, но они никогда ничего не рассказывали. Правда, позже я разговаривала об этом со многими людьми и все они, как и ты, удивлялись. И они спрашивали: "Что, Оберон брал вас в лес, чтобы посмотреть, что можно увидеть?" Она снова улыбнулась. - Я догадываюсь, что ему это не давало покоя много лет. Я не знаю никого, кто обижался бы на это. Я догадываюсь, что он собрал все снимки. - Психологическая травма. - О, не будь таким глупым. Он погладил свое обнаженное тело, отливавшее жемчужным блеском в лунном свете. - Он когда-нибудь видел обнаженное женское тело. Я имею в виду, кроме... - Нет. Никогда. - А вы? - Мы думали, что да. Она, конечно, была уверена в этом: по утрам они прогуливались наблюдая и ожидая, что их поведут в то место, где они никогда не были, но которое было для них удивительно знакомым, место, где тебя возьмут за руку и скажут: "Мы здесь". А вы должны отвернуться и тогда увидите их. А они услышат шаги Оберона где-то позади и не смогут показаться или ответить ему, хотя это именно он привел их сюда; но они потом ушли от него и пошли собственным путем. Софи? Алис?

НО ЭТО ТАК Летний домик изнутри светился голубым свечением, за исключением той комнаты, где слабо горела лампа. Оберон, нервно и быстро потирая руки, кругами ходил по комнате, заглядывая во все углы и ящики. Наконец, он нашел то, что искал - большой конверт мраморной бумаги, один из многих, что у него были когда-то. В этом конверте ему давным-давно прислали из Франции платиновую печатную бумагу. Острая боль, сравнимая только со страстным желанием пронзила все его тело, но вскоре боль утихла и это произошло гораздо быстрее, чем отступает желание. Он взял клеенчатый альбом и вложил его в мраморной конверт. Потом он взял старую перьевую ручку (он никогда не разрешал своим ученикам писать шариковыми ручками) и дрожащим, как если бы смотреть на буквы через слой воды, почерком надписал конверт: для Дэйли, Алис и Софи. Ему показалось, что с его сердца упала огромная тяжесть. Он дописал: лично в руки. Он хотел поставить еще восклицательный знак, но передумал; только крепко заклеил конверт. На черной папке он не стал указывать имени. Все остальное не предназначалось кому бы то ни было. Закончив с этим, он вышел во дворик. Птицы почему-то все еще не проснулись. Дойдя до конца лужайки, он хотел помочиться, но не смог, вернулся и сел в парусиновое кресло, слегка потемневшее от росы. Он всегда представлял себе, хотя и не верил, этот момент. Он представлял себе, что это произойдет в сумерках и что спустя годы он безнадежно и с горечью поддастся этому; кто-то подойдет к нему в сумерках, неслышно ступая по саду, не касаясь даже цветов. Возможно, это будет ребенок, как будто сошедший с античной фотографии, чьи серебряные волосы будут как бы освещены солнцем, которое уходит за горизонт. И этот ребенок заговорил с ним и он сможет: "Да, ты знал нас. Ты единственный подошел ближе всех к нашей тайне. Без тебя никто не сможет приблизиться к нам. Без твоего безрассудства они не смогут увидеть нас; без твоего одиночества они не смогут полюбить друг друга и рожать детей. Без твоего неверия они не смогут поверить. Я знаю, как тяжело тебе думать, что мир развивается таким странным путем, но это так".

