Джон Чивер - День, когда свинья упала в колодец Страница 4

Но все эти волнения не меняли заведенного летнего порядка. По воскресеньям, с утра пораньше, Хартли отвозил горничную и кухарку в церковь св.Иоанна и дожидался их на крыльце фуражной лавки. Ренди в одиннадцать замораживал мороженое. Казалось, лето - некий материк, мирный и независимый, на котором чего только не дано испытать, - ощущение, когда босиком ведешь старый "кадиллак" по ухабистой стерне, или вкус воды, что льется из садового шланга возле теннисного корта, или удовольствие натянуть чистый шерстяной свитер, когда проснешься на рассвете в горной хижине, а еще - посидеть в темноте на веранде, сознавая, что ты опутан некой сетью, осязаемой и непрочной, словно сплетенной из паутинных нитей, и нисколько не возмущаясь этим, и ощущать, какой ты чистый после долгого плаванья.

Этим летом Надды не приглашали Рассела в Уайтбич и рассказ вели уже без него. Закончив колледж, Рассел женился на местной девушке, Майре Хьюит. Когда Эстер отказалась выйти за него замуж, он махнул рукой на свой план получить степень магистра. Теперь он работал в отцовской скобяной лавке. Надды виделись с ним, когда покупали то рашпер, то какую-нибудь рыболовную снасть, и все порешили, что вид у него жалкий. Изнуренный. А от его одежды, как заметила Эстер, пахнет куриным кормом и керосином. Они чувствовали, что, работая в лавке, он лишился права делить с ними их летнюю жизнь. Чувство это, однако, было не так уж сильно, и не приглашали они его скорее от равнодушия, да и недосуг было. Но на следующее лето они возненавидели Рассела, он перестал для них существовать.

В тот год, поздней весной, Рассел и его тесть принялись валить и продавать лес на косе Хьюита и нарезать по три акра расчищенные на берегу озера участки - готовили место для большого туристского лагеря под названием "Городок Янга". Коса Хьюита глубоко вдавалась в озеро в трех милях от Уайтбича, и туристский лагерь никак не соприкасался с участком Наддов, но ведь на косе они всегда устраивали пикники, и мало радости, если вместо рощи перед глазами будут торчать туристские домишки. Рассел горько их разочаровал. Они-то думали, он дорожит красотой родных гор, они надеялись, что он, почти что их приемный сын, разделяет их летнее пренебреженье деньгами, а он, оказывается, корыстная душа, да еще покусился на рощу Хьюитской косы, где они так часто наслаждались невинными пикниками, и тем нанес им двойной удар.

Но по обычаям того края дорожить красотами природы - удел женщин да священников. Мэйкбит стоит высоко над котловиной и обращен на север, к горам. Озеро - на дне котловины, и по утрам, кроме самых жарких дней, у подножия лестницы фуражной лавки и у паперти Объединенной церкви лежат облака. Погода в котловине изменчива, как, по словам жителей побережья, на море. Посреди жаркого тихого дня вдруг наползет глубокая бархатная тень и за стеной дождя скроются горы; но постоянная смена света и тьмы, грома и ярких вечерних зорь, снопов солнечных лучей, что пробиваются сквозь тучи после грозы (иные набожные художники объясняли их вмешательством господним), лишь подчеркивала равнодушие живущих в миру мужчин к окружающей их природе. Теперь при встрече с Расселом Надды проходили, не здороваясь, и он никак не мог взять в толк, чем же это он провинился.

В тот год Эстер уехала лишь в сентябре. Они с мужем переселились в предместье, но позволить себе такую роскошь, как дом на Кейп-Коде, не смогли, и Эстер почти все лето провела в Уайтбиче, без него. Джоун хотела поступить на курсы секретарей и вместе с сестрой вернулась в Нью-Йорк. Мистер и миссис Надд оставались за городом до первого ноября. Мистер Надд напрасно обольщался своими успехами в фирме. Слишком поздно он узнал, что, отбыв свое на посту председателя правления, пенсию получит ничтожную. Возвращаться ему было незачем, и они с миссис Надд всю осень совершали долгие прогулки по лесу. Из-за ограничений на бензин лето получилось утомительное, и, закрывая дом на зиму, они чувствовали, что не скоро теперь откроют его опять. Не хватало строительных материалов, и сооружение туристского "Городка Янга" приостановилось. Рощу вырубили, поставили бетонные фундаментные столбы для двадцати пяти летних домиков, но Рассел не сумел добыть ни гвоздей, ни лесоматериалов, ни кровельных материалов для строительства.

Когда окончилась война, Надды снова стали приезжать летом в Уайтбич. Во время войны все они не жалели усилий ради победы: миссис Надд - в Красном Кресте, мистер Надд - санитаром в госпитале, Ренди ведал кухней-столовой в штате-Джорджия, муж Эстер служил лейтенантом в Европе, а Джоун поехала с Красным Крестом в Африку, но поссорилась со своим начальником, и ее в два счета отослали домой на военном транспортном судне. Однако воспоминания их о войне оказались куда недолговечней всех прочих, и, если не считать смерти Хартли (он утонул в Тихом океане), они легко про нее забыли. Теперь уже Ренди воскресным утром отвозил горничную и кухарку в церковь св.Иоанна. В одиннадцать играли в теннис, в три шли купаться, пили джин в шесть. "Дети" - кроме Хартли и Рассела - уходили к Шерилскому водопаду, взбирались на Мэйкбитскую гору, удили в пруду Бейтса и босиком водили старый "кадиллак" по стерне.

