Уильям Теккерей - Доктор Роззги и его юные друзья Страница 6

Бывший ученик

Выйдя сегодня поутру на школьный двор, я увидел бравого молодого офицера со светлыми усами на загорелом лице, который расхаживал по лужайке об руку со старшим Чэмпионом, а за ними двигалась целая толпа мальчишек.

Эти двое, очевидно, говорили о прежних временах:

"Что сталось с Ирвином и со Смитом?" - "А где теперь Бил Харрис и Джонс, не Косой Джонс, а Задира Джонс?" - и дальше все в том же роде. Приезжий не был здесь чужим человеком, видимо, это бывший ученик заехал узнать, не осталось ли еще в школе кого из старых товарищей, и посетить незабвенные места своей юности.

А Чэмпион как будто гордился спутником. Вот он заметил в толпе своего младшего брата и подозвал, чтобы представить гостю. "Подойди-ка сюда, сэр, позвал он. - Малыша еще не было здесь в твое время; Дэвисон. Пат, это капитан Дэвисон, тоже бывший здешний ученик. Спроси его, кто был в первых рядах под Собраоном".

И Пат с сияющим лицом протянул руку, глядя прямо в глаза капитану Дэвисону. Дэвисон покраснел, Чэмпион-старший тоже, и вся пехота разразилась криками "ура", и громче всех кричал юный Чэмпион и размахивал своей широкополой шляпой. Могу вам сказать, что славное это было зрелище. Любимец и герой всей школы возвратился, чтобы повидать бывших дружков и старые места. Он не забыл их. Хотя с тех пор он не раз смотрел в глаза смерти и покрыл себя славой. Когда бы не учительская моя солидность, клянусь, я тоже снял бы перед ним шляпу.

А капитан Дэвисон решительным шагом устремился через лужайку, по-прежнему об руку с Чэмпионом и по-прежнему сопровождаемый свитой малышей, в тот дальний угол, где ставит свой лоток пирожница миссис Раглз.

- Здравствуйте, матушка Раглз! Что, не узнали меня? - сказал он и пожал ей руку.

- Господи! Да, никак, это Дэвисон-старший? - воскликнула добрая женщина. - Так вот, Дэвисон-старшии, за тобой должок в четыре пенса за пирог с мясом остался с тех пор, как ты убежал.

Дэвисон засмеялся, и вся его гвардия тоже засмеялась в одни голос.

- Покупаю весь лоток, - сказал он. - Эй, малыши, налетайте!

Тут поднялся такой вопль восторга, что далеко превзошел громкостью давешний. Орали все, кроме Свинки Дафа, который сразу же ринулся за сладкими пирожками, но был остановлен Чэмпионом, сказавшим, что все будет разделено поровну. Так и было сделано, и каждому досталась равная доля и пирожков с малиновым вареньем, и божественно сладких монпансье, и польских колбасок, ласкающих и взор и вкус.

Восторженные вопли выманили из дому самого доктора Роззги, он поправил очки на носу и вздрогнул, узнав своего бывшего ученика. И тот и другой покраснели, ибо семь лет назад они расстались отнюдь не друзьями.

- Что? Дэвисон? - дрожащим голосом воскликнул доктор Роззги, Здравствуй, здравствуй, дружище. Вот уважил старика! - И они пожали друг другу руки, - Уроки, конечно, отменяются, мальчики, - добавил он, что было встречено новым взрывом радостных возгласов; в тот день кричали "ура" без конца.

- Как... как поживает ваше семейство, сэр? - спросил капитан Дэвисон.

- Заходи и сам посмотришь. Роза теперь совсем взрослая леди. Обедаешь ты у нас, конечно. Чэмпион-старший, пожалуй к нам обедать, в пять часов. И вы, мистер Титмарш, не откажите в любезности.

Доктор Роззги распахнул калитку: старый учитель и бывший ученик вошли в дом примиренные. А я решил сначала заглянуть к мисс Рэйби и рассказать ей о происшедшем.

Она сидела в своей комнате за шитьем, как всегда, спокойная и всем довольная.

- Вы должны отложить работу, - сказал я с улыбкой. - Доктор назначил на сегодня выходной день.

- У меня не бывает выходных дней, - ответила мисс Рэйби.

Тут я обрисовал ей сцену, которую только что наблюдал, - приезд бывшего ученика, всеобщее угощение, отмену уроков, дружные крики мальчишек: "Ура Дэвисону!"

- Кому, вы сказали? - воскликнула мисс Рэйби, вскочив и сделавшись белее мела.

Я объяснил, что приезжий капитан Дэвисон, из Индии, и стал описывать его наружность и поведение. Когда я кончил, она попросила меня сходить и принести стакан воды: она дурно себя почувствовала. Но, возвратившись с водой, я ее не нашел.

