Валентин Черных - Москва слезам не верит (сборник) Страница 6

Выплакавшись, Катерина вытерта слёзы, собрала тетради и начала заводить будильник.

Шёл третий час ночи. Катерина поставила стрелку будильника на шесть утра, подумала и перевела на без десяти шесть, но, посмотрев на полотнище пелёнок, поставила на половину шестого утра. Ей оставалось спать три часа.

Трещал будильник. Катерина нажала на кнопку, повернулась на другой бок, но через мгновение всё-таки заставила себя встать.

Она накинула халат и прошла в ванную. Посмотрела на себя в зеркало. Эго была почти прежняя Катерина, только прибавились морщинки в уголках глаз, да в по-прежнему пышных волосах проглядывала седина.

Из ванной Катерина вышла уже без видимых морщин и без единого седого волоска. Тёмно-рыжие волосы лежали естественными волнами — парик был первоклассный.

Двухкомнатная квартира была обставлена добротной, но в общем-то стандартной мебелью. Катерина прошла в другую комнату. Там спала Александра. Ей исполнилось уже шестнадцать лет.

Катерина приподняла её и опустила на пол. Александра свернулась калачиком, готовая продолжать спать даже в таком положении.

Катерина быстро убрала постельное бельё в ящик, сложила тахту, распахнула настежь окно и вышла на кухню.

Александра, почувствовав ворвавшийся ветер, сделала попытку снова забраться на тахту, но укрыться было печём.

— Ну погоди, — пригрозила Александра и вынуждена была встать.

Катерина на кухне пила кофе и просматривала свой блокнот с записями.

— Когда вернёшься? — спросила Александра.

— Не знаю, — односложно ответила Катерина. — По-видимому, поздно.

— Значит, вечером я могу пригласить девочек? — спросила Александра.

— И мальчиков тоже, — сказала Катерина.

— Это уж само собой, — сказала Александра.

Катерина прошла в свою комнату, взяла связку ключей, сумку и вернулась на кухню.

— Я знаю, — опередила её Александра. — Обед в холодильнике: суп из концентратов, антрекоты, компот консервированный. Посуду помою.

— Тогда пока, — улыбнулась Катерина.

— Пока, — улыбнулась Александра,

Людмила допивала свой утренний чай. Она жила в однокомнатной малогабаритной квартире, половину которой занимала большая кровать. Кровать почему-то стояла в центре комнаты и была главным предметом обстановки. Людмила набросила плащ, вышла из дома, не обращая внимания на осуждающе поглядывающих па неё женщин, закурила и пошла к автобусной остановке.

На остановке её встретила обычная утренняя толчея. Автобусы подходили переполненными. Их приходилось брать штурмом. Людмила жила в новом микрорайоне Москвы, где транспорта, по-видимому, не хватало.

Она попыталась втиснуться в очередной автобус, но её оттолкнули. Тогда она пошла вперёд по шоссе и остановила первую же «Волгу».

— На Хорошевку, — сказала она. — Плачу трёшку, если успеешь к восьми.

Катерина вышла во двор, подошла к «Жигулям», вставила ключи зажигания, Двигатель заработал. Катерина увеличила обороты, вслушиваясь в работу двигателя. Что-то ей не понравилось. Она выключила двигатель, на секунду задумалась, потом снова включила двигатель, резко развернулась и так же резко рванула вперёд. Почти не снижая скорости, она вырулила из переулка и влилась в поток машин на шоссе. Несколько секунд она шла следом за автофургоном, потом, взглянув в зеркало, резко пошла на обгон.

Теперь она шла в крайнем левом ряду, стремительно обгоняя машины, идущие справа. Водители-мужчины посматривали на неё несколько оторопело. Один из них попытался с вею соревноваться, но очень быстро отстал, тем более что приближался пост ГАИ.

У поста Катерина чуть сбросила скорость. Проезжая мимо, она улыбнулась постовому, тот тоже улыбнулся ей, но всё-таки погрозил жезлом и тут же остановил водителя, пытавшегося соревноваться с Катериной.

Мария и Николай ехали в переполненном автобусе.

— Зачем было покупать машину, — выговаривала Мария, — если ездим на ней один раз в неделю и то не всегда?

— Ты же знаешь, машину оставить негде, — возразил Николай.

— Ну уж чего-чего, а места на стройке хватает, — не согласилась Мария.

— Ты что, забыла, как в прошлый раз самосвал ободрал мне правое крыло, — напомнил Николай.

— Ну и что? Ты думаешь, что машина у тебя всю жизнь будет новой?

— Не всю, но на «Победе» я с отцом проездил двадцать лет,

— Тоже мне срок, — пренебрежительно ответила Мария. — Моему деду одних сапог на всю жизнь хватило, их ещё отец донашивал,

— Ничего в этом плохого не вижу, — невозмутимо ответил Николай.

