Йозеф Томан - Дон Жуан, Жизнь и смерть дона Мигеля из Маньяры Страница 37

Дон Валерио с Луисом Бегоной присоединились к девушкам и бродят с ними от палатки к палатке.

Ромериа!

Звон бокалов, запах жареного, бренчанье гитар, звуки пастушьих рожков, пение, бубны, струйка вина, текущая из бурдюка прямо в горло, шум, крик, ликованье...

Меж тем стемнело, по всему лугу запылали костры и факелы.

И тогда в полную силу прорвались страсти, сдерживаемые светом дня. Пьяницы только тем и заняты, что запрокидывают оловянные кувшины да словами поэтов бормочут о своих видениях. Мужчины тащат в кусты потаскушек, заядлые игроки в кости, не разгибаясь, трясут кошельками, которые худеют или толстеют - в зависимости от того, какой стороной поворачивается к ним фортуна, передом или задом.

Посреди ярмарочной площади горит костер, на нем - тряпичная кукла, изображающая грешницу. У нее на груди надпись: "Omnia ad maiorem Dei gloriam"* - девиз, который наш баскский земляк дои Иньиго Лопес де Рекальде, по прозванию Лойола, поставил превыше всех слов Священного писания.

______________

* Все к вящей славе божьей (лат.).

Глядите, люди справа и люди слева, как поджаривается за ваши грехи тряпичное тело еретички, - теперь вам можно слегка отпустить узду. Только проклинайте погромче эту ведьму да выпейте за искупление ее души, которая пройдет через очищающее пламя.

Догорает осужденная кукла с неизменной, несмотря на пламя, ухмылкой на лице, и дело справедливости довершено.

Перед костром, на площадке, утоптанной, как ток, пляшут.

Удар по струнам, удар в бубны! И закипела в бешеном ритме неистовая пляска.

- Фламенко! Дьявольский танец...

Девушка закружилась, парит стрекозой, с топотом подскакивает к ней парень. Руки взметнулись, сверкнули глаза, полураскрылись губы в жестокой и чувственной усмешке, обнажив полоску белоснежных зубов... Быстрей, все быстрее гитары и бубны...

Белые девичьи руки рисуют зигзаги падающих молний, волнообразно колышутся бедра, туфелькой об землю топ, топ, кружатся, взлетают юбки... Уже не пляска - уже неистовство тел...

Оборвалось фламенко - обессиленные, падают на стулья плясунья и плясун.

Молодежь из деревни Дос-Эрманас собирается ехать домой.

- Эй, Мауро, запрягай! - кричит дон Валерио.

Мауро впрягает лошадь в повозку, над которой изогнулись прутяные обручи, оплетенные розами. Девушки забираются в повозку.

В эту минуту галопом выскакал всадник. Повозка стоит у него на дороге.

- Прочь! - кричит Мигель.

Дон Валерио узнал его, кланяется низко:

- Простите, сеньор граф... Мы вам дорогу загородили, сейчас уберем...

- Кто эта девушка? - спрашивает Мигель, не сводя взора с Эсперансы, с ее мясистых губ.

- Эсперанса Энрикес, ваша милость, дочь старосты Дос-Эрманас, отвечает дон Валерио.

Мигель подъехал к повозке вплотную. Девушки испуганно жмутся друг к другу.

Повозка двинулась.

- Я вас найду! - бросил Мигель Эсперансе и повернул коня.

* * *

Его великолепие ректор Осуны щурит колючие глазки, наблюдая за Мигелем. Так вот из-за кого вызывал меня вчера его преосвященство архиепископ? Красивое создание на вид этот юноша, но есть в нем что-то непостижимое. Все время смотрит как бы сквозь меня, и в глазах его некое полыхание, и молчит он во сто раз больше, чем говорит, этак трудненько будет разобраться в нем. К тому же горд и крут нравом...

Но ему суждено стать священником - и он станет им. Должен стать.

- Что достопримечательного увидел во мне ваше великолепие? - дерзко спросил Мигель, выдержав взгляд ректора.

Тот заморгал и отвел глаза. Делая вид - как делывал он довольно часто, - будто не слыхал дерзкого вопроса, он продолжает лекцию:

- Школа философов, которую мы называем схоластической, расцветает в начале одиннадцатого столетия трудами Петра Абеляра, поставившего помысел духа, так называемый концептус, выше дела и слова. Ныне мы встречаем слово "концептус" в ином его значении - в литературе, где оно означает существенную утонченность стиля и облагороженную литературную речь. Основателем концептизма был Алонсо де Ледесма, а величайшим его приверженцем является сам великий Кеведо и, наконец, Лопе де Вега. Несколько лет тому назад прославленный сторонник этого стиля и член ордена Иисусова Балтазар Грасиан издал труд под названием "Agudeza y Arte del Ingenio"* - труд, надеюсь, известный вам, обобщивший теорию концептизма. Но вернемся к схоластике. Важно запомнить, какие способы познания различает Уго де Сан Викторио. Их три: cogitatio, meditatio, contemplatio**. Возлюбленный наш doctor angelicus*** святой Фома Аквинский сам склонялся к этому мнению, пополнив его тезисом, что высшая цель жизни - это познание, и прежде всего познание бога.

