Джон Пассос - 42-я параллель Страница 47

ВЕРХОМ НА МОРСКОМ ВОЛКЕ В МЕКСИКАНСКИХ ВОДАХ

Смотри как танцуют

Как пляшут, ликуют

ведь судно "Роберт И.Ли"

Хлопка захватит кули

Новое увлечение Айседоры Дункан

Сегодня в годовщину рождения Гарибальди в Розебэнк-Стэйтн-Айленд хулиганы из шайки ИРМ напали на демонстрацию; нанесли оскорбление итальянскому флагу, избили кулаками и палками членов Итальянского стрелкового общества и втоптали бы в грязь американский флаг если бы

ВОДОЛАЗЫ-ИНДЕЙЦЫ ИЩУТ ТЕЛО УТОНУВШЕГО МАЛЬЧИКА

некоторые из свидетелей утверждают что видели в толпе женщину. Она была ранена кирпичом. Какой-то мужчина в сером стрелял прячась за нее. На верхней палубе и в укромных уголках парохода раздолье для волокит где они позволяют себе неслыханные вольности с опьяневшими девушками матерям которых не следовало бы позволять своим дочкам ездить на пароходе без провожатых

Избрание Вильсона в руках Мидуэста полиция стреляет на улицах в забастовщиков

ПРИЧИНЫ ВОЛНЕНИЙ СРЕДИ РАБОЧИХ

"Я Швейцарский адмирал и направляюсь в Америку" - и полисмен вызвал такси

И шаркают ноги

По пыльной дороге

Под банджо, и пенье, и крик

Часы промелькнут, словно миг

Эх, весело, братцы,

Нам с вами смеяться

И весело ждать, как вдали

Покажется

"Роберт

И.

Ли".

КАРИБСКИЙ ИМПЕРАТОР

Когда Майнор Ч.Кейт (*109) умер все газеты поместили портрет человека почтенной наружности с ястребиным носом и тревожным взглядом острых блестящих глаз.

Майнор Ч.Кейт был сын богача, родился в семье, где любили запах денег, в этой семье чуяли запах денег хоть с другого конца света.

Его дядя был Генри Мэйгз, дон Энрике Западного побережья. Его отец вел крупное лесное дело и спекулировал недвижимостью в Бруклине;

юный Кейт был яблоком с той же яблони.

(В 49-м золотая лихорадка увлекла донна Энрике в Сан-Франциско. Он не пошел ставить заявки по холмам, он не умирал от жажды, просеивая щелочную пыль в Долине Смерти. Он продавал снаряжение другим искателям счастья. Он обосновался в Сан-Франциско, ввязался в политику и крупную биржевую игру и так увяз, что ему пришлось спешно спасаться на корабле.

Корабль завез его в Чили. Он чуял запах денег в Чили.

Он был capitalista yanqui. Он построил железную дорогу от Сантьяго до Вальпараисо. На островах Чинча были залежи гуано. Мэйгз чуял запах денег в гуано. Он вырыл себе состояние, копая гуано, стал силой на Западном побережье, жонглировал цифрами, железными дорогами, армиями, интригами местных кациков и политиканов; все это были только фишки гигантской игры в покер. И, набрав полную игру, цепкая рука загребала доллары.

Он финансировал невероятный проект железной дороги через Анды.)

Когда Томасо Гуардиа стал диктатором Коста-Рики, он написал дону Энрике, прося построить ему железную дорогу.

Мэйгз был занят в Андах; подряд в 75.000 долларов не заслуживал его внимания, и он выписал племянника Майнора Кейта.

В этой семье не теряли времени даром:

шестнадцати лет Майнор Кейт жил на свой заработок, продавая воротнички и галстуки в галантерейной лавке.

Потом он был надсмотрщиком на лесозаготовках и вел свое лесное дело.

Когда его отец купил остров Падре близ Корпус-Кристи в Техасе, он послал туда Майнора, чтоб оправдать покупку.

Майнор Кейт стал разводить на острове рогатый скот и завел рыбные промыслы,

но деньги, вложенные в рыбу и скот, оборачивались недостаточно быстро,

тогда он накупил свиней, и стал бить быков и варить их мясо и скармливать свиньям, и стал бить рыбу и скармливать свиньям,

но деньги, вложенные в свиней, оборачивались недостаточно быстро

и он с радостью уехал в Лимон.

Лимон самое гиблое место Карибского моря, даже индейцы мерли там от малярии, желтой лихорадки и кровавого поноса.

Кейт отправился в Новый Орлеан на пароходе "Джон Д.Мэйгз" набирать рабочих на постройку дороги. Он предлагал им доллар в день на готовых харчах и набрал семьсот человек. Некоторые из них уже бывали там с Уильямом Уокером (*110) в прежние, флибустьерские дни. Из этой партии выжило человек двадцать пять.

Прочие оставили свои проспиртованные трупы догнивать по болотам.

В следующий раз он привез полторы тысячи; все они умерли, доказав, что только ямайские негры выживают в Лимоне.

Майнор Кейт не умер.

В 1882-м построено было двадцать миль пути, а у Кейта было миллион долларов долгу:

дороге нечего было перевозить.

Чтобы дороге было что перевозить, Кейт заставил сажать бананы, а чтобы сбывать бананы, ему пришлось стать судовладельцем;

так началась карибская фруктовая торговля.

Тем временем рабочие мерли от виски, малярии, желтой лихорадки, кровавого поноса.