В ЛЕСАХ На следующий день на небе стали собираться тучи. Он появлялись не спеша, но казалось, что когда они тянут все небо, то окажутся на расстоянии вытянутой руки от земли. Дорога, по которой они шли, петляя по лесу. Огромные деревья стояли так близко друг к другу, что их кони сплетались так, что казалось, что на дубах растут кленовые листья, а орешник покрыт листьями дуба. Они с трудом пробирались сквозь заросли плюща и подгнившие стволы деревьев, которые перегораживали тропинку. - Какая чащоба! - сказал Смоки. - Зато хорошо защищает,- отозвалась Алис. - Что ты имеешь в виду? Она вытянула руку вверх ладонью, чтобы посмотреть, не начался ли дождь - на ладонь упала капля, потом другая. - Здесь никогда не было столько поваленных деревьев, по крайней мере лет сто. Дождь начался уверенно, неторопливо, подобно тому, как собирались облака - это был не легкий моросящий дождик, а настоящий ливень. - Черт побери,- сказала она, достала из рюкзака мятую желтую шляпу и надела ее, но было совершенно ясно, что им предстоит вымокнуть до нитки. - Далеко еще? - поинтересовался Смоки. - До лесного домика? Не очень. Хотя, подожди минуту. Она остановилась, лежащую перед ними. Непокрытая голова Смоки начала чесаться от стекающих капель. - Здесь можно срезать путь,- сказала Алис,- можно пойти по тропинке, она должна быть где-то здесь, если только я смогу найти ее. Они ходили взад-вперед по краю непроходимого леса. - Может быть, они не сохранили ее,- сказала она, пока они искали.Они очень страшные. Ведут такой уединенный образ жизни. Они все живут здесь неподалеку и никогда никого не видят. Она остановилась у неясного просвета в мелколесье и сказала: "Здесь". Смоки показалось, что она была не совсем уверена. Они углубились в подлесок. Дождь монотонно стучал по листьям, звук падающих капель становился непрерывным и сливался и сливался в один, удивительно низкий звук. Небо затянуло тучами, под деревьями было темно, как ночью, и даже серебристые струи дождя не освещали темноту леса. - Алис? Он остановился и замер. Все, что он мог слышать - это звук дождя. Он так увлекся поиском предполагаемой тропинки, что потерял ее. Он также сбился и с тропинки, если только она там была. Он снова окликнул ее, все еще чувствуя самонадеянность и не имея причины для беспокойства. Он не услышал ответа, но как раз в это время заметил тропинку, которая легко извиваясь бежала между деревьями. Наверное, она нашла ее и быстро прошла вперед, пока он блуждал в зарослях. Он вышел на тропинку и двинулся по ней, совершенно мокрый от дождя. Алия должна была в любой момент появиться перед ним, но ее все не было. Тропинка уводила его все дальше и дальше в лес. Казалось, что она ускользает из-под его ног и он никак не мог заметить, куда она ведет, но больше идти было некуда. Он не смог бы сказать, сколько времени он шел, только тропинка привела его на опушку леса, которую кольцом обступали мокрые от дождя деревья-гиганты. Внизу на поляне, совершенно нереальный в капающем тумане, стоял дом - самый странный из всех, которые ему когда-либо приходилось видеть. Это был один из ненормальных коттеджей Дринквотера в миниатюре, но только весь цветной: с красной черепичной крышей, с белыми разукрашенными стенами. Он выглядел чрезвычайно странным и совершенно новеньким. "Наверное, это тот самый дом,- подумал он,- но где Алис?" Должно быть, это не он, а она потерялась. Он стал спускаться вниз по холму и двинулся по направлению к домику, минуя семейки грибов и красными и белыми шляпками, которые виднелись из мокрой травы. Маленькая круглая дверь с глазком и молоточком широко распахнулась, когда он подошел поближе и появилось маленькое, острое личико. Глаза подозрительно блестели, но на лице расплылась широкая улыбка. - Извините,- сказал Смоки,- это лесной домик? - Конечно, ответил человек и шире открыл дверь.