______________

* Изощренность и искусство ума (исп.).

** Размышление, сосредоточенность, созерцание (лат.).

*** Святой ученый (лат.).

- Однако Роджер Бэкон утверждает... - перебил его было Мигель.

- Да, - со злобной иронией оборвал его ректор, - doctor mirabilis* Роджер Бэкон, член ордена святого Франциска, осмелился - подчеркиваю, осмелился! - отдать преимущество изучению природы перед схоластическим изучением, естественному познанию перед познанием, достигнутым умозрительно. Этот опрометчивый новатор-гуманист даже выдвинул девиз: "Sine experientia nihil sufficienter sciri potest"**. Мне нет нужды подчеркивать, что принцип подобного рода "опыта" - греховен, и десятилетнее заключение, коему был подвергнут Бэкон, было очень мягким наказанием: по моему суждению, его следовало сжечь, как сожгли римского пантеиста Джордано Бруно.

______________

* Великий ученый (лат.).

** Без опыта невозможно познание (лат.).

- Следовательно, ваше великолепие отвергает какое-либо экспериментирование в философии, - учтиво заметил Паскуаль.

- Абсолютно. Нельзя расшатывать вековую мудрость и греховным образом ставить опыт выше умозрительного анализа.

- "Философия учит действовать, не говорить", - цитирует Мигель Сенеку, и Паскуаль напряженно следит за каждым его словом.

Ректор вздернул бороденку и медленно повернулся к Мигелю.

- Должен сказать вам, дон Мигель, что ваше пристрастие к римским философам я почитаю чрезмерным, а склонность вашу к греческим, где вы обнаруживаете удивительные знания и эрудицию, просто... гм... нездоровой, если не сказать вредной. Я заметил, что вы обращаетесь к этим философам в особенности тогда, когда вы в рассуждениях своих стоите на грани греховного наслажденчества. Повторяю вам - глубочайшее наслаждение есть наслаждение духовное, чувственные же и телесные радости суть мимолетны, а паче того безнравственны.

- Эпикур считал добро тождественным наслаждению, - возразил Мигель.

- Однако и Эпикур, говоря о наслаждении, подразумевал состояние духовного блаженства. Излюбленный вами Сенека сам признавал, что тело препятствует господству души.

- Что же мне делать с телом, - вырвалось у Мигеля, - если я хочу установить господство души, а тело препятствует в том? Устранить это тело? Прибегнуть к самоубийству, чтоб достигнуть блаженства? Или мне заколоться у вас на глазах, чтобы вы могли следить полет моей души в вечность?

- Дон Мигель! - строго одергивает его ректор. - Следите за своим языком! Человек, одержимый бесовским искушением, должен умерщвлять свою плоть, отказать ей во всех чувственных радостях и во всех прочих наслаждениях, он должен явить покорность себе подобным, отречься от гордыни и отвергнуть злато.

- Но на золото я могу купить отпущение грехов, если я согрешил, насмешливо бросил Мигель.

- Он кощунствует! Кощунствует! - закричал Паскуаль, неотступно подстерегающий удобный случай поймать Мигеля на ереси и донести на него.

- Золото - проклятие! - взгремел ректор. - Это - змеиное гнездо, где высиживаются лень, причуды, жажда наслаждений. Вспомните своего Сенеку золото не сделает нас достойными бога! Милосердные боги - из глины. Deus nihil habet!*

______________

* Бог не имеет ничего (лат.).

Мигель нахмурился. Грегорио каким-то образом узнал и передал Мигелю, что архиепископ вызывал ректора и повелел ему строго бдить над душою Маньяры, ибо душу эту надо во что бы то ни стало приуготовить для духовного сана. Поэтому Мигель считает ректора главным своим противником и нападает на него открыто и дерзко.

- Не могу поверить тому, что ваше великолепие презирает золото...

- Остановитесь, Мигель! - восклицает ректор. - Там, где уважение обязательно...

- Сделаем опыт, - возбужденно продолжает Мигель. - Я положу сюда тысячу золотых дублонов. Кто из вас всех, сидящих здесь, не продаст за них незапятнанность души?

- Еретик! Еретик! - беснуется Паскуаль, а Альфонсо ест глазами кошелек Маньяры.

- Довольно! - кричит ректор, поднимаясь на носки. - Вы совершили ужасное кощунство, вы оскорбили меня и поплатитесь за это, я не допущу вас к экзаменам...

Он осекся, ибо Мигель в самом деле кладет на кафедру большой кошелек, в котором звенит золото.

В аудитории стало тихо, как в мертвецкой.

У ректора дрожат руки, нервно подергивается лицо.