Новый викарий епископальной церкви в Мэйкбите в первое же лето после войны посетил Наддов и спросил, почему они не заказывают поминальную службу по Хартли. Им нечего было ответить. Викарий не отступался, Через несколько ночей миссис Надд приснился недовольный Хартли. В конце недели викарий остановил ее на улице и опять заговорил о богослужении в память павшего воина, и на сей раз она согласилась. Из всего Мэйкбита следует пригласить только Рассела, решила она. Рассел тоже воевал на Тихом океане. Вернувшись домой, он снова стал работать в скобяной лавке. Землю на Хьюитской косе продали застройщикам, которые теперь возводили там однокомнатные и двухкомнатные коттеджи.

Панихида по Хартли происходила жарким днем в конце лета, три года спустя после того, как он утонул. К довольно простой службе викарий прибавил стихотворение о смерти в море. Молитвы нисколько не утешили миссис Надд. В могущество Господа Бога она верила так же мало, как в магию вечерней звезды. Кому-кому, а ей служба эта ничего не дала. Когда все кончилось, мистер Надд взял ее под руку, и стареющая пара пошла к выходу. Подле церкви миссис Надд увидела Рассела, он явно хотел с ней поговорить. Почему погибнуть должен был Хартли? Почему не Рассел? - подумала она.

Она не видела его несколько лет. Костюм был ему узок. Лицо красное. Устыдясь, что пожелала человеку смерти, она поспешила к нему, взяла за руку (испытав к кому-нибудь недоброе чувство, она всегда старалась загладить его любовью, и среди своих друзей и родных всего великодушней относилась к тем, кто вызывал у нее досаду и стыд). На щеках у нее заблестели слезы.

- Как хорошо, что ты пришел, ты был одним из его лучших друзей. Нам недоставало тебя, Рассел. Зайди к нам. Завтра можешь? Мы в субботу уезжаем. Приходи ужинать. Будет как в доброе старое время. Приходи ужинать. Мы не можем пригласить Майру с детьми, у нас в этом году нет служанки, но тебе мы будем так рады. Пожалуйста, приходи.

Рассел пообещал.

Назавтра день выдался ветреный и ясный, бодряще свежий, прихотливо переменчивый - то улыбался, то хмурился, - день уже не летний, но еще не осенний, в точности как тот, когда утонула свинья. После обеда миссис Надд и Памела пошли на аукцион. Между ними установилось что-то вроде перемирия, хотя Памела по-прежнему вмешивалась в хозяйство и нетерпеливо ждала часа, когда Уайтбич будет по праву принадлежать ей. Ренди, исполненный самых добрых намерений, стал, однако, подумывать, что жена слишком уж тоща, да и знакома вся наизусть, а желание в нем отнюдь не угасало, и разок-другой он ей изменил. Последовали обвинения, признанье, а там и примиренье, и Памела с удовольствий ем говорила обо всем этом с миссис Надд, стремясь, как она объясняла, узнать "правду" о мужчинах.

Среди дня детей оставили на Ренди, и он повел их на берег. Отец он был любящий, но нетерпеливый, и так бранил Бинкси, что слышно было в доме.

- Я тебе что-то говорю, Бинкси, не потому, что хочу, насладиться звуком своего голоса, я говорю для того, чтобы ты меня слушался.

Как миссис Надд сказала Расселу, в то лето у них не было служанки. Хозяйство вела Эстер. Стоило кому-нибудь намекнуть, что хорошо бы пригласить уборщицу, и она говорила:

- Мы не можем себе этого позволить, да и все равно мне же нечего делать. Я совсем не прочь убирать, только, пожалуйста, помните: не надо натаскивать в гостиную песок.

Муж Эстер провел отпуск в Уайтбиче, но уже давно вернулся на службу.

В тот день мистер Надд сидел на веранде под жарким послеполуденным солнцем, и к нему с письмом в руках подошла Джоун. Она смущенно улыбнулась и забубнила нарочито ровным голосом - эта ее манера всегда раздражала отца.

- Папочка, я решила не ехать завтра с вами. Я решила немного здесь задержаться, - сказала она. - В Нью-Йорке мне делать нечего. Что мне сейчас ехать, правда? Одна я не буду, я написала Элен Паркер, и она приедет и поживет со мной. Вот ее письмо. Она пишет, что с радостью приедет. Я думаю, мы побудем здесь до рождества. За все годы я ни разу не была здесь зимой. Мы с Элен хотим написать книжку для детей. Я напишу, а она проиллюстрирует. Ее брат знаком с одним издателем, и он говорит...