Мигель Сервантес - Нумансия Страница 6

В т о р о й ж р е ц

Им, хищникам жестоким, удается

Когтить и бить, и клювом и крылами,

Ту птицу, что так храбро с ними бьется.

П е р в ы й ж р е ц

Сей знак могу ли встретить похвалами?

Конец Нумансии! То он предсказан

Империи победными орлами!

В т о р о й ж р е ц

Путь, вещие орлы, вам не заказан!

Дни сочтены. И мы врагу уступим...

Я понял знак, который был показан.

П е р в ы й ж р е ц

К закланью жертвы ныне мы приступим.

Богам подземным крови черной надо.

Мы ею сердце чудища подкупим.

Плутон, великий повелитель ада ,

Тебе по жребию в кромешных безднах

Царить и править выпала награда.

Блаженством чистых ласк, тебе любезных,

Пусть дочь Цереры нежно отвечает

Твоей любви во мгле ночей беззвездных.

А ты открой нам все, что рок вещает

О судьбах наших. Под ярмом несчастий

Народ к Плутону взор свой обращает.

Закрой, владыко, зев той лютой пасти,

Из коей три выходят беспощадных

Сестры. Живое все у них во власти,

И нет богинь настолько кровожадных.

Вырывает несколько волосков у жертвенного барана и кидает их в воздух.

Развейтесь на четыре страны света,

Намеренья и ковы трех злорадных!

Как этот нож вонзаю в тело это

И чистой этой кровью обагряю,

(Сам убелясь душою, полной света)

Так и земле Нумансии желаю

Быть кровью римлян густо обагренной!..

Будь их могилой! - властно заклинаю.

Из люка появляется Демон до половины тела и, стремительно схватив жертвенного барана, скрывается с ним, а затем сейчас же снова выскакивает, тушит и рассыпает пламя очага, разбрасывая все приготовленное для жертвоприношения.

П е р в ы й ж р е ц

Кто это, страшной силой одаренный,

Взял нашу жертву? К нам, святые боги,

Злой вторгся дух дорогой проторенной.

Ему препятствий нет на той дороге

Ни в этом нашем всенародном плаче,

Ни в наших гимнах, что святы и строги.

В т о р о й ж р е ц

Ожесточили небо мы. Иначе

Нас миновало б знаменье такое,

И не было бы с жертвой неудачи.

Меж нас живое - точно неживое,

Усердье с нераденьем уравнялось,

Злодейством стало все для всех благое.

О д и н и з т о л п ы

Оплачем, други, песнию плачевной

Страданья наши, чтобы в род из рода

Рассказ о них переходил напевный.

Тебе, Маркино, ведома природа,

Узнай же от нее своим гаданьем,

Какое зло готовит для народа

Судьба, наш смех сменившая рыданьем.

Все расходятся; остаются лишь Марандро и Леонисьо.

М а р а н д р о

Друг Леонисьо, видишь сам,

Не убежать нам от несчастий.

Все судьбы у богов во власти,

Нельзя не верить небесам.

Должны те судьбы измениться,

Когда окончится война...

Но раньше, видимо, должна

Земля моею стать гробницей.

Л е о н и с ь о

Послушай моего совета:

Ты воин, не к лицу тебе

Гаданьям верить да судьбе,

Сам требуй от судьбы ответа.

Ведомый звезд дурных влияньем,

Ты не поступишься собой.

Рука твоя - тебе судьбой,

А храбрость будет звезд сияньем.

Тому ж из нас, кто верить хочет

Гаданьям, страх в душе тая.

Тому, не ошибаюсь я,

Маркино крепче напророчит.

Маркино - это мудрый жрец.

Он знает верные гаданья

И скажет, скоро ли страданья

Всеобщего придет конец.

Он, кажется, проходит там...

Облекся в странную одежду...

М а р а н д р о

Кто на дурное всю надежду

Возложит - о, как дурен сам!

Прилично ль нам за ним свернуть?

Л е о н и с ь о

Прилично и вполне уместно.

При случае нам будет лестно

Помочь Маркине в чем-нибудь.

Тут выходит Маркино в широкой черной бязевой хламиде, в черном головном уборе, но с голыми ногами; он будет нести в плетеном мешке три колбочки, наполненные водой. Одна из них черная, другая шафранного цвета, а третья прозрачная. В одной руке у него лакированное черное копье, в другой - книга. С ним идет Мильвио. Они постепенно приближаются к Леонисьо и Марандро.

М а р к и н о

О юноше у нас какие вести?

М и л ь в и о

Покойный в этой схоронен могиле.

М а р к и н о

Ты думаешь, как раз на этом месте?

М и л ь в и о

Сюда мы плющ надгробный возложили

И, помянув кой-как на скудной тризне,

Мы юношу в слезах похоронили.

М а р к и н о

Причина смерти?

М и л ь в и о

От ужасной жизни

Он умер; голод с ним покончил рано.

Бич, адом посланный моей отчизне!