- А вы Смоки Барнейбл? - Да,- ответил Смоки и подумал, откуда он знает его. - Не соблаговолите ли войти? Смоки подумал, что если в домике соберется больше двух человек, то он будет переполнен. Он прошел мимо мистера Вуда, на котором красовался как будто ночной колпак, и тот протянул руку, приглашая Смоки войти в домик. Смоки никогда не видел такой длинной и узловатой руки. - Очень мило с вашей стороны пригласить меня,- сказал Смоки и маленький человечек улыбнулся так широко, что Смоки не мог и подумать, что такое возможно. Его коричневое, как орех, лицо, наверное раскололось бы на две части от уха до уха, если бы он продолжал улыбаться. Внутри домика было намного больше места, чем показалось ему вначале, или наоборот, меньше - он не мог бы точно сказать. По необъяснимой причине он почувствовал, как в нем поднимается волна смеха. В комнате стояли старые дедушкины часы, бюро с оловянными кружками и подсвечниками, высокая кровать с пуховой периной, покрытая лоскутным одеялом, простеганным так необычно, как ему не приходилось видеть раньше. Еще там был круглый полированный столик на шатких ножках и шкаф, который занимал большую часть комнаты. В комнате было трое удобно расположившихся людей: симпатичная женщина сидела на корточках перед печью, в деревянной колыбели лежал маленький ребенок, который агукал всякий раз, как женщина покачивала люльку, и старая, старая леди, которая сидела в углу, мерно покачиваясь, и быстро вязала длинный полосатый шарф. Все трое, конечно, заметили его появление, но делали вид, что не видят его. - Садитесь,- протянул певуче мистер Вудс,- и расскажите нам, что с вами произошло. Смоки охватил какой-то приятное удивление, которое буквально переполняло его, тоненький внутренний голос попытался возразить (с какой стати?), но тут же исчез, лопнул, как воздушный шарик, на который случайно наступили ногой. - Ну, начал он,- мне кажется я сбился с тропинки, по которой мы шли с Дэйли Алис, но теперь я нашел вас и не знаю, что с ней. - Хорошо,- сказал мистер Вудс. Он усадил Смоки за стол в кресло с высокой спиной и достал из серванта стопку расписанных голубыми цветами тарелок, которые он расставил по столу как колоду карт. - Вам следует немного подкрепиться,- сказал он. Как по команде женщина вынула их духовки лист противиня, на котором пеклась единственная ароматная плетеная булочка. Ее-то мистер Вудс и положил на тарелку Смоки, изучающе глядя на него. Булочка была не просто плетенкой - на ее поверхности полосками теста была выложена пятиконечная звезда, посыпанная сахаром. Смоки немного подождал, пока попадут еду другим, но булочка пахла так ароматно, что он поднес ее ко рту и съел в мгновение ока. На вкус она была так же восхитительна, как и на запах. - Я только что женился,- сказал он и мистер Вудс кивнул.- Вы, наверное, знаете Алис Дринквотер. - Да. - Мы думаем, что будем счастливы вместе. И да и нет. - Что? - удивленно воскликнул Смоки. - Что вы сказали, миссис Андерхил? Счастливы вместе? - И да и нет,- повторила миссис Андерхил. - Но как...- начал Смоки и вдруг невероятная печаль нахлынула на него. - Все это - часть сказки,- сказала миссис Андерхил,- но не спрашивай меня, как это произошло. - Это что-то особенное,- с вызовом сказал Смоки. - Ну, ладно,- вмешался мистер Вудс,- ведь ты знаешь, что это не так. Его лицо вытянулось и стало задумчивым. Он уложил свой подбородок в огромную ладонь, сложенную лодочкой, а длинными пальцами другой руки забарабанил по столу. - Скажи нам, какой подарок она тебе подарила? Это было очень несправедливо. Она отдала ему все. Всю себя. Почему она должна дарить ему