Вечера на хуторе близ Диканьки. Миргород. Петербургские повести - Николай Васильевич Гоголь Страница 27

Баштáн – место, засеянное арбузами и дынями.

Бýблик – круглый крендель, баранчик.

Варенýха – вареная водка с пряностями.

Видлóга – откидная шапка из сукна, пришитая к кобеняку.

Выкрутáсы – трудные па.

Галýшки – клёцки.

Гамáн – род бумажника, где держат огниво, кремень, губку, табак, а иногда и деньги.

Голóдная кутья́ – сочельник.

Гóрлица – танец.

Гречáник – хлеб из гречневой муки.

Ди́вчина – девушка.

Дивчáта – девушки.

Дукáт – род медали, носимой на шее женщинами.

Жи́нка, жена.

Запáска – род шерстяного передника у женщин.

Кавýн – арбуз.

Каганéц – светильня, состоящая из разбитого черепка, наполненного салом.

Канýпер – трава.

Кацáп – русский человек с бородою.

Книш – спеченный из пшеничной муки хлеб, обыкновенно едомый горячим с маслом.

Кобеня́к – род суконного плаща с пришитою назади видлогою.

Кожýх – тулуп.

Комóра – амбар.

Корáблик – старинный головной убор.

Корж – сухая лепешка из пшеничной муки, часто с салом.

Курéнь – соломенный шалаш.

Кýхва – род кадки; похожая на опрокинутую дном кверху бочку.

Кýхоль – глиняная кружка.

Левáда – усадьба.

Лю́лька – трубка.

Нами́тка – белое покрывало из жидкого полотна, носимое на голове женщинами, с откинутыми назад концами.

Нечýй-вéтер – трава.

Паляни́ца – небольшой хлеб, несколько плоский.

Пáрубок – парень.

Пéйсики – жидовские локоны.

Пéкло – ад.

Переполóх – испуг. Выливать переполох – лечить испуг.

Петрóвы батоги́ – трава.

Плáхта – нижняя одежда женщин из шерстя-клетчатой материи.

Пи́вкопы – двадцать пять копеек.

Пи́щик – пищалка, дудка, небольшая свирель

Пóкут – место под образами.

Полутабéнек – старинная шелковая материя.

Сви́тка – род полукафтанья.

Скры́ня – большой сундук.

Смáлец – бараний жир.

Сопи́лка – свирель.

Сýкня – старинная одежда женщин из сукна.

Сыровéц – хлебный квас.

Тéсная бáба – игра, в которую играют школьники в классе: жмутся тесно на скамье, покамест одна половина не вытеснит другую.

Хлóпец – мальчик.

Хýстка – платок носовой.

Цибýля – лук.

Череви́ки – башмаки.

Чумаки́ – малороссияне, едущие за солью и рыбою, обыкновенно в Крым.

Швец – сапожник.

Ши́беник – висельник.

Ночь перед Рождеством

Последний день перед Рождеством прошел. Зимняя, ясная ночь наступила. Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа[25]. Морозило сильнее, чем с утра; но зато так было тихо, что скрып мороза под сапогом слышался за полверсты. Еще ни одна толпа парубков не показывалась под окнами хат; месяц один только заглядывал в них украдкою, как бы вызывая принаряживавшихся девушек выбежать скорее на скрыпучий снег. Тут через трубу одной хаты клубами повалился дым и пошел тучею по небу, и вместе с дымом поднялась ведьма верхом на метле.

Если бы в это время проезжал сорочинский заседатель на тройке обывательских лошадей, в шапке с барашковым околышком, сделанной по манеру уланскому, в синем тулупе, подбитом черными смушками, с дьявольски сплетенною плетью, которою имеет он обыкновение подгонять своего ямщика, то он бы, верно, приметил ее, потому что от сорочинского заседателя ни одна ведьма на свете не ускользнет. Он знает наперечет, сколько у каждой бабы свинья мечет поросенков, и сколько в сундуке лежит полотна, и что именно из своего платья и хозяйства заложит добрый человек в воскресный день в шинке. Но сорочинский заседатель не проезжал, да и какое ему дело до чужих, у него своя волость. А ведьма между тем поднялась так высоко, что одним только черным пятнышком мелькала вверху. Но где ни показывалось пятнышко, там звезды, одна за другою, пропадали на небе. Скоро ведьма набрала их полный рукав. Три или четыре еще блестели. Вдруг, с противной стороны, показалось другое пятнышко, увеличилось, стало растягиваться, и уже было не пятнышко. Близорукий, хотя бы надел на нос вместо очков колеса с комиссаровой брички, и тогда бы не распознал, что это такое. Спереди совершенно немец[26]: узенькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая все, что ни попадалось, мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком, ноги были так тонки, что если бы такие имел яресковский голова, то он переломал бы их в первом козачке. Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец и не губернский стряпчий, а просто черт, которому последняя ночь осталась шататься по белому свету и выучивать грехам добрых людей. Завтра же, с первыми колоколами к заутрене, побежит он без оглядки, поджавши хвост, в свою берлогу.

Между тем черт крался потихоньку к месяцу и уже протянул было руку схватить его, но вдруг отдернул ее назад, как бы обжегшись, пососал пальцы, заболтал ногою и забежал с другой стороны, и снова отскочил и отдернул руку. Однако ж, несмотря на все неудачи, хитрый черт не оставил своих проказ. Подбежавши, вдруг схватил он обеими руками месяц, кривляясь и дуя, перекидывал его из одной руки в другую, как мужик, доставший голыми руками огонь для своей люльки; наконец поспешно спрятал в карман и, как будто ни в чем не бывал, побежал далее.

В Диканьке никто не слышал, как черт украл месяц. Правда, волостной писарь, выходя на четвереньках из шинка, видел, что месяц ни с сего ни с того танцевал на небе, и уверял с божбою в том всё село; но миряне качали головами и даже подымали его на смех. Но какая же была причина решиться черту на такое беззаконное дело? А вот какая: он знал, что богатый козак Чуб приглашен дьяком на кутью, где будут: голова; приехавший из архиерейской певческой родич дьяка в синем сюртуке, бравший самого низкого баса; козак Свербыгуз и еще кое-кто; где, кроме кутьи, будет варенуха, перегонная на шафран водка и много всякого съестного. А между тем его дочка, красавица на всем селе, останется дома, а к дочке, наверное, придет кузнец, силач и детина хоть куда, который черту был противнее проповедей отца Кондрата. В досужее от дел время кузнец занимался малеванием и слыл лучшим живописцем во всем околотке. Сам еще тогда здравствовавший сотник Л…ко вызывал его нарочно в Полтаву выкрасить дощатый забор около его дома. Все миски, из которых диканьские козаки хлебали борщ, были размалеваны кузнецом. Кузнец был богобоязливый человек и писал часто образа святых: и теперь еще можно найти в Т… церкви его евангелиста Луку. Но торжеством его искусства была одна картина, намалеванная на стене церковной в правом притворе, в которой изобразил он святого Петра в день страшного суда, с ключами в руках, изгонявшего из ада злого духа; испуганный черт метался