Золотая решетка - Эриа Филипп Страница 58

- Вообразите, не увезли. А я-то считала, что такие семьи сплоченнее, чем все прочие, - грубое заблуждение.

- И я тоже считала, - призналась Агнесса.

- А оказывается, мы ничего о них не знаем. Не будем рассуждать, как расисты, не тот сейчас момент. Примем факт как он есть. Сиксу-Герцы удирали из своей виллы в Антибах, каждый как сумел. Красавица Сиксу-Герц - мать ваших двух кривляк - увезла с собой только бриллианты, вынула их из оправы и зашила себе в штанишки. Переходя с помощью моих друзей границу Италии, она, чтобы себя оправдать, сказала: "Поймите,

для нас единственное спасение - разбрестись в разные стороны". И это говорит мать семейства, такого ведь нарочно не выдумаешь.

Дочь Буссарделей задумалась. И Мано, которая не зря упомянула в свое время о цепи, поняла, что Агнесса Буссардель - последнее мыслящее звено этой цепи, еще связанное с длинной чередою парижских буржуа, - вспомнила свою семью. Но Агнесса резко поднялась со стула, обошла мастерскую, прислонилась к лишившейся картин перегородке и медленно провела рукой по замалеванному пустому пространству.

- Здесь как раз, Мано, висело полотно Вюйара "У открытого окна", сказала она, обернувшись. - Если я могу когда-нибудь в чем-нибудь вам помочь, рассчитывайте на меня.

- Вот как? Ладно, - сдержанно отозвалась Мано.

Обе женщины переглянулись и поняли друг друга.

- Что ж, разве что для каких-нибудь несложных поручений, - добавила Мано. - Я не хочу, чтобы у вас были неприятности, не бойтесь.

- Я и не боюсь.

- Вы не боитесь, но у вас ребенок.

- Конечно... Словом, я вполне на вас полагаюсь.

Они распрощались, и все последующие за этой встречей недели Агнесса не переставала спрашивать себя: уж не вела ли она себя при тогдашнем разговоре слишком опрометчиво, предложив свои услуги. А может быть, просто Мано не очень-то верит в ее способности, ибо Мано не отзывалась. "В ее глазах и как была, так и осталась буржуазной, конформисткой, - думала Агнесса, - от этого ярлыка не так-то легко отделаться. Что же в конце концов я могу сделать?"

Но в феврале позвонила Мано и попросила приехать в Кань "Как только сможете", - сказала она, и Агнесса, поняв из этих слов, что требуется приехать как можно скорее, чуть вздрогнула от страха, а возможно от легкого тщеславия. Она не стала уточнять по телефону подробности. После оккупации южной зоны не следовало забывать, что телефонные разговоры подслушивают.

Агнесса снова отправилась в Кань. Благодаря этим телефонным разговорам, состоящим из мгновенно разгадываемых полунамеков, этому постоянному курсированию между Пор-Кро и Кань, которым и ограничивались вылазки Агнессы на материк, между двумя женщинами установилась более тесная связь, и совсем иная, чем просто дружба. В Париже, когда Агнесса была еще совсем молоденькой, она наблюдала, как десятки юношей и девушек из буржуазии, тяготясь своими семьями и своей средой, тянулись к деклассированным элементам, к актерам, к так называемым свободным женщинам или к лагерю левых, восхищаясь ими, шли в их фарватере, подчинялись их влиянию, но не осмеливались им подражать. Так вначале и было у них с Манолой; но со временем расстояние между ними уменьшилось, и подруги чувствовали, как с каждым месяцем растет их близость.

- Так вот в чем дело, - начала Мано, когда они заперлись в ее спальне, где в печурке ярко горели поленья, ибо в февральскую холодную погоду в мастерской сидеть долго было невозможно.

За неимением чая Мано предложила подруге выпить подогретого вина. По дороге с вокзала к старому Кань, где на самом верху стоял дом художника, обе женщины, борясь со злым мистралем, судорожно цеплялись друг за друга и не успели перемолвиться и десятком слов.

- Если вы согласны, Агнесса, мы с вами еще до обеда, как только стемнеет, пойдем в пригород Брегьер. К моим друзьям. На их даче прячется один человек. Дольше там оставаться он не может. Его ищут, и те, кто его ищет, уже обнаружили его в наших местах, по крайней мере мы имеем все основания этого опасаться. Ведь мы рядом с Ниццей, не забывайте. А также рядом с Канном, а там полно евреев. Таким образом, в нашем секторе создалось излишнее оживление. Власти не дремлют. Само собой разумеется, французские. Потому что с тех пор, как немцы вместо себя поставили итальянцев, здесь в оккупационных войсках заметно ослабела дисциплина. Старается как раз вишистская полиция, жандармы. А как у вас в Пор-Кро, очень за вами следят или нет?

- Да нет. У нас тоже итальянцы. Довольно безобидные. У них одно на уме: как бы распродать свой паек и белье, все вплоть до носков. А чего вы ждете от меня в связи с тем человеком, о котором говорили?

- Это смотря по обстоятельствам. Сначала надо побеседовать. Если его удастся переправить на остров, как, по-вашему, сумеет он там прожить незамеченным?

- Очень возможно. Пожалуй, да, - сказала Агнесса и, подумав с минуту, взглянула прямо в лицо Мано: - Вы хотите, чтобы я поселила его у себя?

- Нет, миленький. Вы для этого слишком на виду, да и жители там наперечет, все ходят к вам полечиться или послушать Лондон... Потом на мысе Байю ребенок. Нет. Но в Пор-Кро есть настоящее маки, - добавила она, употребив слово "маки" в том смысле, который в то время и для нее самой еще

- Верно, тайников там сколько угодно. Есть развалины старых ферм, есть даже гроты, я сама их знаю десятки. Наши итальянцы, а их немного, находятся на высотке при редутной батарее. Поэтому прокормить человека, не привлекая внимания, там, по-моему, вполне осуществимо. Только под открытым небом сейчас не очень-то жарко. Надеюсь, ваш еврей не очень древний?

- Но это не еврей, Агнесса, это цыган.

- Цыган? Но что он мог такого сделать, почему им интересуются?

Мано расхохоталась.

- Нет, в вас силен еще парижский дух. Он рожден цыганом вот и вся его вина. А разве вы не знаете, что в глазах этих господ цыгане низшая раса? Так же, как и евреи. Ученые мужи вам скажут, что цыганский язык восходит прямым путем к санскриту, то есть стопроцентному арийскому языку. И что существует на земле раса, одна-единственная раса, кровь котором можно без всякого риска переливать любому, - цыгане, так сказать, универсальные доноры. Но полицейские всего мир третируют их как париев, а нацисты отправляют в свои лагеря смерти. Если вам и после этого требуются уточнения, могу сообщить, что тот, о ком идет речь, всего месяц тому назад расправился с тремя тюремными надзирателями.