Планета мистера Заммлера - Сол Беллоу Страница 31

Вот что происходит, когда человек возвращается из состояния отрешенности в состояние плотскости. Частично возрождается его прежнее «я», прежний характер берет свое. Иногда этот процесс оказывается неприятным, даже постыдным. Тот, кто вышел из автобуса на площади Колумба, подстегиваемый глупым желанием увидеть чернокожего преступника, был старый Заммлер, лондонский и краковский. Теперь он держался подальше от этого автобуса, боясь новой встречи. Его предостерегли, ему настоятельно посоветовали больше не появляться.

– Постойте-ка, – сказал Феффер. – Вы же ненавидите метро. Мне казалось, у вас чуть ли не клаустрофобия…

Феффер был чрезвычайно умен. Его приняли в университет без школьного аттестата, потому что он набрал неслыханно высокие баллы на вступительных экзаменах. Еще он был хитер, проницателен и не в меру любопытен, равно как свеж, обаятелен и энергичен. Сейчас его глаза приняли особенное выражение: пристальный взгляд приобрел свойства рыболовного крючка. Заммлер, прежний Заммлер, никогда не мог сопротивляться такому вкрадчивому натиску.

– Это не из-за вора, которого вы видели в автобусе?

– Кто вам об этом сказал?

– Ваша племянница, миссис Аркин. Я говорил вам перед лекцией.

– Да-да, говорили. Так что же именно она вам рассказала?

– Ну, что у него роскошные шмотки, аксессуары от Диора и все такое. Обалдеть! Так значит, вы его боитесь. А почему? Он вас выследил?

– Да.

– Что сказал?

– Ничего. Ни слова.

– Мистер Заммлер, тут что-то неладно. Думаю, будет лучше, если вы все мне расскажете. Вы не очень хорошо понимаете Нью-Йорк. Вам может угрожать опасность. Более молодой человек мог бы вам подсказать, как быть.

– Вы сбиваете меня с толку, Феффер. Иногда под вашим влиянием я как будто бы становлюсь не совсем собой. Мысли путаются. Вы очень шумный, очень суматошный.

– Я понял. Тот тип что-то вам сделал. Что? Он может быть для вас опасен, поэтому не держите в себе. Вы человек мудрый, но несовременный. А тот кот, похоже, скорее смахивает на тигра. Вы видели его за работой?

– Да.

– Он видел, что вы видели?

– Да.

– Дело серьезное. Так чем же он вас напугал? Вы копам сообщили?

– Попытался. Хватит, Феффер, вы заставляете меня говорить о том, о чем мне говорить неприятно.

– А что кто-то не позволяет вам ездить на автобусе, ломает ваши привычки – это вам нравится? Значит, он вас напугал?

– Скажем так: я был встревожен. У меня случился приступ тахикардии. Все это довольно странно. С объективной точки зрения мне такие впечатления вообще не нужны, но я ощущаю какую-то странную тягу к действиям, которые влекут за собой другие действия. Мне хочется взаимосвязи явлений, завершенных форм, загадок или басен. В свое время мне казалось, что у меня больше не осталось простого человеческого любопытства, но, как ни странно, я ошибался. И мне это не нравится. Все это не нравится мне.

– Он заметил вас и пошел за вами? – не сдавался Феффер.

– Да, он пошел за мной. Давайте оставим эту тему.

Нет, Феффер не мог оставить эту тему. Обрамленное старомодной бородой, его лицо пылало дикими современными страстями.

– Он пошел за вами, но ничего вам не сказал? Значит, он как-то иначе донес до вас то, что хотел? Чем-то вам пригрозил? Приставил к горлу нож?

– Нет.

– Тогда пистолет? Он направил на вас пистолет?

– Нет, не пистолет.

Если бы Заммлер крепко стоял на ногах, он сумел бы не поддаться Феферу. Но его равновесие и так уже пошатнулось. Спуститься в метро – это было испытание. Могила, Элья, Смерть, погребение, склеп Межвинских.

