Бен Шервуд - Человек, который съел «Боинг-747» Страница 7

Увы, приподняв волшебный покров тайны, мы обнаружим, что наши ожидания абсолютно не соответствуют действительности. Американское отделение редакции и корреспондентский пункт издательства занимают часть этажа какого-то безымянного, весьма обшарпанного бизнес-центра — всего несколько кабинетов, скучных, как страховая контора, нет даже выставочных шкафов с редкими образцами. На полке над головой секретарши в гордом и унылом одиночестве покоится изрядно запылившаяся и пересохшая здоровенная головка чеснока. Некогда эта рекордсменка весила ровно два фунта и десять унций.

Джей-Джей пробрался на свое рабочее место: оно представляло собой примитивнейший письменный стол — стальная рама и фанерная столешница. Джон всячески пытался скрыть охвативший его страх. Внешне это ему почти удавалось; тем не менее он продолжал непроизвольно выбивать носком ботинка нервную дробь о проволочную мусорную корзину. «Неужели, — твердил про себя он, — неужели это действительно так? Неужели главная редакция и правда собирается сократить американский отдел до двух корреспондентов? Это кощунство! А как же я?» Джон Смит вынужден был признаться себе в том, что четырнадцать лет, проведенных в издательстве, напрочь отбили у него способность заниматься чем-либо еще. Без Книги рекордов для него не было никакой жизни.

Джей-Джей смотрел на большой плакат, висевший напротив его стола на стене кабинета. С плаката ему широко улыбалась довольная собой и жизнью Алисон Каллер — победительница турнира по твистеру с самым большим количеством игроков, одновременно участвовавших в соревновании. Рядом с чемпионкой стоял улыбающийся, полный надежд молодой человек в синем блейзере с золотой эмблемой. За спинами победительницы и представителя Книги рекордов стеной выстроились участники игры — все четыре тысячи сто шестьдесят человек. Сколько же лет прошло с тех пор? Пять? Десять? Куда исчез восторг, куда подевался азарт, стремление как можно скорее зафиксировать нечто необыкновенное, странное и завораживающее? «Нет, — понял Джей-Джей, — такие мысли до добра не доведут». Жалеть себя и искать утешения в прошлом — последнее дело. Нужно было приниматься за работу. Перед ним лежала пачка конвертов с заявками, а на углу стола, рядом с безмолвным телефоном, стояла чашка с давно остывшим кофе.

Почта, пришедшая за выходные, уже была предварительно отсортирована. Первым фильтром на пути всех поступавших заявок была Труди Доббс — двадцатитрехлетняя секретарша с пышными формами, работавшая в издательстве на полставки. Именно она единолично и представляла собой то, что скрывалось под эффектным названием «Отборочный комитет».

К обеду Джей-Джей успел предварительно оценить перспективность практически всех заявок, поданных за последние дни. В офисе сегодня он был один: Лампкин и Норвак — молодые карьеристы, наступающие ему на пятки, — уехали в командировки. «Этим-то наверняка повезет», — с завистью подумал Джей-Джей. Мерзавец Писли как пить дать втихаря им подыгрывал.

Джон наскоро просмотрел те заявки, по которым ему еще предстояло вынести свое решение. Присланы они были, как и всегда, со всего мира. Один умник из Гондураса утверждал, что может так сжать и деформировать свои собственные внутренности, что они будут как две капли воды похожи на портрет Элизабет Тейлор. В качестве подтверждения претендент приложил к описанию рентгеновский снимок своей брюшной полости. Джей-Джей добросовестно рассмотрел его на просвет, но так и не обнаружил в мутноватом изображении ничего хоть отдаленно напоминающего лицо кинозвезды. Джон уверенно поставил крестик в квадратике формуляра напротив слова «Отказать».

Следующая заявка была не менее удивительной: жаждущий прославиться канадец утверждал, что может производить ультразвук теменной частью черепа. От этого сигнала, не слышного без специального оборудования, якобы разбивались вдребезги оконные стекла в небольших помещениях. Полная чушь — решил Джей-Джей, фиксируя свой вердикт очередным крестиком в графе «Отказать».

Заявительница из Франции утверждала, будто умеет скакать галопом на коленях и локтях, перепрыгивая через препятствия высотой до шестнадцати дюймов. Ну вот, еще один вариант ползания на скорость. Подобных рекордов в Книге и без того было хоть отбавляй. Отказать.

