Чарльз Диккенс - Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы XXVII-LIV) Страница 32

- Это, джентльмены, великий мистер Пексниф! Знаменитый архитектор, джентльмены!

Говоря это, он переводил глаза с одного на другого, словно готовясь оказать помощь первому, кого собьет с ног это сообщение.

- Великий мистер Пексниф, знаменитый архитектор, господа, - продолжал хозяин, - прибыл в Лондон, чтобы присутствовать при закладке нового и великолепного общественного здания.

- Оно будет строиться по его плану? - спросил Мартин.

- Великий мистер Пексниф, знаменитый архитектор, господа, - ответил хозяин, которому, очевидно, доставляло невыразимое удовольствие повторять эти слова, - получил первую премию и сам будет строить это Здание.

- Кто будет закладывать первый камень? - спросил Мартин.

- Член парламента от нашего округа прибыл нарочно для этого, - отвечал хозяин. - Для такого дела не годятся какие-нибудь ничтожества. Директора желали, чтоб был кто-нибудь не ниже нашего члена палаты общин, представляющего интересы джентльменов. - Какие же это интересы? - спросил Мартин.

- Как! Разве вы не знаете? - возразил хозяин.

Было совершенно ясно, что и хозяин этого не знал. Во время выборов ему всегда твердили, что надо голосовать в интересах джентльменов, и он немедленно натягивал сапоги и отправлялся подавать голос.

- Когда же состоится торжество? - спросил Мартин.

- Сегодня, - ответил хозяин. И, вытащив часы, прибавил внушительно: Даже сию минуту.

Мартин поспешно осведомился, есть ли какая-нибудь возможность увидеть эту церемонию; и, узнав, что пускают беспрепятственно всех приличных людей, лишь бы нашлось свободное место, побежал туда вместе с Марком, насколько хватало прыти.

Им повезло, и они протиснулись в славный уголок, откуда могли видеть все, что происходит, не боясь быть замеченными в свою очередь мистером Пекснифом. Приятели попали как раз вовремя; ибо не успели они поздравить друг друга с удачей, как в отдалении послышался сильный шум, и все обратили свои взоры к воротам. Некоторые дамы уже приготовились махать носовыми платками; но оказалось, что криками "ура" по ошибке встретили отставшего учителя приютской школы, которого за это как следует обругали.

- Может быть, он взял с собой и Тома Пинча? - шепнул Мартин мистеру Тэпли.

- Не к чему его так баловать! Верно, сэр? - прошептал в ответ мистер Тэпли.

Обсуждать этот вопрос было уже некогда, потому что тем временем в воротах показались приютские дети в чистых холщовых костюмчиках, они шествовали попарно и так разбередили чувствительность всех присутствующих, которые не пожертвовали на них ни копейки, что многие начали проливать слезы. Затем вошло множество джентльменов с жезлами в руках и бантами на груди, роль которых в церемонии была не совсем ясна и которые наступали друг другу на ноги и довольно долго загораживали проход. За ними следовал мэр с олдерменами, окружавшими представителя джентльменских интересов, который шествовал, имея по правую руку великого мистера Пекснифа, знаменитого архитектора, и беседуя с ним запросто. Тут дамы замахали платками, джентльмены - шляпами, приютские дети запищали, а представитель джентльменских интересов раскланялся.

Когда тишина восстановилась, представитель джентльменских интересов потер руки, помотал головой и с приятностью огляделся по сторонам; впрочем, что бы ни сделал этот джентльмен, всегда находилась какая-нибудь дама, которая начинала восторженно махать платком. Когда он посмотрел на камень, дамы умилились: "Как грациозно!"; когда он заглянул в яму, они сказали: "С каким достоинством!"; когда он болтал с мэром, они твердили: "Как непринужденно!"; когда он сложил руки на груди, они воскликнули единогласно: "Как это пристало государственному деятелю!"

На мистера Пекснифа тоже смотрели во все глаза. Когда он беседовал с мэром, дамы восхищались: "Ах, право, какой учтивый человек!", а когда он положил руку на плечо каменщика, давая ему указания: "Как любезно он держится с низшими классами, - с таким человеком им, бедняжкам, и работа одно удовольствие!"

Но тут принесли серебряную лопаточку; и когда представитель джентльменских интересов, завернув рукава, проделал маленький фокус с известковым раствором, воздух сотрясся, так громко ему рукоплескали. Изумительно, с каким мастерством он это проделал. Никто не мог понять, где такой благовоспитанный джентльмен мог этому научиться.

