Редьярд Киплинг - От моря до моря Страница 70

Сквозь сосны, которые накрыли нас тенью, пробирался вечер, но великолепный день все еще пламенел на стенах каньона, пока мы выбирались на выступ скалы (кроваво-красной или розовой), нависавшей над бездной всех бездн. Теперь я знаю, что значит восседать на троне среди облаков при закате. Легкое головокружение словно уничтожило осязание и ощущение формы. Остались только ослепительные краски. Выбравшись на твердую почву, я был готов поклясться, что мы только что куда-то плыли. Девушка из Нью-Гэмпшира долгое время не произносила ни слова, а потом стала читать стихи. Пожалуй, это было самое лучшее, что следовало тогда сделать.

- Подумать только, что такая выставка устраивается здесь каждый день и никто из нас до сих пор не видел ее, - сказала престарелая леди из Чикаго, кисло взглянув на мужа.

- Да, никто, кроме краснокожих, - ответил он совершенно бесстрастно.

Я и девушка долго смеялись. Вдохновение мимолетно, красота тщетна, а умственное восприятие прекрасного ограничено. Поднимись в эту минуту со дна ущелья сами ангелы, распевающие хором, им не удалось бы помешать папе, а также еще одному низкому созданию скатывать камни вниз по изумительным склонам, окрашенным во все цвета радуги. Надо же было сотвориться такой глубине, чтобы в нее швыряли бревна и булыжники. Итак, мы кидали туда эти предметы, любуясь, как они набирали скорость, отскакивая от белой скалы к красной или желтой, волоча за собой эти потоки цвета, пока не замолкал грохот их падения, а сами они в свободном полете устремлялись к воде.

- Я был там, внизу, - сказал Том в тот вечер. - Попасть туда нетрудно, но надо соблюдать осторожность - садись и съезжай. Подниматься куда трудней. Там я нашел две скалы, которые украшены во все цвета каньона. Я не продал бы их даже за пятнадцать долларов.

Я и папа сползли к реке чуть выше первого водопада и наудачу смочили наши лески. Взошла круглая луна и окрасила серебром утесы и сосны. Двухфунтовая форель тоже "взошла", и мы убили ее среди камней, едва не свалившись в бурную реку.

xxx

Прочь отсюда - снова Ливингстон. Девица из Нью-Гэмпшира куда-то исчезла вместе с папой и мамой. Исчезли престарелая леди из Чикаго и все остальные, а я размышлял над тем, чего так и не увидел: лес окаменевших деревьев с аметистовыми кристаллами в глубине почерневших сердец; Великое озеро Йеллоустон, где в одном из источников ловится форель, а в другом можно ее сварить; таинственный Худу*, где демоны, которые не работают на гейзерах, занимаются убоем бродячих лосей и медведей только ради того, чтобы до смерти перепуганные охотники находили в ущелье смерти сваленные в кучу скелеты животных, не убитых человеком. Я миновал страны Худу, где шумят над головой птицы, бегают звери и стоят скалы-дьяволы с их лабиринтами и бездонными колодцами. На обратном пути Янки Джим и Диана из Кроссвейза сердечно приветствовали меня, когда поезд на минуту задержался у дверей их дома, а в Ливингстоне кого же мне оставалось навестить, как не возчика Тома.

- Я решил покончить с Йеллоустоном. Подамся на Восток, - сказал он. Твои рассказы о беззаботном бродяжничестве разбередили душу, и я надумал тронуться с места. Прости нас, господи, за нашу ответственность друг перед другом.

- А твой партнер? - спросил я.

- Вот он, - сказал Том, представляя неуклюжего юношу с узлом в руке.

Я заметил, как оба молодых человека посмотрели на восток.

Глава XXXI

Об американской армии и городе святых; храм, Книга мормонов* и девушка из

Дорсета; восточная точка зрения на многоженство

Дурак и многословен по-дурацки. Никто не

знает, кого что ждет.

Вот о чем я подумал, дорогие читатели: какое удовлетворение ни доставляли бы мне собственные статьи, их длина, ширина и глубина могут показаться вам в вашем далеком утомительном мирке слишком значительными. Постараюсь держать себя в рамках, но все же хотелось бы предложить вашему вниманию доклад об американской армии и возможностях ее расширения.