М а р к и н о

Все это правда? в этом нет обмана?

Так, значит, вызвали его кончину

Не рак, не язва, не гнилая рана?

Расспрашивать имею я причину:

Сохранно ль было тело, знать хочу я,

Когда он был похоронен по чину?

М и л ь в и о

Лишь три часа назад глаза ему я

Закрыл, и мертвый лег в гробницу. Голод

Причину смерти составлял прямую.

М а р к и н о

Прекрасно, что покойник цел и молод,

Для моего он годен волхованья.

Знай - духи, кинув адский мрак и холод,

Ужасные, придут на заклинанья.

К словам моим склонись державным слухом,

О бог Плутон! Ты в царстве тьмы глубоком

Над всеми, кто повелевает духам,

Начальствовать поставлен вечным роком.

Внемли моим желаньям чутким ухом

В постигнувшем нас бедствии жестоком,

И по добру ответь на убежденье,

Не вызывай меня на понужденье.

В труп юноши, который похоронен,

Верни тот дух, что не успел остынуть...

Пусть при лихом надсмотрщике Хароне

Не так легко твой черный берег кинуть,

Пусть Цербер-пес и дик и непреклонен,

Из глоток трех добычу в силах вынуть

Лишь ты один! Но дух сей да проснется

На миг!.. потом во мрак опять вернется.

Пред тем, как вновь ожить, пускай узнает

Конец войны - каков для нас он будет?

Но знанья своего пусть не скрывает

И скажет все нам, что у вас добудет.

Двусмыслия, сомнений не бывает

В речах загробных! - Пусть же не забудет

Душа про это! Шли ее скорее!

Молчишь? Так стану заклинать сильнее.

Что? Камня духи тьмы не отвалили?

Вы не спешите сделать это сами,

А звук заклятий вы не уловили,

Которые имеют власть над вами?

Себе во вред не действуйте же!.. Или

Хотите, чтоб грубейшими словами,

Отборными, я воздух огласил бы

И ослушанье дерзкое сломил бы?

Так знай, наглец, знай, истукан презренный!

Тебе в Аиде станет неуютно.

Ты у меня во власти, ты мой пленный,

Я гневом допеку тебя попутно.

Скажи, супруг супруги той растленной,

Что каждые шесть месяцев распутно

Рога тебе с любым наставить может,

Ты нем? Тебя заклятье не тревожит?

Копье омою в этой влаге ясной,

Что в месяц май к земле не прикасалась;

О камень им ударю, чтобы ясной

И явной мощь волшебства оказалась.

(Омывает водой из прозрачной бутылки железный наконечник копья и тотчас же ударяет им по столу; тогда за сценой либо взрывают ракету, либо производят шум катанья бочки с камнями.)

Иль знак, наглец, тебе не виден ясный,

Что в тщетный бой рать адова ввязалась?

Что там за шум? Вам, вижу, стало больно,

Но вы ко мне пришли, хоть и невольно.

Эй, супостаты, камень подымайте,

И тело, что под ним, откройте глазу!

Не мешкайте! Смотрите, не зевайте!

Приказ мой следует исполнить сразу!

И более угроз не ожидайте,

Запомните, что не пустую фразу

Бросаю вам; Стигийскою водою

Клянусь , вам не разделаться с бедою!

Вода лагуны черной, - ночью черной

Тебя собрал я, я, принадлежащей

Одной тебе лишь силой, непокорной,

Ни перед чьим запретом не дрожащей,

Вас, бесы, и тебя, о дух тлетворный,

В личине Змия в мир соблазн вводящий,

Той силой вас зову, вас побеждаю,

Вас в миг сюда явиться принуждаю!

(Окропляет водой гробницу, и та раскрывается.)

Ты, юноша, был на земле несчастен,

Но все же в область солнечного света

Вернись из стран, где дать тебе не властен

Никто ни дня покоя, ни просвета,

Да верен будет твой и беспристрастен

Рассказ - имеешь силы ты на это

Рассказ о том, что было там с тобою,

И о конце, что нам сужден судьбою.

Показывается Труп, одетый в саван; вместо лица бледная, как лицо мертвеца, маска. Он выходит постепенно, а выйдя, падает на сцену и до поры до времени не движет ни рукой, ни ногой,

М а р к и н о

Что это? ты молчишь? иль ты не ожил?

Иль в область смерти ты ушел вторично?

Ты ждешь, чтоб муки я твои умножил?

Под гнетом их заговоришь отлично!

Всю жизнь свою ты о-бок с нами прожил,

Едва ль молчание тебе прилично.

Коль по добру мне истины не скажешь,

По принужденью свой язык развяжешь.

(Кропит тело золотой водою, постегивая его.)

Вас, духи зла, добром не взять?.. Так страхом

Возьму: водой воспользуюсь живою,

Чего хочу, добьюсь единым махом.

Прочь с вашей помощью, всегда кривою!

Пусть этот труп рассыплется весь прахом,