После того как он замесил пирожок из грязи под руководством каменщика, принесли маленькую вазу с монетами, которыми представитель джентльменских интересов побренчал, словно собираясь колдовать. Причем дамы пришли в восторг: "Как это забавно, как весело, какой он жизнерадостный!" Как только вазу поставили на место, престарелый ученый прочел надпись на латинском языке, - не на английском же читать, кому это нужно? Чтение доставило слушателям большое удовольствие; особенно когда попадалось хорошее, длинное существительное третьего склонения в творительном падеже с соответственными прилагательными, аудитория умилялась и впадала в чувствительность.

Но вот камень положили на место при громких криках всех собравшихся. После того как он был крепко вмазан, представитель джентльменских интересов трижды стукнул по нему ручкой лопатки, словно спрашивая не без юмора: есть ли кто-нибудь дома. Тут мистер Пексниф развернул свои планы (изумительные планы), и публика вокруг глядела и восхищалась.

Мартин, который во все время церемонии выходил из себя - без всякой надобности, как думал Марк, - не мог сдержать нетерпения и, подойдя ближе вместе с другими, заглянул в развернутые чертежи и планы через плечо ничего не подозревавшего мистера Пекснифа. Он вернулся к Марку, весь кипя от ярости.

- Что такое, в чем дело, сэр? - воскликнул Марк?

- В чем дело! Это мой план.

- Ваш план, сэр? - спросил Марк.

- Моя начальная школа. Я ее придумал, я все сделал. Он только пририсовал четыре окна, негодяй, и испортил чертеж!

Сначала Марк не поверил своим ушам, затем, убедившись в том, что это действительно так, просто схватил Мартина, чтобы тот не вмешался необдуманно, еще не остыв от раздражения. Тем временем член парламента обратился к собравшимся с речью о поучительном подвиге, который он только что совершил.

Он сказал, что с тех пор, как заседает в парламенте, представляя интересы джентльменов этого города, а также, как он надеется, интересы дам (носовые платки), его приятной обязанностью было иногда появляться среди них, а также возвышать голос, защищая их интересы в другом месте (платки и смех). Но никогда еще он не являлся среди них и не возвышал свой голос с такой чистой, такой глубокой, такой безоблачной радостью, как сейчас. Настоящее событие, - сказал он, - останется навсегда в моей памяти, не только по причинам, уже названным мною, но и потому, что оно доставило мне случай познакомиться лично с джентльменом...

Тут, указав лопаткой на мистера Пекснифа, которого приветствовали громогласными кликами, он приложил руку к сердцу.

- ...с джентльменом, который, как я счастлив думать, стяжает на этом поприще и почести и богатство; чья слава давно дошла до меня - да и кто о нем не слышал! - но чей одухотворенный облик был мне до сих пор незнаком и чьей высокопоучительной беседой я не имел удовольствия наслаждаться.

Все, как видно, были этому рады и аплодировали пуще прежнего.

- Но я надеюсь, что мой досточтимый друг, - сказал представитель джентльменов и, разумеется, добавил, - если он разрешит мне называть его так, - и, разумеется, мистер Пексниф поклонился, - даст мне возможность поддерживать с ним знакомство и доставит мне впоследствии особенное удовольствие думать, что в этот день я заложил первые камни двух зданий, которые не распадутся до конца моей жизни!

Опять громкие клики. Все это время Мартин проклинал мистера Пекснифа на чем свет стоит.

- Друзья мои, - ответствовал мистер Пексниф, - моя обязанность строить, а не говорить; действовать, а не болтать; иметь дело с мрамором, камнем и кирпичом, а не со словами. Я очень тронут. Бог да благословит вас!

Эта речь, по-видимому почерпнутая мистером Пекснифом из самого сердца, довела восторженное настроение до высшей точки. Носовые платки опять зареяли в воздухе; приютских мальчиков заклинали вырасти Пекснифами, всех до единого; муниципалитет, джентльмены с жезлами, представитель джентльменских интересов - все кричали "ура" в честь мистера Пекснифа. Трижды "ура" в честь мистера Пекснифа! Еще три раза - в честь мистера Пекснифа! Еще три раза - в честь мистера Пекснифа, джентльмены, прошу вас! Еще раз, джентльмены, в честь мистера Пекснифа, и погромче напоследок!

Словом, мистер Пексниф, как видно, завершил великий труд и был за него вознагражден тепло, учтиво и щедро. Когда процессия двинулась в обратный путь, оставив Мартина и Марка почти в полном одиночестве, заслуги мистера Пекснифа и желание воздать им должное составляли преобладающую тему разговоров. С ним мог поспорить только представитель джентльменских интересов.