Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 2 Страница 3

— Едва ли. Это реликвия, а он верующий. Миленький, да ведь ты Едешь на трассу и тебе не составит большого труда Его разыскать. Думаю, ты не откажешь в любезности и освободишь меня от этих неприятных хлопот?

Фомин нахмурился и не ответил.

— Понимаю, понимаю — тебе неудобно. Ну, тогда передай посылку с вещами через режимный отдел, а это завернём отдельно. — Она взяла иконку. — Красивая. Старинная работа. — И, прижавшись к Его щеке, зашептала — Может быть, ради меня ты сделаешь это «великое» нарушение и передашь лично. Меня беспокоит, что Её там действительно вышвырнут. Что тогда я скажу своим родственникам? А ты заодно проведёшь с отцом Петром антирелигиозную беседу, — И она засмеялась.

— Ты ставишь меня в неловкое положение.

— Ну, всё-всё. Тогда я сама. Завтра же иду на приём к начальнику управления/ просить разрешения на свидание и поеду с тобой. Думаю, это тебя не испугает, да и не будет Являться нарушением по службе, — заявила она.

Фомин совсем помрачнел. Только этого Ещё не хватало. А ведь поедет, и тут уже ничего не поделаешь. А потом не оберёшься разговоров и объяснений. Ну, была не была. Отделаться — и всё. Он улыбнулся через силу и посмотрел в окно.

— Ну хорошо! Только заверни всё сама.

— Товарищ начальник, вы бы поставили чемоданишко под ноги. Оно всё понадёжней, — показал водитель на свободное место у рычагов.

Фомин открыл глаза и потянулся. В кабине было душно. Он опустил стекло дверки. Пахнуло прохладой тайги и свежестью речки.

— Стоит ли? Скоро Палатка. Да я так заложил Его Ящиками, что и сам-то не сразу найду.

— Смотрите. Как говорят, вам жить. Только тут такая шпана, что не приведи бог. Когда везёшь что-нибудь путное, то так и зырят, так и зырят. Тогда поближе ломик и не зевай. Как носом чуют, окаянные.

Фомин, не отвечая, продолжал смотреть в окно. Дорожные работы велись на всём протяжении трассы, и автомобиль двигался медленно, объезжая или переваливаясь через груды щебня. С обеих сторон дороги тянулись выемки и забои. Загорелые парни то и дело выбегали навстречу машине и жестами просили то папиросу, то прикурить.

Водитель только сильней нажимал на газ.

— Вот банда! Я те свистну, ворюга. Я те прикурю, босяк. Я те дам спичку, разбойник! — приговаривал он, грозя кулаком.

Парни, посмеиваясь, уходили к своим рабочим местам.

— Прошлый раз махнули тут у меня два мешка гречки, — рассказывал водитель. — Вскочил на подножку скуластый парень и суёт мне баллонный ключ: «Возьми, говорит, земеля, кто-то посеял, пригодится», — и попросил закурить. А почему не взять, в дороге всё к месту. Остановился на какую-то минутку. Долго ли чиркнуть спичкой. Скуластый сразу ушёл. Приехал на базу, мать честная! Гречки нет — пришлось месяц без зарплаты работать.

Он резко крутанул баранку.

— Значит, заберёте с дороги эту братву? Это хорошо, но не завидую тем, кому придётся иметь с ними дело, — покосился он на Фомина и снова заглянул в кузов. — Толку не будет, отпетый народец. Другой раз подойдёт, парень как парень, а отвернулся на секунду — и что-нибудь будьте здоровы.

Фомин слушал рассеянно. Мимо бежали зелёные лужайки, рощицы тополей, сквозь зелень проглядывала речка.

Эх, побродить бы по берегу речки да посидеть в тени деревьев. А то лечь в траву, закрыть глаза и слушать, слушать. Речка быстрая, болтливая.

— После той гречки я решил провести воспитательную работу, — усмехнулся водитель. — Надо же было как-то постоять за себя. Следующим рейсом загрузился концентратами. Они были в мешках. Смотрю — на том же месте опять тот скуластый. Но, как видно, узнал мою машину и махнул, чтобы, значит, проезжал. Вроде бы одолжение сделал. Мол, пока милуем, а сам нахально смеётся.

Водитель улыбнулся.

— Ничего, думаю, своё как-нибудь возьму. Отъехал за поворот, заглушил мотор и делаю вид, что решил отдохнуть. Дорога-то, сами видите, какая, да и перегоны дай бог. Приходится перехватить часок-другой. А то не заметишь, как окажешься в кювете. Куртку с бумажником под голову, чтобы не стянули. Опустил стекло, вытянул ноги в окно. А в руку тот самый ключ и приспособился так, чтобы оттолкнуться от рулевой колонки и сразу на ноги. И верно, не прошло и десяти минут, как идёт этот тип по дороге.

Водитель покосился на кромку дороги.

— Слышу, тронул за ноги и начал тихо-тихо стягивать сапог, — продолжал он, посмеиваясь. — Давай, давай, не объедешь: не из деревни. Но нет, потянул немного, собака, и принялся за другой. Потом снова за первый. Тоже понятно: кому нужен один сапог? Мне уже не терпится, а он, скотина, вроде бы забавляется. Потянет, отойдёт.

