Мацей Войтышко - Семирамида Страница 3

БЕСТУЖЕВ. Слушаюсь, ваше величество!

Екатерина, Бестужев и придворные выходят.

Сцена 8.

ДИДРО. Так она меня встретила. За каким дьяволом вез я тот договор? Тащился два месяца, чтобы меня сразу же отчитали. Когда Вольтер прибыл в Потсдам, Фридрих Прусский, этот скряга, устроил торжества с фейерверком и большим военным парадом. Меня же проводили в нетопленую комнату и едва дали время на разборку багажа. Я даже не успел разложить книги...

Сцена 9.

ЕКАТЕРИНА. Дидро, ведь в глубине души ты женщин ненавидишь, признайся.

ДИДРО. Государыня, твое обвинение меня оскорбляет.

ЕКАТЕРИНА. Разве это не лицемерие, философ? Ты, как будто, вступаешься за женщин, но в действительности - пренебрегаешь ими. Хрупкость называешь несовершенством, темперамент считаешь отсутствием рассудительности, наконец склоняешь нас к податливости, утверждая, что таковы законы природы.

ДИДРО. Никогда не говорил я ничего подобного!

ЕКАТЕРИНА. Неужели я ослышалась? Или невнимательно читала твои произведения? Ты с таким наслаждением постоянно подчеркиваешь различия между женскими и мужскими сокровищами.

ДИДРО. А разве их нет?

ЕКАТЕРИНА. Желала бы я знать, сколько этих самых дамских сокровищ ты познал, чтобы судить столь уверенно?

ДИДРО. Государыня, несмотря на почтенный возраст, отвечу - не столько, сколько хотелось бы. Не так уж много...

ЕКАТЕРИНА. Как ты думаешь, философ, сколько женщин живет в России? Да и на всем земном шаре?

ДИДРО. Не знаю, мадам, наверное, миллионы...

ЕКАТЕРИНА. Миллионы. И при столь ничтожном опыте ты позволяешь себе судить о миллионах. Разве это научный подход?

ДИДРО. Мадам...

ЕКАТЕРИНА. А эти шуточки, которые ты себе позволяешь в своей книжонке "Нескромные сокровища", относительно женской фальши, алчности, расчетливости!

ДИДРО. Но, государыня, я тебе тот роман не посылал!

ЕКАТЕРИНА. Разумеется, не посылал! Мне пришлось добывать его втайне, даже от автора. Еще одно доказательство двуличности твоего отношения к женщинам, а в особенности - ко мне.

ДИДРО. Нет, нет, нет! Ваше величество!

ЕКАТЕРИНА. Прошу, не титулуй меня величеством. В твоих устах это отдает насмешкой.

ДИДРО. Мадам! Я всегда говорил, что у меня - сто обличий. Не все я показываю охотно. Я не стал посылать тебе те скабрезные рассказы, боясь, что обижу тебя, в особенности из-за обилия в них намеков на французский двор...

ЕКАТЕРИНА. И на французские болезни!

ДИДРО. Что же до моего истинного отношения к женщине, то оно исполнено уважения и глубочайшего почитания. Фривольность в высказываниях о противоположном поле вовсе не означает пренебрежения или ненависти!

ЕКАТЕРИНА. Не верю! Не верю! Я способна отличить фальшивое почтение от подлинного. Я женщина, не забывай об этом.

Сцена 10.

Дидро, Гримм.

ГРИММ. Не стоит унывать, Дидро. Первое впечатление нередко обманчиво.

ДИДРО. Не стоит унывать, говоришь? После такой встречи? Она же глумится надо мной!

ГРИММ. Не придавай значения. Уже завтра она переменится.

ДИДРО. Сомнительно. Она пренебрегает моими работами. Назвала меня лицемером! Как все это вяжется с комплементами, которыми она осыпала меня в письмах?

ГРИММ. Ты должен ее понять. Будущий муж глумился над ней еще до свадьбы, а потом несколько лет не пользовался своими супружескими правами... Из-за незначительного физического недостатка, который легко устранялся. Но она об этом не знала. И с той поры каждого мужчину подозревала в равнодушии. Пока кто-нибудь не доказывал ей обратного... Попытайся добиться ее благосклонности.

ДИДРО. Ты так считаешь? Неужели?..

ГРИММ. Я нахожу, что у тебя есть шансы...

ДИДРО. Шансы?

ГРИММ. Шансы завоевать ее. Постарайся.

ДИДРО. Думаешь, она легко перейдет от негодования к благосклонности? От гнева к улыбкам? Подобно актрисе?

ГРИММ. Она и есть актриса. И какая! Не будь она актрисой, не стала бы императрицей. Если бы ты знал, как пятнадцать лет тому назад... после первых родов, она очнулась во дворце совсем одна. Всеми оставленная. Даже прислуги возле нее не было...

Сцена 11.

Екатерина входит из-за боковой кулисы, волоча за собой по полу покрывало с постели, она пытается кого-нибудь позвать, хлопает в ладоши, падает.

Входит Бестужев.

БЕСТУЖЕВ. Боже всемогущий! Ваше высочество... Прошу меня извинить. Но здесь нет никого, кто бы обо мне доложил, а я хотел как можно скорее принести вам от имени ее величества самые искренние поздравления с благополучным разрешением от бремени и вручить сей скромный дар.

ЕКАТЕРИНА. Что это?