Теперь я знаю все. Посидев минут пятнадцать с доктором, который, конечно, приписывал беспокойство своего гостя страстному желанию повидаться с мисс Розой, Дэвисон вскочил и объявил, что хочет увидеть мисс Рэйби. "Вы ведь помните, сэр, как добра она была к моему маленькому братцу?" - сказал он. Тогда доктор, удивившись, что кому-то может понадобиться мисс Рэйби, адресовал его в малую классную, куда капитан и поспешил, помня дорогу с прежних времен.

Спустя несколько минут мисс Р. и мисс 3., возвратившись с прогулки, они катались в собственной одноконной пролетке с Плантагенетом Гонтом, - и будучи уведомлены о приезде Дэвисона и о том, что он уединился с мисс Рэйби в малой классной, конечно, без промедления ринулись туда. А я как раз входил в эту комнату через другие двери, - я хотел посмотреть, выпила ли она воду.

Вот какая картина открылась всем вошедшим. Они стояли именно в этих позах. "Ну, знаете ли!" - вскричала мисс Зоэ. Но Дэвисон даже не подумал отдернуть руку, только мисс Рэйби еще ниже опустила головку и прижалась щекой к его ладони.

- Вам придется найти другую воспитательницу для малышей, сэр, - сказал Фрэнк Дэвисон доктору. - Энни Рэйби дала обещание поехать со мной.

Тут, как вы можете понять, я закрыл двери со своей стороны. Когда же я снова возвратился в малую классную, она была темна и пуста. Все ушли. Снаружи доносились крики детей, играющих на лужайке. А стакан с водой так и стоял на столе, где я его поставил. Я взял его и выпил - за здоровье Энни Рэйби и ее супруга. И почему-то поперхнулся.

Разумеется, оставаться долее в школе Роззги я был не намерен. Его юные друзья, которые снова съедутся к первому февраля, найдут здесь сразу двух новых учителей: Принс тоже ушел и живет в настоящее время вместе со мной у моей старой квартирной хозяйки миссис Кэмизол. И если какому-нибудь благородному джентльмену нужен частный учитель для сына, письмо на имя достопочтенного Ф. Принса дойдет до него по этому адресу.

Мисс Когти называет нас обоих старыми дуралеями; она говорит, что еще в прошлом году, когда я собрался в Родуэл-Риджис, встретившись с дочерью и племянницей доктора Роззги на балу в доме генерала Чэмпиона, проживающего на нашей улице, она уже тогда знала, что вся эта моя затея - напрасный труд.

Нынешний год я зван к генералу на рождественский обед - желаю же всем, и новеньким и стареньким, веселого Рождества.

Эпилог

Спектакль окончен, поздний час;

Замедлен занавеса ход,

И с публикой последний раз

Раскланяться актер идет.

Не радует подобный миг,

И с окончанием забав,

Ей-богу, невеселый лик

Покажет он, личину сняв.

Пока не наступил финал,

Стихами облеку слова,

И что б я в них вам пожелал

По всем законам Рождества?

Как много есть ролей для вас!

Их получать близка пора...

Покойной ночи! Вам сейчас

Навек желаю я добра!

Прощайте! Пояснить готов,

Что вверил я стихам моим:

Весь пыл мальчишеских годов

Мы позже только повторим.

Вам никаких препятствий нет

Мечтать, надеяться, страдать

Что знали вы в пятнадцать лет,

Возобновится в сорок пять.

Не разлучась с борьбой, с бедой,

Мы в жизни то же обретем

Теперь, с седою бородой,

Как и в двенадцать лет, в былом.

И если в юные года

Могли мечтать мы и любить,

Помолимся, чтоб никогда

Огня души нам не изжить.

Как в школе, в жизни путь тернист,

Любой возможен поворот:

Глупцу дадут похвальный лист,

А хилый к финишу придет,

Судьбы неведом приговор:

Шутом, глядишь, великий стал,

Удел для мудреца - позор,

И возвеличился нахал.

Но жить ли нам, судьбу кляня?

Хвала Тому, кто дал и взял!

К чему тебя, а не меня,

О Чарльз, могильный хлад сковал?

Все это небом нам дано,

Им жизни ход определен,

И не постичь, кому оно

Несет награду иль урон.

Иной задает роскошный пир,

Не ведая земных невзгод,

А лучший, голоден и сир,

У врат его подачки ждет.

Пусть Лазаря забрызжет грязь

От колесницы богача

Любых событий примем связь,

Во прахе дни свои влача.

Так небо стоном не гневи

О том, что ввергнуто во прах:

О безнадежности в любви

И о несбывшихся мечтах.

Аминь! Молитва такова:

Да будет на сердце тепло,

Хоть поседела голова

И тяжко бремя лет легло.

И все равно, добро ли, зло ль

Года грядущие сулят.

Им предназначенную роль

Пускай играют стар и млад.

Кому победа и провал?

Взнесись, пади - не в этом суть,

Но, что бы рок ни посылал,

Все время добр и честен будь.

Добр, честен вопреки годам.

(Простите робкие слова.)

Впервые зов стал слышен нам

В день самый первый Рождества,

Чуть песнь до пастырей дошла,