Джеймс Джойс - Улисс (часть 3) Страница 4

- Гляди, вот, скажем, сюда бутылки. Отмеряем пятьдесят ярдов. На бутылках яйца. Этот наставляет пушку через плечо. Целится.

Он изогнул туловище вполоборота, закрыл плотно правый глаз. Потом перекосил все черты лица как-то вбок и с отменно гадкой гримасою вперил взгляд в ночь.

- Бабах! - гаркнул он один раз.

Слушатели застыли в ожидании следующего бабаха, поскольку оставалось второе яйцо.

- Бабах! - гаркнул он еще раз.

Яйцо номер два было заведомо разнесено в прах. Он подмигнул, кивнул и кровожадно продекламировал:

Буффало Билл бьет всегда между глаз.

Промаху он не давал и не даст.

Воцарилось молчание, покуда мистер Блум из чистой вежливости не решился его спросить, происходило ли это на каких-то стрелковых соревнованиях, вроде тех, что в Бизли.

- Звиняюсь, - сказал моряк.

- Как давно? - настаивал мистер Блум, не отступая на дюйм.

- Ну чего, - отвечал моряк, слегка смягчаясь в силу известного эффекта, когда коса находит на камень, - ну каких-нибудь там лет десять. Он ездил по всему свету с Королевским цирком Хенглера. При мне он эту штуку делал в Стокгольме.

- Любопытное совпадение, - заметил вскользь мистер Блум Стивену.

- А звать меня Мэрфи, - продолжал моряк. - У.Б.Мэрфи из Кэрригей-лоу. Знаешь, где это?

- Куинстаун Харбор, - отвечал Стивен.

- Точно, - сказал моряк. - Форт Кэмден и форт Карлайл. Вот мои где места. Все корешки оттуда. У меня и женушка там. Ждет меня не дождется, знаю. За Англию, дом и красу. Законная верная жена, а я ее уж семь годков не видал, все по морям, по волнам.

Мистер Блум без труда вообразил себе сцену его появления: моряк возвращается в свою придорожную хижину, удачно надув всех морских чертей, темной дождливой ночью. Вокруг света в поисках жены. Масса историй на эту тему Бен Болта с его Алисой, тут и Энох Арден, и Рип ван Винкль, а может кто-нибудь еще вспомнит и Кривого О'Лири, излюбленный, хотя и довольно трудный номер для декламации, сочинил, кстати, бедняга Джон Кейси, и в своем роде, без претензии, разве не подлинная поэзия? Причем нигде и ни разу про возвращение жены из скитаний, как бы там она ни была предана тому, с кем в разлуке. Лицо в окне! Вообразите его изумление, когда он наконец коснулся финишной ленточки, и тут ему открывается горькая истина о его прекрасной половине, крушение его лучших чувств и надежд. Ты уже не ждала меня но я вернулся, и я хочу начать все сначала. Вот она сидит, соломенная вдова, у нашего прежнего очага. Думает, я умер, качаюсь в бездонной колыбели. Тут же и дядюшка Крепыш или, может, Худыш, уж это как вышло, хозяин "Якоря и Короны", снявши пиджак, поедает ромштекс с луком. Стула для папы нет. У-у-у! Ветер! На коленях у нее последний малыш, посмертное произведение. На дрожках, на дрожках, по кочкам, по кочкам, в яму бух! Склонись перед неизбежным. Усмешка со стиснутыми зубами. С любовью и с разбитым сердцем остаюсь твой супруг У.Б.Мэрфи.

Моряк, который совсем не походил на жителя Дублина, отнесся к одному извозчику с просьбой:

- Слышь, а у тебя не найдется жвачки угостить, а?

У спрошенного таковой не нашлось, однако хозяин добыл кубик жевательного табаку из своей добротной куртки, висевшей на гвозде, и просимое передали из рук в руки.

- Спасибо, - сказал моряк.

Отправив добычу в пасть и жуя, он продолжал медленнее и с паузами:

- Мы нынче утром пришли, в одиннадцать. Трехмачтовый "Роузвин" с грузом кирпичей из Бриджуотера. Завербовался, чтоб добраться сюда, нынче же и списался. Гляди, вот свидетельство. У.Б.Мэрфи. Матрос первого класса.

В подтверждение своих слов он вытащил из внутреннего кармана и протянул соседу сложенный документ, не слишком чистый на вид.

- Уж верно, довелось тебе повидать свет, - заметил хозяин, облокотившись о стойку.

- Что говорить, - отвечал моряк после размышления, - как стал плавать, знатно поколесил. На Красном море я был. В Китае я был, в Северной Америке был, в Южной тоже. Айсбергов перевидал тьму, ледяных гор этих самых. Ходил и в Стокгольм, и в Черное море через Дарданеллы с капитаном Долтоном, это лучший рассукин сын, какому только приводилось угробить судно. В России был. Гоусподьи поомилью. Это русские так молятся.

- Небось, насмотрелся разных диковин, - вставил извозчик.

- Что говорить, - подтвердил моряк, двигая во рту жвачку, - диковин вдосталь и таких, и сяких. Я видел, как крокодил откусил лапу у якоря, все одно что я эту жвачку.

Он вынул изо рта жеваный комок и, поместив меж челюстей, яростно кусанул.

