Джордж Элиот - Мельница на Флоссе Страница 51

Силы, возбужденные мгновенным, сильным ощущением, заметно начинали ослабевать, и бедный старик с последними словами опустился и снова впал в бесчувственное состояние. Хотя это было только повторение прежних припадков, однако все присутствовавшие были сильно поражены столь быстрым переходом от жизни к состоянию бесчувственному, тем более, что во всех словах страдальца видно было, что он предвидел смерть и предчувствовал ее. Но бедному Теливеру не суждено было разом покончить свое существование, одним скачком перейти в другую жизнь: он должен был исчезать понемногу, как тень при появлении мрака.

Послали за мистером Тернбулем. Когда он узнал о случившемся, то объявил, что это мгновенно-совершившееся выздоровление было надежным признаком, что повреждение не было общее и не могло, следовательно, мешать совершенному выздоровлению. Между отрывистыми воспоминаниями прошедшего, разбитый параличом бедняк позабыл совершенно о закладной; луч памяти озарил только более выдавшиеся обстоятельства, и он снова впал в бессознательное положение, не узнав половины своего несчастья.

Том помнил только две вещи, что вексель его дяди Мосса должен быть уничтожен, и Луке деньги выплачены, если не иным образом, то его и маггиными деньгами, лежавшими в сохранном банке. Были вещи, как вы видите, к которым Том имел гораздо более способностей, нежели к прелестям классических конструкций, или к различным математическим выводам.

ГЛАВА V

Том старается вскрыть устрицу

На другой день в десять часов Том отправился в Сент-Оггс, чтоб повидаться с дядей своим Дином, который, по словам тетки, должен был быть уже с вечера дома. Он намеревался просить у него совета на счет дел отца, и какой-нибудь работы для себя самого. Дядя Дин вел большие дела, и светлый ум его не походил на мелочной расчет дяди Глега. Он вел дела на широкую ногу, и это вполне согласовалось с идеями и самолюбием Тома.

Туманное, сырое, холодное утро грозило дождем на весь день. В такую погоду и счастливые ищут развлечение в надеждах на будущее. А Том был очень несчастлив: он чувствовал унижение, предвидел тяжелые труды в будущем, со всею щекотливостью гордой натуры. Несмотря на уважение и любовь, которую он питал к отцу, он в тайне негодовал на него, и несчастье, постигшее семейство, казалось ему, следствием неправого дела. Рассматривая дело законным образом, отец его был кругом виноват, и дяди и тетки его были совсем вправе это говорить.

В этом случае ясно обрисовывался характер брата и сестры. Том пони мал, что тетки его могли бы принять более живое участие в несчастье его матери, но он не разделял злобного негодование, которым Магги платила за их равнодушие. Том никогда не ожидал от других того, чего он не имел полного права требовать.

С какой стати отдавать деньги таким людям, которые не умели сберечь свои собственные? Том видел некоторую справедливость в этой строгости, тем более, что он был тверд в своих убеждениях и был уверен, что никогда не заслужит подобных упреков. Ему было тяжело видеть себя в таком дурном положении по неосторожности отца; но он не жаловался, не роптал и не обвинял людей в том, что ему выпал жребий труднее, нежели другому. Он ничего не просил, кроме работы и приличной за нее платы. Сырой декабрьский туман обхватывал со всех сторон бедного Тома, с его надеждами на будущее, и казался одной малой частью его домашних неприятностей. В шестнадцать лет, при самом практическом направлении ума, не ускользнешь от обольстительной иллюзии тщеславия, и Том, рисуя свою будущность, основывался только на своей смелости и уверенности в самом себе. Он слышал, что мистрис Глег и мистрис Дин были во время оно очень бедны. Он не хотел копить понемногу деньги и нажить маленькое состояние, как дядя, его Глег, но желал следовать примеру дяди Дина: получить место в каком-нибудь большом торговом доме и живо выйти в люди. Он почти не видался с дядей Дином в последние три года: оба семейства шли различными дорогами; но по этой самой причине Том более на него надеялся. Дядя Глег, по его мнению, был неспособен на большие и смелые предприятия, но что касалось дяди Дина, то он был высокого мнение о его умственных способностях и средствах, который они имел всегда под рукой. Том давно слышал от отца, как его дядя Дин сделался необходимым человеком у Геста и комп., и как компания с радостью предложила ему долю в своем деле: вот на что метил Том, вот на что он решился. Мысль о бедности и унижении не давала ему покоя; он не мог ее переносить. Он хотел работать для матери и сестры и заставить всякого удивляться его твердому характеру. В воображении своем подстрекаемый необходимостью и ненасытным желанием, он не считал годы, а годы составлены из длинных и скучных дней, часов и минут.

