Бог здесь был, но долго не задержался (сборник рассказов) - Шоу Ирвин Страница 40

Несмотря на чисто католическое одобрение всего мужского пола на свете, ей часто приходилось с сожалением вспоминать, что она уже больше не связана со Скотти брачными узами. Какой он высокий (целых шесть футов четыре дюйма), какая у него стройная фигура, на зависть всем, какой он ловкий, опытный партнер в постели,-- ни за что не скажешь, что представитель одной из самых старых американских семей, чьи особняки расположены вдоль всей "мейн лайн" в Филадельфии. них в штате Мэн своя конюшня с лошадьми; у Скотти двухмачтовое парусное судно длиной шестьдесят футов, ему и вспоминать не приходится о таком скучном занятии, как работа... Скотти что, если бы не ее безумный, иррациональнй инстинкт собственницы, их брак наверняка стал бы "браком века". Накануне вечером Скотти позвонил ей из клуба "Ракетка" где играл в трик-трак. Она сразу узнала его по голосу, а когда он сообщил, что звонит из клуба "Ракетка", сразу поняла -- крупно проигрывает: он всегда болезненно воспринимал любой проигрыш в триктрак, особенно по уик-эндам. Пришлось ей отказаться от свидания с одним джентльменом, который пообещал свозить ее в Саутгемптон, весьма с ее стороны разумно: что ни говори, а все мужья и все бывшие мужья -- в первую очередь

Скотти приехал; открыли две банки черепахового супа и развлекались в постели с девяти тридцати вечера. Восхитительная ночь,-- ближе к рассвету он даже забормотал что-то о заключении с ней нового брака. Наступил уже почти полдень, оба проголодались, и она наконец вылезла из кровати. Набросив розовый бархатный халатик, пошла на кухню -- приготовить пару стаканчиков "кровавой Мэрии"1

1 Водка, разбавленная томатным соком; названа в честь печально знаменитой своими жестокостями английской королевы Марии Кровавой.

Кэролин никогда не пила до одиннадцати утра и строго соблюдала это правило, потому что на примере своих друзей часто убеждалась, куда ведет такая дорожка. Как разбавляла крепкий напиток томатным соком "Уорчестершайер", когда зазвонил телефон.

Что ему больше всего нравится в ней спрашивал себя Кристофер когда рука его зависла над телефонным диском, готовая набрать номер. Она цельная натура -- все равно что в этом экологически загрязненном городе глоток свежего деревенского воздуха. Если ничего не знать о стальных заводах, принадлежащих ее семье, о ее разводе и исключении из реестра социально значимых фигур, то ее можно было принять за сельскую девушку с фермы -- исправно доит коров. Кэролин часто заходила к нему в магазин, награждая его свежей, как морской бриз, по-детски широкой улыбкой,-- всегда под руку с мужчиной, каждый раз с другим,-- и покупала книги большого формата, очень дорогие, в прекрасном полиграфическом исполнении -- главным образом о парусниках и лошадях. У нее свой счет в магазине, но сопровождающий всегда расплачивался за выбранные ею книги, а она обнимала его крепкой рукой за талию и восторженно целовала в знак благодарности, нисколько не смущаясь и не обращая внимания на тех, кто на нее смотрит.

Однажды поцеловала и его, Кристофера -- хотя не в магазине. Он пошел на вернисаж одного художника в художественную галерею, расположенную рядом, на той же Мэдисон-авеню, и увидел ее в зале. Через головы прочих знатоков она разглядывала различные геометрические фигуры кричащих цветов; все это, по-видимому, выражало отношение живописца к одной важной проблеме -- как выжить в Америке? Странно, удивительно, но она одна, без обычного чичероне", и, когда увидела Кристофера, словно каток, проложила себе путь через густую толпу, выбирая для него свою самую сексапильную улыбку.

-- Ах, мой поставщик! -- И взяла его под руку, легонько постукивая пальцами по локтю.

Противоестественно видеть ее здесь одну -- одинокий морской еж, отправившийся в свободное плавание. Сама судьба определила, что одиночество ей противопоказано, всегда она с кем-нибудь вдвоем,-- с мужчиной, разумеется. Кристоферу все это хорошо известно, и потому такое ее внимание ему особенно не льстит: привязанность лебедя к родному пруду или дикой европейской кошки к любимой сосне. Тем не менее прикосновение ловких пальчиков бывшей светской львицы к его руке сердечное и приятное.

-- Льщу себя надеждой,-- начала она,-- вы ведь умный человек -понимаете, что все это собой представляет.

-- Ну...-- неуверенно отозвался Кристофер, еще не зная, что сказать.

-- Все эти картины напоминают мне занятия по геометрии в Чэтхем-холл. Взгляните на этот повергающий в уныние знак "пи"! Неужели от всего этого у вас не просыпается жажда, мистер...

-- Бэгшот.

-- Да-да. Почему бы нам с вами не выскользнуть незаметно отсюда, как истинным любителям искусства, прямо на вечернюю улицу и не хлопнуть пару стаканчиков мартини?

К счастью, в это мгновение они оказались у самого выхода,-- Кристофер с беззаботным видом подхватил:

-- Ну разумеется! Пойдемте!

К сожалению, у самой двери стоял владелец галереи -- его приятель по бизнесу -- осуждающе глядел на него: предательский шаг с его стороны столь ранний уход. Кристофер кислой гримасой и пожатием плеч дал понять: мол, не его вина, действует под напором сил, коим не способен противостоять, наверняка скоро вернется. Но, судя по всему, владелец не понял его пантомимы.

Зашли в "Уэстбери Поло-бар", сели в одной из кабин, заказали мартини. Кэролин Троубридж, пододвинувшись к нему поближе, терлась коленом о его ногу, похваливая его: такой счастливец -- у него есть призвание в жизни, и такое стоящее, ведь он постоянно вращается в очаровательном, волшебном мире книг. А вот у нее призвания нет, печально вздохнула она, если не считать увлечений -- лошадей и парусного спорта. Все это, конечно, далеко не призвание, но ей ничего иного не остается в этом свихнувшемся мире; достаточно взглянуть на первые полосы газет,-- кроме лошадей и парусников, все занятия отвратительно легкомысленны. Не хочет ли он, между прочим, позвать официанта и повторить заказ? Пусть притащит еще два мартини.

К тому времени, как приканчивали вторую порцию, она крепко сжав большими ладонями его голову, глядела уже на него откровенно, прямо в глаза. Своим длинным туловищем, с длинными ногами, она неотвратимо нависала над ним в полутьме бара.