Американская армия - это превосходная маленькая армия. В один прекрасный день, когда все индейцы почиют вечным сном, а оставшиеся в живых сопьются, в этой армии, вероятно, будут организованы невиданные доселе научно-топографические службы. Даже в наши дни она проделывает великолепную исследовательскую работу, но в самой ее основе заложен существенный недостаток. Беда в том, что офицерские кадры поставляет Вест-Пойнт*, и складывается впечатление, что это учебное заведение создано для того, чтобы распространять военные знания среди гражданского населения. Ведь туда может поступить любой мальчишка. Затем он заканчивает курс обучения и может вернуться на "гражданку", но уже с опасным грузом познаний из Мольтке*, которые при случае легко применить на практике. При определенных обстоятельствах такой выпускник Вест-Пойнта наделает неприятностей, потому что, скажем для начала, он, как всякий американец, отвратительно энергичен, самоуверен, как петух, не ставит ни во что чужую человеческую жизнь, а эти качества и служат основой его полупрофессиональной военной карьеры. Как видно из газет, в этой стране немало людей, которые то и дело встревают в конфликты с полицией и дружат с тюрьмой; подобные личности любят создавать собственные, чуть ли не военные организации и, вместо того чтобы разбегаться при виде регулярных войск, предпочитают вступать с ними в перестрелку, что напоминает любительские военные действия. И такое положение нельзя признать нормальным, тем более что узы, которые связывают штаты, удивительно непрочны. Правда, подобные люди еще не вошли маршем в округ Колумбия*, не оседлали статуй в Вашингтоне и не придумали собственного флага, зато им дозволено законодательствовать, строить железные дороги, охотиться за неграми по болотам, расторгать браки и буйствовать по собственному усмотрению. Впрочем, им совершенно необязательно сознавать свою силу, чтобы с легким сердцем творить беззаконие.

Что касается регулярной армии (этой милой крохотной армии), то она предоставлена самой себе. Ее удел - истекать кровью в отдельных экспедициях, преуспевать на поприще науки и время от времени собираться на масонские празднества и так далее в этом роде. Регулярная армия слишком немногочисленна, для того чтобы играть видную политическую роль. А вот бессмертные остатки Великой армии Республики - иное дело. Это действительно крупная беспринципная политическая сила...

Исходя из всего сказанного, приходится сделать вывод, что нельзя намеренно закладывать фундамент любительской военной машины, которая слепа и безответственна...

Благодарите меня за то, что я умеряю "размахи маятника", то есть диапазон этой лекции, и приглушаю звуки той какофонии, которую мне пришлось выслушать в Ливингстон-Сити, и, кроме того, умалчиваю о некоем редакторе и его заместителе (последний обладал нравом ручного кугуара или горного льва), который, как мне рассказали, весьма умело "редактировал" диспутантов в оффисе ливингстонской дневной газеты.

Упуская тысячи других важнейших подробностей, я поведу нить своих рассуждении с рассказа об узкоколейке, которая тянулась к Соленому озеру. Поездка из Дели в Ахмадабад майским днем показалась бы блаженством в сравнении с этим путешествием, которое было настоящей пыткой. Вокруг расстилались только выжженная солнцем пустыня и пыльные солончаки. Помещение для курящих не было предусмотрено, и я сидел в уборной вместе с кондуктором и старателем, который голосом засыпающего младенца рассказывал о жестокостях индейцев. Ругательства одно за другим лились из его рта так же свободно, как простокваша - через кувшинное горлышко. Не думаю, чтобы он сознавал, что произносит нечто неподобающее, но девять из десяти выражений были для меня в диковинку, а одно заставило приподнять брови даже кондуктора.

- Когда человек один и ведет лошадь на поводу через холмы, он заговаривает с самим собой, потому что ничего другого не остается, сказал высушенный всеми ветрами вещатель ужасов.

Передо мной возникло видение - этот человек, который при свете звезд попирал ногами тропу Баннак-Сити, изрыгая при этом проклятие за проклятием.

Время от времени на поезд садились какие-то кучи тряпья, то есть индейцы. Привилегия их расы - бесплатный транзитный проезд на площадке вагона. Конечно, вход в купе для них запрещен и ради них не делают остановку. Я видел, как скво присоединилась к нам на ходу и точно так же покинула поезд, когда тот притормозил на повороте. Подобно пенджабцам, краснокожие сходят с поезда там, где им вздумается, на какой-нибудь безбрежной равнине, и с бесстрастным видом бредут к горизонту, никому не сообщая, куда уходят.

Солт-Лейк-Сити. Я озабочен состоянием души мистера Фила Робинсона. Как вы, наверно, помните, он написал книгу "Святые и грешники", в которой весьма убедительно доказал, что мормон - личность вполне достойная уважения. Прибыв в этот город, я не переставая думал о том, что же заставило автора создать эту книгу. После более зрелого размышления и долгой прогулки по городу я пришел к выводу, что во всем виновато слишком жаркое солнце.