- Хряп! Вот так вот! А в Перу видал людоедов, так те жрут трупы и лошадиную печенку. Во, гляди. Вон они самые. Дружок мне прислал.

Порывшись во внутреннем кармане, который, как видно, служил ему кладовой на все случаи, он вытянул оттуда почтовую открытку и кинул на стол. Напечатанный на ней текст гласил: Choza de Indies, Beni, Bolivia [Хижина индейцев. Бени, Боливия (исп.)].

Вниманием всех завладела сцена, являющая группу туземок в полосатых набедренниках, которые, окруженные роем детворы (ее там было многое множество), дремали, щурились, кривлялись, кормили грудью, сидя на корточках перед убогими шалашами из прутьев.

- С утра до ночи коку жуют, - пояснял словоохотливый мореход. - Как будто жернова в брюхе. А когда не могут больше рожать, так они себе отрезают сиськи. Вон они тут, как есть голые, жрут сырую печенку от дохлой кобылы.

В течение нескольких минут, если не более того, открытка вызывала живейший интерес господ ротозеев.

- А знаете, отвадить их чем? - вдохновенно вопросил он.

Никто не рискнул высказать догадку, и он, хитро подмигнув, открыл:

- Стеклом. От этого у них душа в пятки. Стекло.

Мистер Блум, не выказав удивления, словно ненароком перевернул открытку, чтобы рассмотреть полустертый адрес и штемпель. Там значилось: Tarjeta Postal, Senor A.Boudin, Galena Becche, Santiago, Chile [Почтовая карточка, Сеньор А.Буден. Галерея Бекке, Сантьяго, Чили (исп.)]. Особое его внимание привлекло то, что никакого сообщения явно не было.

Хотя он не спешил принимать на веру мрачную услышанную историю (как равно и яйцепалительный эпизод несмотря на Вильгельма Телля и на известное по "Маритане" приключение Ласарильо - Дон Сезар де Базан когда пуля первого пробила шляпу второго) обнаружив расхождение между его именем (если и вправду он был тот кем представлялся а не плавал под чужим флагом в строгом секрете сделав где-нибудь полный поворот оверштаг) и мнимым адресатом почтового отправления что породило у него известные сомнения в bona fides [чистосердечии (лат.)] нашего друга но тем не менее все это бередило его давно лелеемую мечту которую он хотел бы осуществить в одну прекрасную среду или субботу отправиться в Лондон дальним морским путем нельзя сказать чтобы он когда-нибудь много или далеко странствовал однако в душе его смолоду жила любовь к приключениям пускай ирония судьбы так и оставила его сухопутным моряком разве что мы зачтем вылазку в Холихед дальше которого он уж не забирался. Мартин Каннингем предлагал сколько раз устроить ему через Игена бесплатный проезд, но тут вечно является какая-нибудь глупейшая помеха и в результате вся затея коту под хвост. А если даже допустим свои на бочку чтоб Бойда хватил удар так и это не слишком дорого, карман позволяет, тут надо несколько гиней максимум учитывая что дорога до Моллингара, куда он мыслил направить свои стопы, всего пять шиллингов и шесть пенсов в оба конца. Благодаря целительному озону поездка была бы полезна для здоровья и во всех отношениях приятна, особенно тому, у кого с печенью не в порядке, по пути повидать разные места, Плимут, Фалмут, Саутхемптон и так далее, а после, всему венцом, поучительный осмотр великой столицы, зрелище современного Вавилона, где он бы нашел, конечно, огромные достижения и возобновил бы знакомство с элегантной Парк-лейн, с Тауэром, с Аббатством. Тут же явилась у него и еще одна совсем недурная мысль: он мог бы всюду там осмотреться и навести справки насчет возможного устройства концертного турне по самым фешенебельным местам отдыха, Маргейт с его общими пляжами для мужчин и женщин, и лучшие курорты на водах, Истборн, Скарборо, Маргейт и так далее, прекрасный Борнмут, Нормандские острова и тому подобные чудные местечки, которые могли бы оказаться весьма прибыльными. И уж конечно, не с какой-нибудь занюханной компашкой или с местными дамочками вроде жены Маккоя одолжите мне, пожалуйста, ваш чемодан, а я вам пришлю билетик. Нет-нет, исключительно высший класс, Твиди и Флауэр, большая оперная труппа ирландских звезд, его собственная законная супруга в качестве примадонны, как бы в пику компаниям Элстер Граймс и Муди-Мэннерс, причем все дело проще простого, успех абсолютно гарантирован, только единственное об этом надо бы раструбить погромче в местных газетах а для такого кто-нибудь нужен тертый, пробойный кто знал бы на какие нажать пружины, соединяя полезное с приятным. Но кто? Вот где была загвоздка.

Кроме того, уже более туманно, ему подумалось, что широкое поле деятельности открывается с открытием новых морских линий, идущих в ногу со временем, это в связи с линией Фишгард - Росслер, которая, судя по разговорам, снова рассматривалась в департаментах проволочек и, как водится, снова увязла в бездне крючкотворства и волокиты со стороны одряхлевших тупоголовых служак. Тут явно имелись большие возможности для приложения сметки и энергии в интересах самой широкой путешествующей публики, в интересах среднего человека, так сказать, Брауна, Робинсона и Ко.