Катерина въехала через ворота капролактанового комбината и подрулила к одному из цехов, где целая группа людей в голубых халатах копалась во внутренностях установки.

— Привет, — сказала Катерина.

— Здравствуйте, Катерина Александровна, — ответили ей почтительно.

— Ну и как? — спросила она.

— Сплошной брак.

— Заводской?

— И заводской тоже.

Молодой лохматый человек вдруг с остервенением отшвырнул отвёртку.

— Чёрт знает что, — почти выкрикнул он. — Новая установка! Да такие машины японцы ещё в прошлом году сняли с производства. Она уже сейчас устарела, а пока отладим технологию, она будет нужна как прошлогодний снег.

— Успокойся, — сказала Катерина и взяла чертёж. — Давайте думать…

Катерина вела машину по улицам Москвы, У Сретенских ворот возле киоска с газетами стоял мужчина. Катерина притормозила, и мужчина тут же сел рядом с ней. Он потянулся к Катерине, чтобы поцеловать её, но Катерина сидела сосредоточенно прямо, и поэтому поцелуй вышел неуклюжий, будто мужчина клюнул Катерину в щёку,

— Ты чем-то расстроена? — спросил он.

— Расстроена, а что? Ты можешь мне чем-нибудь помочь?

— Ну, смотря в чём, — сказал мужчина.

— Спасибо, — сказала Катерина.

Они проехали в центр, свернули в один из переулков и остановились перед девятиэтажной блочной башней, которая возвышалась почти небоскрёбом среди старых четырёхэтажных, построенных в начале века домов. Поднялись в лифте.

Екатерина открыла дверь, и они вошли в двухкомнатную небольшую квартиру, заставленную книжными полками. Кроме книг в квартире был ещё узкий диван, несколько стульев, стол, телевизор и приёмник. Катерина присела у стола, мужчина попытался её обнять, но Катерина не ответила на его попытку, и мужчина насупился.

Катерина расстелила постель. Мужчина начал раздеваться, а она снова присела у стола.

— Ну что же ты? — спросил мужчина.

— Я ничего, — сказала Катерина. Она оглянулась на лежащего в постели мужчину.

— Что всё-таки случилось? — спросил мужчина.

— У меня не идёт установка, — сказала Катерина, — у меня Сашка плохо учится, мне надо делать ремонт в квартире, у меня заболела мать и её придётся перевозить ко мне, у меня в машине барахлит карданный вал и его надо срочно менять…

— Неужели в наши минуты ты можешь думать обо всём этом? — спросил мужчина оскорблённо.

— А в какие минуты я должна думать обо всём этом? — спросила его Катерина. — И вообще мне всё надоело!

— Что надоело? — спросил мужчина.

— Всё, — ответила Катерина. — Мне надоело таскаться по чужим квартирам, брать у приятельниц ключи на два часа, мне надоело всё делать одной… Почему я всё должна делать одна?

— Но ты должна понять… — начал мужчина.

— Я ничего не хочу понимать, — резко сказала Катерина.

— Но мы же с тобой договорились, — начал терпеливо мужчина. — Надо, чтобы моя дочь закончила десятой класс и поступила в институт, я не могу травмировать девочку. Надо подождать…

— А потом надо будет ждать, когда она выйдет замуж, а потом мы будем ждать, когда она родит тебе внука, а потом у тебя заболеет жена, а от больных жён не уходят, а потом мы все умрём.

Мужчина молчал. Катерина встала, надела жакет и бросила на стол ключи.

— Ключи опустишь в почтовый ящик, — сказала она и вышла.

Полураздетый мужчина видел из окна, как она села в машину и резко рванулась с места.

Поздно вечером Катерина снова заехала на комбинат и прошла в цех. Опытную установку размонтировали. Вокруг громоздились детали, инструменты. Слесари разбирали реактор.

— Так и не пошла? — спросила она.

— Нет, — ответили ей.

И Катерина начала натягивать халат.

Глубокой ночью Катерина вошла в свою квартиру, не раздеваясь, прошла в комнату дочери. Александра читала в постели.

— Ну как? — спросила Катерина.

— Хорошо, — ответила Александра.

— Ну ладно, — согласилась Катерина.

— Поговорили, — сказала Александра.

И Катерина ушла в свою комнату. Александра прислушалась. В комнате матери было тихо. И вдруг из её комнаты донеслось едва слышное всхлипывание. Александра встала, прошла в комнату матери и увидела рыдающую Катерину. Катерина плакала, уткнувшись в подушку, у нёс вздрагивали плечи, она плакала почти беззвучно, и тем это было страшнее.