Размышляя таким образом, он перешел каменный мост через Флос и входил уже в Сент-Оггс. «Со временем (думал он) я куплю отцовскую мельницу, и когда разбогатею, опять поселюсь здесь, переделаю и обновлю дом и заживу в нем гораздо лучше, нежели на каком-нибудь новом месте; буду держать собак, лошадей сколько вздумается…»

Он шел вдоль улицы твердым и скорым шагом, как вдруг мечтание его были прерваны встретившимся и незамеченным им человеком, который грубым и фамильярным голосом – спросил у него:

– Ну, что, братец Том, как здоровье твоего отца сегодня утром?

Это был оггский мещанин, один из постоянных покупателей его отца.

Том в ту минуту был не в духе разговаривать, однако же он – отвечал учтиво:

– Он все еще очень нездоров, благодарю вас.

– Да, грустный случай для тебя, молодой человек, не правда ли? дело-то решено против него, – сказал мещанин, желая сказать, что-нибудь ласковое и утешительное.

Том покраснел и пошел дальше. Ему казался ударом кулака всякий, даже самый учтивый и деликатный намек на его положение.

– Это Теливера сын, – сказал мещанин стоявшему у соседней двери лавочнику, указывая на Тома.

– А! – сказал лавочник: – я, кажется, узнал бы его по его чертам. Они весь в мать: она была Додсон. Он собой молодец. Чему он учился?

– О, ворочать нос от покупателей своего отца, и франтить, ничему другому, я полагаю.

Том очнулся от своих воздушных замков в будущем и быстро перешел к грустной и унизительной действительности настоящего; он прибавил шагу по направлению конторы Гест и Кo, где он надеялся увидеть дядю Дина. Но этот день мистер Дин проводил всегда в банке, и приказчик – сказал ему с некоторым презрением к его незнанию: «Мистера Дина нельзя видеть в Рикер-Стрите по вторникам поутру».

В банке Том, как только о нем доложили, был введен в комнату, где дядя его занимался. Мистер Дин поверял счеты; но когда Том вошел, он взглянул на него и, протягивая ему руку, сказал: – Ну, что, Том, что, дома нет ничего нового, я надеюсь? Каков отец?

– Все так же, благодарю вас, дядюшка, – отвечал Том, смешавшись немного. – Но я бы желал с вами поговорить, когда вам будет свободно.

– Садись, садись, сказал! мистер Дин, углубляясь в свои счеты, от которых, вместе с помогавшим ему конторщиком, он не свел глаз на добрые полчаса, так что бедный Том уже начинал думать, что ему придется просидеть таким образом до закрытия банка. Казалось, шансов было весьма мало, чтоб эти прилежные деловые люди окончили свою тихую монотонную работу. «Не даст ли ему дядя место в банке? Это бы была весьмаскучная и прозаическая работа, думал он, век свой писать под мерные удары часового маятника». Он бы предпочел другой способ обогащение. Наконец произошла перемена в работе его дяди: он взял перо и написал что-то, расчеркнувшись под конец.

– Вы теперь отправитесь в Тори, мистер Спенс, не угодно ли вам? – сказал мистер Дин, и удары маятника вдруг показались Тому менее слышны и ясны.

– Ну, Том, – сказал мистер Дин, когда они остались одни, повертываясь немного в кресле и вынимая табакерку: – что тебе нужно, мой друг? что тебе нужно?

Мистер Дин, который слышал уже от жены о том, что случилось накануне, подумал, что Том пришел просить у него помощи, чтоб отклонить распродажу.

– Надеюсь, вы извините, что я вас беспокою, дядюшка, – сказал Том, краснее, говоря тоном, хотя немного дрожащим, однако с некоторою гордою независимостью. – Но я думал, что вы лучше всех можете мне посоветовать, что предпринять.

– А? – сказал мистер Дин, выдерживая щепотку табаку и глядя на Тома с возраставшим вниманием: – послушаем.

– Я бы желал иметь место, дядюшка, чтоб вырабатывать деньги, – сказал Том, который шел прямо к делу и никогда не избирал окольных путей.

– Место? повторил мистер Дин и поднес щепотку табаку с одинаковой верностью к обеим ноздрям. Томя, подумал, что нюхать табак самая – раздражительная привычка.

– Что ж, посмотрим. Сколько тебе лет? – сказал мистер Дин, опускаясь на спинку кресла.

– Шестнадцать… то есть мне семнадцатый идет, – сказал Том, надеясь, что дядя заметит его бороду.