Коллектив авторов - Сцены частной и общественной жизни животных Страница 9

ПРОЛОГ ГЕНЕРАЛЬНАЯ АССАМБЛЕЯ ЖИВОТНЫХ

Недавно втайне от всех великих держав свершилось событие, нимало не удивительное для тех, кто наслаждается выгодами представительного правления, но, однако же, достойное внимания всей прессы без исключения; господам журналистам следовало бы обсудить это происшествие и взвесить на трезвую голову все его возможные последствия.

Наскучив быть жертвами эксплуатации и клеветы со стороны Человека – черпая силу в сознании собственных прав и в голосе собственной совести – будучи убеждены, что равенство не пустой звук, Животные созвали Генеральную ассамблею, дабы отыскать способы улучшить свое положение и сбросить иго Человека[125].

Никогда еще ни одно дело не было устроено так ловко: только Животные способны готовить заговоры с такою скрытностью. Известно, что все произошло прекрасной весенней ночью посреди Ботанического сада[126], в самом центре Швейцарской долины[127].

Почтенный Павиан, в прошлом воспитанник господ Юре и Фише[128], движимый любовью к свободе и подражанию, сделался слесарем и сотворил чудо.

Той ночью, покуда весь мир спал, все замки открылись как по волшебству, все клетки отворились разом и обитатели их в полной тишине вышли оттуда на своих конечностях. Все расселись большим кругом: домашние Животные поместились справа, Дикие – слева, Моллюски – в центре[129]; всякий, кто бросил бы взгляд на эту удивительную картину, тотчас понял бы, как много она значит.

История Хартий[130] не содержит ничего похожего на те сцены, какие разыгрались здесь между Травоядными и Плотоядными. Гиены были возвышенны, а Гуси – трогательны. Все представители звериного народа обнялись в конце заседания и в результате этих сердечных излияний и братских объятий ни одно Животное не пострадало, за двумя-тремя исключениями: Лис, захмелев от радости, придушил Селезня, Волк в порыве энтузиазма загрыз Барана, а Тигр в исступлении прикончил Коня. Поскольку эти господа от века воевали со своими жертвами, они заявили, что слегка забылись, повинуясь привычке и находясь в состоянии аффекта: слишком уж великой радости преисполнило их воссоединение с братьями.

Селезень (Берберийский)[131] решил воспользоваться случаем и сочинить жалобную песнь на смерть брата и других мучеников, отдавших жизнь за родину. Он заявил, что с великой охотой воспоет их славный конец, обеспечивший им право на бессмертие.

Покоренная этим возвышенным красноречием, Ассамблея решила считать инцидент исчерпанным, а заодно не печалиться о судьбе целого выводка Крысят, которых раздавил Слон, когда произносил речь против смертной казни.

Старый Попугай

Эти подробности, а также и многие другие, мы узнали от стенографа заседания, особы почтенной и хорошо информированной. Эта особа, введшая нас в курс дела, – дружественный Попугай, уже много лет как научившийся говорить; за достоверность его рассказа можно поручиться, ибо он повторяет только то, что хорошо расслышал. Да позволят нам читатели не оглашать имени сего пернатого, дабы уберечь его от мести сограждан, которые, точь-в-точь как некогда венецианские сенаторы, поклялись хранить молчание касательно дел государственных.

К нашему великому счастью, ради нас сей Попугай отказался от обычной сдержанности; в противном случае нам пришлось бы нелегко, ибо мы вряд ли отыскали бы бестактных естествоиспытателей, готовых задавать вопросы господам Тиграм, Волкам или Кабанам в те минуты, когда эти почтенные особы не склонны к откровенности.

Вот полученный от нашего корреспондента подробный протокол исторического заседания, напоминающего открытие наших старинных генеральных штатов[132].

Парламентский отчет[133]Повестка ночи: час пополуночиРечи Павиана, Ученого Ворона и Немецкого Филина. – Осел берет слово для выступления по вопросу о выборе Председателя (речь его написана заранее[134]). – Ответ Лиса. – Выборы ПредседателяОбсуждение способов противостоять грубой силе Человека и опровергнуть клеветы, какие он со времен потопа обрушивает на головы Животных. – Каждый вносит свое предложение. – Дикие Животные желают войны, Животные домашние предпочитают сохранение status quo. – Почтенные участники славной Ассамблеи один за другим подвергают рассмотрению все вопросы, предусмотренные повесткой ночи, включая Восточный вопрос[135]. – Краткое содержание речей Льва, Пса, Тигра, чистокровного Английского Жеребца, Босского Тяжеловоза, Соловья, Земляного Червя, Черепахи, Краба, Хамелеона и проч., и прочЛис отвечает всем ораторам и предлагает решение, способное устроить всех. – Его предложение принято. – Павиана и Попугая избирают главными редакторами

Господа Животные стекаются в аллеи Ботанического сада.