еще какой-то подарок? Но как только он сказал это, он вспомнил, что в свадебную ночь она предложила ему настоящий подарок. - Она отдала мне,- гордо сказал он,- свое детство, потому что у меня его не было. Она сказала мне, что я могу пользоваться им, когда захочу. Мистер Вудс уставился на него. - А она дала тебе портфель, чтобы положить его туда? - лукаво спросил он. Его жена, если это была она, кивнула при этих словах. Мистер Андерхил самодовольно качнулась в кресле. Даже ребенок агукнул с таким видом, что казалось, будто он ведет счет. - Это не имеет значения,- сказал Смоки. С того времени, как он съел плетеную булочку, его настроение постоянно менялось и было похоже на постепенный переход от одного времени года к другому. Осенние слезы выступили на глазах. - Это не имеет никакого значения. Я не мог принять подарок. Видите ли - это было трудно объяснить - когда она была маленькая, она верила. Вся семья верила. А я нет. Я думаю, они верят до сих пор. Теперь это просто безумие. Как я мог верить в это? Я бы хотел поверить в чудеса и увидеть их, но если со мной этого никогда не произошло, как я мог принять ее подарок? Мистер Вудс энергично затряс головой. - Нет, нет,- сказал он.- Это совершенно прекрасный подарок. Он пожал плечами. - Просто у тебя нет портфеля, чтобы сложить туда это все. Смотри! Мы подарим тебе подарки. Настоящие. Он откинул крышку горбатого сундука, обитого черным железом. Внутри что-то блестело. - Смотри! - сказал он, доставая длинную змейку ожерелья,- золото! Все остальные смотрели на Смоки, улыбнувшись при появлении подарка и ожидая его изумлений и благодарности. - Вы ... очень добры,- заикаясь проговорил Смоки, а мистер Вудс тем временем набросил ожерелье на шею Смоки и обмотал несколько раз, как будто собирался задушить его. Золото не было холодным, как и положено быть металлу, наоборот - оно было теплым, как его тело. Оно было таким тяжелым, что оттягивало шею, заставляя его отклоняться назад. - Что еще? - спросил мистер Вудс, оглядывая его и приложив палец к губам. Миссис Андерхил одной из своих спиц указала на кожаную коробочку, стоявшую на серванте. - Правильно,- сказал мистер Вудс.- А как насчет этого? Цепляясь за коробочку кончиками пальцев, он подтягивал ее к себе, пока коробочка не упала ему в руки. Он с шумом открыл крышку. - Шляпа! Это была красная шляпа с высокой мягкой тульей, перехваченная заплетенными косичкой ремешком, на котором плавно покачивались перья белой совы. Мистер Вудс и миссис Андерхил одновременно ахнули и придвинулись ближе, пока мистер Вудс водружал шляпу на голову Смоки. Она была тяжелой, как корона. - Меня удивляет,- растерянно сказал Смоки,- что случилось с Дэйли Алис. - Это напомнило мне,- сказал с улыбкой мистер Вудс,- о самых лучших днях прошлого. Он достал откуда-то из-под кровати потрепанный, поеденный мышами саквояж. Он поставил его на стол и мягко пододвинул к Смоки. Казалось его взор слегка затуманился печалью. Его большие руки погладили поверхность саквояжа, как будто это была его возлюбленная. - Смоки Барнейбл,- сказал он,- вот мой подарок. Даже если бы она захотела, она не смогла бы дать его тебе. Саквояж стар, но достаточно вместителен для этого. Держу пари, что в нем есть комната для... На его лице промелькнула тень сомнения и он, щелкнул замками в усмешке. - О, множество комнат. Хватит не только для ее подарка, но и для твоего неверия и для чего-нибудь еще. Сам идет тебе в руки. Пустой портфель был тяжелее всего. - Вот и все,- сказала миссис Андерхил и старые часы мелодично зазвенели. - Пора идти,- сказала миссис Вудс и ребенок нетерпеливо зачмокал. - Что случилось с Алис? - задумчиво сказал мистер Вудс. Он дважды обошел комнату, выглядывая в маленькие окошки и