И вы знаете, что он сделал? Подкрался с другой стороны кабины, где я Его совсем не ждал. Не успел я и ахнуть, как распахнулась дверка и вылетела моя куртка. А я — под штурвалом руля. Он набросил на плечи мою куртку — ив кусты.

Называется, перевоспитал. Пришлось идти к заключённым и просить разыскать права. Ещё сто раз спасибо сказал. Знал, поганый, как водителю без прав.

Речка приблизилась к дороге и бежала как бы вперегонки с машиной, петляя в зелени кустарников. За поворотом водитель резко затормозил. На дороге лежал человек, загородив проезд.

— Никак задавили? — Водитель выскочил из кабины. Вышел и Фомин. Они подбежали

вплотную. Фомин повернул труп.

— Кукла! — засмеялся он и поднял шапку, набитую тряпьём.

— Груз! — тут же закричал водитель и бросился к машине.

Фомин успел заметить мелькнувшую в кустах чью-то загорелую спину и свой чемодан.

— Бежим, нагоним! — суетился водитель, вытаскивая ломик.

— Да ну! — отмахнулся Фомин и сел на груду щебёнки.

Водитель пожал плечами и принялся считать места.

Но вот из-за поворота дороги появился человек. Он шёл по кромке насыпи с таким видом, словно ничто, кроме дороги, Его не интересовало. И, только поравнявшись с машиной, сердито крикнул:

— Зачем гоняешь? Видишь, дорога плохой, так растеряешь весь груз! Собери Ящики, пока их не растащили!

Фомин в прохожем узнал Шайхулу и окликнул Его.

— Гражданин начальник, это ты? Зачем с таким турком Едешь? Тачку Ему, а не машину. Вести не может, тормозить не может. Не только Ящики, человека потерять может. Ай-ай-ай!

— Довольно прикидываться, Шайхула. Твои художества, и сделано неплохо. — Сергей показал на куклу и тут только вспомнил, что в чемодане икона. Найдут в Его вещах, что тогда? — Чемодан взяли, там только нужные для меня бумаги.

Шайхула как не слышал.

— Здорово. Лежит как настоящий. Любой остановится поглядеть. — Он ухмыльнулся. — Чемодан, говоришь? Свободы не видеть, не знаю.

— Я тебя прошу! Ведь не чужой…

Фомин просил, унижаясь. Шайхула засмеялся:

— Правильно говоришь. Свой человек, поищем. Только зачем бросаешь в кузове барахло? Не возьми — каждый дураком обзовёт.

Шайхула пронзительно свистнул. Из кустов показалась голова.

— Пойдём, начальник. Как бы чего не замотали.

Человек вылез на насыпь и пошёл навстречу.

Фомин только и думал, как бы скорее разыскать чемодан и сбыть с рук эту проклятую икону. Надо же было такому случиться! И он тут же спросил Шайхулу, не знает ли тот заключённого Гудковского.

— Почему не знаю? Он на нашем участке в подконвойной бригаде Улусова. Вон там, дальше в карьере. Могу проводить.

— А конвой?

— Уладим. Тут хозяева мы.

Фомин вздохнул: как гора с плеч.

— Улусов, Улусов? Это не тот важный барин? Разве он работает?

— Зачем? У таких башка Есть. Посчитал, насчитал, прикинул. Вот и кубики, и для себя и бригаде тоже. Деляга. Да и конвой не в убытке — и план и рыба. А ты куда Едешь, начальник? — посмотрел на него Шайхула.

Фомин рассказал.

— Забери, начальник! Скоро зима, тут не сезон. Устроишь жестянщиком — работать буду. Копать — нет, сразу тебе говорю.

— Пожалуй, воровать здорово будешь?

— Буду. Поймаешь, посадишь. А кто не крадёт, Если умеет? Договорились?

— Ага! — Фомин кивнул головой, может быть, слишком поспешно. Черноголовый парень, что шёл следом, свернул с трассы.

— Эй, Жук! Валяй к ребятам. Пусть не трогают хабару! Понял? — крикнул Ему Шайхула и оглядел Фомина. — Ты, пожалуй, начальник, не ходи. Да ты не бойся, будет

порядок.

Шайхула степенно зашагал по дороге, Фомин вернулся и сел на подножку машины. Водитель закрыл капот, вытащил из-под сиденья кусок камеры и направился к речке.

Было тихо.

Стареешь, солдат. На мелочи размениваешься! Алла, иконка, Шайхула. А дальше?

Дальше не хотелось думать. Из кустов вышел Шайхула с черноголовым. Тот нёс чемодан.

Водитель налил воду в радиатор и сел за руль.

— Вот, начальник, забери. Можешь не проверять, не открывали. — Шайхула поставил чемодан в кабину, — Садись, начальник. — Он подсадил Фомина, захлопнул дверку и встал на подножку. — А ну, водило, газуй вон туда, где дымок. Там остановишься.