Делегаты зверинцев Лондона и Берлина, Вены и Нового Орлеана, преодолев тысячи опасностей, явились в Париж, дабы представительствовать за своих пленных братьев, кои облекли их своим доверием.

Каждый отряд животного мира, каждый уголок земного шара прислал делегатов, готовых отстаивать дело свободы.

Начиная с часа пополуночи дебаты идут полным ходом; можно предвидеть, что они примут весьма драматический характер, ибо члены сего славного собрания еще не вполне свыклись с академическими и парламентскими приличиями.

Следует заметить, что собравшиеся имеют вид печальный и унылый: ведь нынче годовщина смерти Лафонтена[136]. Господа цивилизованные Животные по сему случаю облачились в траур, что же до диких, они, презирая эти пустые условности, просто прижали уши и скорбно повесили хвосты.

Звери сходятся в кружки и горячо обсуждают, как вести собрание, какой установить регламент и, главное, как избрать Председателя.

Павиан предлагает во всем брать пример с Людей, которые, как он уверяет, неплохо умеют управляться друг с другом.

Хамелеон поддерживает оратора.

Змей его освистывает.

Волк возмущается тем, что животным предлагают брать пример с их врагов, и кто предлагает? Обезьяна. «А ведь брать пример и обезьянничать – вещи разные».

Старый ученый Ворон каркает с места в том смысле, что подобным примерам следовать опасно; он приводит известный стих:

Timeo Danaos et dona ferentes,[137]

что в переводе означает:

Страшусь я всего, что придумали Люди.

Немецкий Филин, большой знаток мертвых наречий, на языке Вергилия громко хвалит Ворона за удачный выбор цитаты; он не знает ни слова по-французски и рад найти собеседника.

Баклан с уважением смотрит на двух ученых латинистов.

Пересмешник говорит Дрозду, что нашел верное средство прослыть просвещенным Зверем; нужно говорить с каждым о том, чего он не знает.

Хамелеон соглашается последовательно с Волком, Вороном, Змеем и Немецким Филином.

Сурок поднимается и говорит, что жизнь есть сон. Ласточка возражает, что жизнь есть путешествие. Поденка[138] умирает со словами, что жизнь слишком коротка. Левый депутат требует возвратиться к повестке ночи.

Заяц уже успел ее забыть.

Осел, который как раз только что ее понял, громким ревом требует внимания и его получает. (Речь его написана заранее.)

Сорока затыкает уши и говорит, что докучные Люди подобны глухим: они сами себя не слышат.

Оратор говорит, что раз вопрос о Председателе стоит в повестке ночи первым, он, Осел, готов оказать услугу Ассамблее и взять эту тяжелую обязанность на себя. Он полагает, что твердость его общеизвестна, ум вошел в пословицы, а терпение безгранично, и все это делает его достойным доверия сограждан.

Волк возмущается тем, что Осел, этот жалкий прислужник Человека, смеет предлагать себя в Председатели Ассамблеи свободных реформаторов; он утверждает, что восхвалять терпение – значит лягнуть копытом всех почтенных представителей звериной нации.

Осел, оскорбленный в самых лучших чувствах, ревет с места, требуя, чтобы оратора призвали к порядку.

Все домашние Животные поддерживают Осла: Пес лает, Баран блеет, Кот мяукает, Петух успевает пропеть три раза.

Медведь теряет терпение и говорит, что так поступают только Люди: они вопят во весь голос и когда совершенно правы, и когда совершенно неправы.

Шум стоит чудовищный. Нужда в Председателе ощущается все сильнее, ибо будь Председатель избран, он бы уже давно надел шляпу[139].

Дикобраз находит, что вопрос поставлен чересчур остро.

Лев, возмущенный неприличным зрелищем, представшим его глазам, испускает громоподобный рев.

Эта внушительная реплика восстанавливает тишину.

Лис, который устроился у подножия трибуны и тем самым нашел способ не быть ни справа, ни слева, ни в центре, проскальзывает на ораторское место.

Увидев это, Курица принимается дрожать всеми членами и прячется за спиной Барана.