БЕСТУЖЕВ. Бриллиантовое колье и серьги, ваше высочество.

ЕКАТЕРИНА. Я родила девочку или мальчика?

БЕСТУЖЕВ. Как же это? Вы не знаете?

ЕКАТЕРИНА. Я была без чувств, когда унесли дитя. Все громко кричали, больше ничего не помню.

БЕСТУЖЕВ. У вас девочка.

ЕКАТЕРИНА. Почему она не здесь?

БЕСТУЖЕВ. Государыня, заботясь о здоровье новорожденной, распорядилась перенести ее к себе во дворец. По совету медиков.

ЕКАТЕРИНА. Каких медиков? Где моя мать?

БЕСТУЖЕВ. Медиков ее императорского величества. Ваша матушка пребывает у себя, ваше высочество, по приказу императрицы.

ЕКАТЕРИНА. Моя мать попала в немилость?

БЕСТУЖЕВ. Есть разные взгляды на то, как ухаживать за новорожденными.

ЕКАТЕРИНА. Понимаю. Спасибо.

БЕСТУЖЕВ. Зная ваш разум и силу воли, уверен, что вы, ваше высочество, превозможете все трудности и не предадитесь печали.

ЕКАТЕРИНА. Благодарю.

Бестужев опускается перед ней на колени.

БЕСТУЖЕВ. Хочу лишь добавить: я желал бы служить вам до последнего вздоха и надеюсь, что после долгого правления нашей государыни, вы сумеете изменить облик страны.

ЕКАТЕРИНА. Ваше сиятельство, если кормило власти окажется в ваших руках, можно быть спокойным за Россию.

БЕСТУЖЕВ. Верю, что в будущем мне будет позволено послужить вам своим опытом.

ЕКАТЕРИНА. Спасибо, граф! Я высоко ценю ваши слова. И не забуду этой минуты. И о вас не забуду.

Сцена 12.

ПОТЕМКИН. Верить ли глазам своим! Господин барон Гримм!

ГРИММ. Генерал Потемкин! Не на войне?

ПОТЕМКИН. Воротился на перекладных! Чтобы приветствовать вас! Добро пожаловать снова в Петербург!

ГРИММ. Разрешите, сударь, представить вам - мой друг - знаменитый философ, Дени Дидро.

ПОТЕМКИН. Неужели! Собственной персоной? Систематик?

ДИДРО. Систематик?

ПОТЕМКИН. Так я вас называю. Система, которую вы ввели - пальчики оближешь!

ДИДРО. Что за система?

ПОТЕМКИН. Ну та... Уж до того пришлась мне по вкусу, что наизусть помню: у женщины добродетельной душа живет в сердце или в голове, и больше нигде. У женщины ласковой - обычно в сердце, но иногда в сокровище. У женщины чувственной - то в сокровище, то в глазах. А уж распущенная женщина - это такая, у которой душа помещается в сокровище и никогда его не оставляет.

ДИДРО. Вы читали мою книгу?

ГРИММ. Вот видишь? Какая слава!

ПОТЕМКИН. Если честно, не читал. Друзья рассказали. А братья Орловы читали, им княгиня Дашкова посоветовала. Но книга несомненно превосходная! И еще тот фортель с просверливанием дыр в ягодице! Откуда вы только берете такие идеи?

ДИДРО. Стараюсь по мере возможности.

ПОТЕМКИН. У вас прекрасное перо!

ДИДРО. Благодарю.

ПОТЕМКИН. А вы, господа, слышали, как Орлов стрелял в Москве по воробьям?

ГРИММ. Нет.

ПОТЕМКИН. Он напился и начал стрелять. Тут выбегает соседка, что напротив, Кукулина, миленькая такая бабенка, и кричит: "Вы мне всех детей перестреляете!" А Гриша ей: "Ничего страшного, в крайнем случае наделаю вам новых!"

Вас не обидит, господа, если я спрошу, с какой стороны вы вошли во дворец? Из парка или с фасада?

ГРИММ. С фасада.

ПОТЕМКИН. И никаких осложнений с караулом не было?

ГРИММ. Несущественные. Они не понимают по-французски, но все же впустили нас.

ПОТЕМКИН. Приходил кто-нибудь старший чином?

ГРИММ. Нет, они сами все сообразили.

ПОТЕМКИН. Вот как? Извините, пойду подучу их французскому.

Выходит.

ДИДРО. Что случилось?

ГРИММ. Они здесь на особом положении. Война. Приходится быть внимательным, чтобы первый встречный казак не имел слишком легкого доступа к государыне.

ДИДРО. Он тех солдат накажет?

ГРИММ. Насколько я знаю генерала Потемкина, они просто получат по морде. Он человек непосредственный.

ДИДРО. Я уж боялся, что из-за нас у них будут неприятности.

Оба выходят.

Сцена 13.

ЕЛИЗАВЕТА. Принимать поздравления - ваша обязанность. Вы представляете императорскую семью. Не следует забывать, что все наши поступки становятся пищей для пересудов. Их обсуждают и трактуют на все лады. Мы не можем вести себя на манер частного лица, подчиняясь собственной прихоти. Почему вчера вас не было на благодарственном молебне?

ЕКАТЕРИНА. Ваше императорское величество, у меня были вторые роды, очень трудные. Я еще очень слаба. К тому же, меня замучил флюс.