– Однако же он выяснил, где вы живете?

– Да, Феффер, он выследил меня. Видимо, следил за мной на протяжении некоторого времени. А потом вошел в мой подъезд.

– Ну так что же он сделал, мистер Заммлер?! Господи боже, почему вы не хотите сказать?

– Тут не о чем говорить. Это нелепо. Это недостойно обсуждения. Не имеет никакого смысла.

– Никакого смысла? А вы уверены? Может мне, как человеку молодому, было бы видней? Я принадлежу к другому поколению, к другой…

– Да, вероятно, подобные нелепости и глупости – действительно ваша стихия. Раз вы испытываете по отношению к ним такое любопытство, даже голод. Буду краток: этот человек продемонстрировал мне себя.

– Вот это да! Ну и дичь! Продемонстрировал?! Вам?! Это уж ни в какие ворота… Он прижал вас к стенке?

– Да.

– В вашем же подъезде он вытащил свою штуковину и направил ее на вас?

Заммлер не ответил, показывая, что тема закрыта.

– С ума сойти! – не унимался Феффер. – Ну и как, черт возьми? Ему хоть было чем похвастаться?

Лайонел смеялся. Как чудесно, какой… неожиданный восторг! Если Заммлер умел понимать смех, то Фефферу до смерти хотелось бы увидеть ту сцену. Защитить пожилого джентльмена? Да. Помочь ему избежать угроз современного Нью-Йорка? Да. Но еще посмотреть, сунуть нос, вмешаться, «прикинуть» (так, насколько Заммлер знал, выражалась молодежь) – все это было очень свойственно Лайонелу.

– Показал вам свой болт? Не говоря ни слова? Просто достал и все? Вау, мистер Заммлер! И какого же черта это значило? Так он у него большой? Хотя можете не говорить. Я себе представляю. Чистый Джойс! «Поминки по Финнегану»! Дескать, пусть каждый обнажит то, что у него в штанах! А где, вы сказали, он орудует? Между площадью Колумба и Семьдесят второй улицей в часы пик? Нью-Йорк, конечно, угарный город. Все эти ребята, которые баллотируются в мэры, – просто кучка психов. Чего стоит один Линдси, кричащий на каждом углу о своих достижениях! Хороши достижения! Не может даже послать копов, чтобы они арестовали бандита! Впрочем, другие политики не лучше… Мистер Заммлер, я знаю парня, который ведет ток-шоу на канале Эн-би-си. Кстати, он муж Фэнни. Надо, чтобы вы пришли к нему в студию.

– Перестаньте, Феффер.

– Всем было бы чертовски полезно вас послушать. Я знаю: до умов публики вы, как говорится, может, и не доберетесь, зато до задниц – обязательно. Пощекочите им мягкие места чудесными перышками ваших глубоких мыслей.

– Да уж.

– Я серьезно, мистер Заммлер: чтобы добиться влияния, получить власть… Или чтобы просто бросить вызов всей этой фальши, вы должны изобличить Нью-Йорк. Вы можете говорить как пророк. Из другого мира. Используем для этого телевидение. Хватит вам сидеть в изоляции: выйдите из своей скорлупы – вдруг понравится?

– Вчера я уже вышел из скорлупы. В ваш университет. Вы, Феффер, уже сделали из меня артиста.

– Но я ведь только думаю о том, какую пользу вы могли бы принести.

– Вы думаете о своих затеях, которые хотите с моей помощью продвинуть, и о посреднических, которые хотите получить от мужа Фэнни. А еще о том, насколько близко вам удастся свести телевидение и гениталии того человека.

Говоря это, мистер Заммлер широко улыбался. Еще чуть-чуть, и он прыснул бы со смеху, выведенный из своих тревожных раздумий.

– Очень хорошо, – сказал Феффер. – Хоть я и не согласен с вашими строгими представлениями о границах частной жизни, я от вас