Приславший следующую заявку пакистанец предлагал регистраторам рекордов проследить и зафиксировать, как он дойдет задом наперед от Гилгита до перевала Минтака. С одной стороны, рекордов хождения задом наперед было огромное количество, с другой — в том, чтобы обновить достижения в этой категории, Джей-Джей не видел ничего плохого. Вот только… кто из нормальных, среднестатистических читателей Книги рекордов слышал про перевал Минтака? Немного подумав, Джон взялся за ручку и в графе, оставленной в формуляре для комментария, записал свое предложение претенденту: рассмотреть возможность дойти задом наперед до Хайберского прохода, гораздо более известного широкой публике. Такое путешествие от административного центра провинции Гилгит-Балтистан до пакистано-афганской границы вполне можно было бы рассмотреть в качестве мирового рекорда в соответствующей категории.

Неожиданно порадовала Джона Смита бригада польских горняков, работавших в соляных шахтах: они предложили зафиксировать рекорд по самому длительному полету на воздушном шаре под землей. Поднявшись к своду гигантской соляной выработки на классическом воздушном шаре, подъемную силу которому придает подогретый воздух, эти польские ребята собирались пролететь от одного края пещеры до другого. По их словам, это расстояние составляло никак не меньше мили. Идея Джону понравилась. На этот раз крестик в формуляре был поставлен напротив строчки «Принято». Нужно будет внимательно рассмотреть эту заявку, связаться с претендентами и продумать, каким образом можно обеспечить точную фиксацию расстояния, которое преодолеет воздушный шар в подземелье. Вот только… вряд ли эта затея подходит под определение сенсации, которую так жаждет получить Писли.

Джентльмен из Хантсвилля, нисколько не смущаясь, сообщил, что умеет искать воду, используя вместо лозы свой половой орган. Отказать — без обсуждений. Правилами составления Книги раз и навсегда запрещалось фиксировать какие бы то ни было рекорды и достижения, в которых так или иначе фигурируют интимные места[9]. Книга делается на века. К ней будут обращаться все новые и новые поколения читателей. Естественно, издатели учитывали это и неизменно соблюдали правила приличия и хорошего тона. Итак — никаких интимных мест, а следовательно, очередной отказ.

Со стандартными заявками было покончено, и Джей-Джей привычно взялся за следующую папку — так называемое детское досье. Дети и подростки были самыми преданными читателями Книги рекордов, и редакция не могла оставить без внимания почту, поступавшую от этой аудитории. Еженедельно на стол Джей-Джея ложилась подборка писем, приходивших в редакцию со всей страны. С первых дней еще стажерской работы ему было вменено в обязанность отвечать на эти послания. За годы работы он ответил на тысячи и тысячи писем с детскими заявками и предложениями по установлению самых невероятных рекордов. В самые унылые и неудачные дни Джон с удовольствием брался за эту часть работы и черпал в ней вдохновение. Детские каракули говорили ему о надежде, еще не закаленной столкновением с суровой действительностью. Его неизменно подкупала свойственная детям вера в то, что все в этом мире возможно.

Джон отлично помнил это ощущение — впервые оно возникло у него в возрасте десяти лет — и горечь последовавшего разочарования. Как-то раз, играя на лужайке за домом, он стал собирать попадавшиеся ему стебельки клевера с четырьмя листьями. За пару часов ему удалось собрать сто шестнадцать таких растений. Гордый собой, он прибежал к маме на кухню, и она помогла ему написать письмо в Книгу рекордов. С того дня, возвращаясь из школы, маленький Джей-Джей непременно заглядывал в почтовый ящик, дожидаясь письма с признанием его рекорда. Через какое-то время отборочный комитет действительно ответил ему: в красиво оформленном фирменном конверте лежал простой листок бумаги, на котором в нескольких строчках сухо излагалась история рекордов, зафиксированных в данной категории. Оказывается, чемпионом мира по количеству собранных четырехпластинчатых листьев клевера являлся некий заключенный из тюрьмы в Пенсильвании. За время прогулок по тюремному дворику он собрал тринадцать тысяч триста восемьдесят два «дефектных» листа. На этом письмо из редакции обрывалось — ни тебе спасибо, ни хотя бы формального пожелания успехов в дальнейших поисках и подвигах.

Маленький Джей-Джей прислонился спиной к столбику с почтовым ящиком и со всей отчетливостью понял, что ему никогда в жизни не удастся установить мировой рекорд. В конце концов, кто он такой? Один из множества Джонов Смитов, живущих в Огайо. Самый обыкновенный мальчик. Впрочем, именно это горькое осознание собственной заурядности подтолкнуло Джона к тому, чтобы принять самое важное в своей жизни решение: если уж ему не суждено стать рекордсменом, то он сделает все для того, чтобы устроиться на работу в Книгу рекордов. «Не поставлю рекорд сам, — думал он, — ну и ладно, зато я буду знать наизусть все другие рекорды. Я буду их регистрировать и публиковать в Книге».