Умерло три брата Майнора Кейта.

Майнор Кейт не умер.

Он строил железные дороги, открывал лавки по всему побережью в Блуфилдсе, Беливе, Лимоне, покупал и продавал каучук, ваниль, черепаховую кость, сарсапариллу, все, что можно было дешево купить, он покупал, все, что можно было дорого продать, он продавал.

В 1898 на паях с "Бостонской фруктовой компанией" он образовал "Объединенную фруктовую компанию", которая с тех пор стала одним из самых мощных промышленных предприятий мира.

В 1912 он учредил Международное общество по эксплуатации железных дорог Центральной Америки.

Все это было создано на выручку от бананов;

в Европе и Соединенных Штатах начали есть бананы,

и по всей Центральной Америке вырубали джунгли, чтобы сажать бананы,

и строили железные дороги, чтобы вывозить бананы,

и с каждым годом все больше пароходов Великого белого флота

отплывало на Север с грузом бананов

такова история американской империи в Карибском море,

если не считать Панамского канала и будущего канала в Никарагуа и броненосцев и штыков морского десанта.

Но отчего же так тревожен взгляд Майнора Ч.Кейта - пионера фруктовой торговли и строителя железных дорог - на всех снимках, помещенных в газетах после его смерти?

КАМЕРА-ОБСКУРА (20)

Когда в Лоренсе трамвайные вожатые забастовали (*111) из солидарности с теми как их там ну словом со вшивыми полячишками, с макаронниками, которые не моют шеи и вместе со своими жирными сальными женами едят чеснок и разводят проклятые иностранцы ораву визжащих ребятишек тогда обратились к добровольцам к порядочной опрятной молодежи

с призывом заменить вожатых и показать чужеземным агитаторам что есть еще кому в нашей стране нести бремя белого человека...

Так вот этот парень жил в Мэтьюзе и всегда мечтал стать трамвайным вожатым... говорят что мистер Грувер был трамвайным вожатым в Олбани и сильно пил и его встречали на улице с девками...

Так вот этот парень жил в Мэтьюзе и он отправился в Лоренс вместе с товарищем и оба записались в Лоренсе и толпа ревела Стачколомы скебы но в толпе были одни итальяшки, всякая сволочь землекопы сезонники. А парень этот с товарищем были закадычные друзья и он взобрался на площадку и стал вертеть сияющую медную ручку и давать звонки. Это было в трамвайном парке. Его товарищ возился с чем-то у буферов а парень вертел сияющую медную ручку и вагон тронулся и он наехал на своего товарища так и расплющило ему голову буферами, так и убило его насмерть тут же в трамвайном парке и теперь парню придется держать ответ перед родственниками своего товарища.

ДЖ.УОРД МУРХАУЗ

В Питтсбурге Уорд Мурхауз устроился репортером в "Таймс диспэтч" и шесть месяцев писал о свадебных церемониях, о собраниях местной ложи Оленей, о таинственных убийствах и самоубийствах среди литовцев, албанцев, хорватов, поляков, о трудностях натурализации для рестораторов-греков, о банкетах Союза сыновей Италии. Он жил в нижнем конце Хайленд-авеню в большом красном деревянном доме. Хозяйка миссис Кук, сварливая старуха родом из Белфаста, принуждена была пускать жильцов после того, как мужа ее, мастера на заводе в Хемпстеде, насмерть придавило сорвавшейся с крана чугунной болванкой. Она готовила Уорду завтрак, а по воскресеньям и обед, а пока он в одиночестве съедал их в душной, заставленной мебелью столовой, она стояла возле него, рассказывая о своей молодости, проведенной на севере Ирландии, о коварстве папистов и добродетелях покойного мистера Кука. Это было трудное время для Уорда. В Питтсбурге у него не было друзей, и всю студеную, пасмурную и слякотную зиму он мучился насморками и ангиной. Он ненавидел газетную редакцию, и нависшее хмурое небо, и крутую деревянную лестницу, по которой ему то и дело приходилось бегать вверх и вниз, и запах нищеты и капусты и стирки и ребят в ветхих лачугах, где ему приходилось отыскивать то миссис Пиретти, у которой мужа убили в пьяной свалке в кабаке на Локэст-стрит, то Сэма Бурковича, вновь избранного председателем Украинского певческого кружка, то женщину с разъеденными стиркой руками, у которой ребенка зарезал какой-то дегенерат. Он никогда не возвращался домой раньше трех-четырех часов утра, и, позавтракав часов в двенадцать, он уже ни за что не мог взяться: надо было идти в редакцию за новыми поручениями. Приехав в Питтсбург, он зашел повидать мистера Мак-Гилла, которого он встречал с Джэрвисом Оппенгеймером в Париже. Мистер Мак-Гилл вспомнил его и взял адрес, сказав, чтобы Уорд наведывался, так как он надеется устроить его в новое информационное бюро, организуемое Торговой палатой, но недели проходили за неделями, а мистер Мак-Гилл не давал о себе знать. В середине зимы пришла сухая записка от Аннабел Мари о каких-то формальностях развода: она выставляла основанием отказ в материальной поддержке, долгую отлучку и жестокое обращение. От него требовалось, только чтобы он отказался явиться на разбор дела в Филадельфию. Надушенный голубой листок почтовой бумаги пробудил в нем смутное желание женщины. Но надо было блюсти себя и думать о своей карьере.