заглядывая во все углы. Он открыл дверь; прежде, чем он снова быстро захлопнул ее. Смоки выглянул в абсолютную темноту и услышал долгий сонный шепот. Мистер Вудс поднял палец, озаренный внезапной идеей, его брови взметнулись вверх. Он подошел к высокому шкафу на кривых ножках, который стоял в углу комнаты, рывком открыл его дверки и Смоки увидел мокрый лес, по которому он шел вместе с Алис, и далекодалеко саму Алис. Мистер Вудс указывал внутрь шкафа. - Было очень мило с вашей стороны,- сказал Смоки, входя в шкаф,отдать мне всю эту чепуху. - Забудь об этом,- сказал мистер Вуд и голос его неопределенно звучал вдалеке. Дверцы шкафа захлопнулись за Смоки с долгим звуком, похожим на звучание огромного гудящего колокола. Он подошел под мокрыми ветками, наклоняясь и отводя их руками. - Ради бога, что случилось,- воскликнула Дэйли Алис, когда увидела его. - Я был у Вудсов. - Представляю. Посмотри на себя. Толстые стебли ползучих растений каким-то образом обвивались вокруг его шеи. Цепкие колючки впились в его тело и нацеплялись на рубашку. - Черт побери,- только и смог выговорить он. Алис засмеялась и начала стряхивать листья с его волос. - Ты что, упал? - Как ты умудрился набрать полную голову опавших листьев? А это что у тебя? - Портфель,- сказал Смоки.- Теперь все в порядке.- Он поднял руку и показал ей старое осиное гнездо, которое держал в руке, тонкие стенки тут же рассыпались на кусочки и обнажили множество внутренних ячеек. Божья коровка похожая на капельку крови выползла оттуда и тут же улетела. - Полетела домой,- сказала Дэйли Алис.- Теперь все в порядке. Знаешь, тропинка была здесь всегда. Пойдем. Его рюкзак, пропитанный водой, оттягивал плечи. Ему отчаянно захотелось сбросить его. Но Смоки последовал за ней по протоптанной колее и вскоре они подошли к страшно замусоренному, очень большому участку земли, расположенному чуть ниже разрушающегося глиняного берега. Посреди участка стояла потемневшая лачуга, покрытая толью, которая была привязана к стропилам обрывками веревки для сушки белья. Старенький пикап стоял без колес во дворе и крадучись шла черно-белая мокрая и злая кошка. Женщина в фартуке и галошах ахала им рукой из связанного проволокой курятника. - Это Вудсы,- сказала Дэйли Алис. - Да. Но даже когда перед ними уже стояли чашечки с дымящимся кофе, а Эми и Крис Вудс болтали о всякой чепухе и от его сброшенного рюкзака на линолеуме расплывались большая лужа, все равно Смоки чувствовал его тяжесть на своих плечах, и он никак не мог избавиться от этого ощущения и, более того, ему казалось, что он всегда нес на себе этот груз. Он подумал, что, может быть, так оно и было. В памяти Смоки очень мало что осталось о том, как прошел этот день, да и остальные дни их путешествия. Позже Дэйли Алис будет напоминать ему то об одном, то о другом событии, как будто ей больше не о чем было помнить, и он будет отвечать: "Да, да", хотя он и не помнил всего, о чем она говорила. В тот самый день Клауд, сидя на веранде у карточного столика и думая только о том, чтобы продолжить мысленно следовать за путешественниками, перевернула козырную карту, под названием "Тайна" и только собиралась положить ее на место, как вдруг дыхание ее стало затрудненным и она задрожала. Глаза ее неожиданно наполнились слезами и когда мать пришла звать ее к завтраку, Клауд, с красными глазами и все еще потрясенная тем, что она знала или о чем подозревала, без сомнений и колебаний рассказала ей, о чем она узнала. А когда Смоки и Дэйли Алис вернулись - загоревшие, слегка поцарапанные, но счастливые, они увидели, что окна закрыты шторами. Смоки не знал об этом старом обычае, а на крыльце с торжественно-печальным видом стоит доктор Дринквотер. - Умер Оберон,- сказал он.