Николай Лесков - Язвительный

Лесков Николай Семенович

Язвительный

Н.С.Лесков

Язвительный

Рассказ чиновника особых поручений

1

При прежнем губернаторе у нас не позволялось курить в канцелярии. Старшие чиновники обыкновенно куривали в маленькой комнатке, за правительским кабинетом, а младшие - в сторожке. В этом курении у нас уходила большая половина служебного времени. Я и мои товарищи, состоявшие по особым поручениям, не обязаны были сидеть в канцелярии и потому не нуждались вовсе в канцелярских курильных закоулках; но все-таки каждый из нас считал своею обязанностью прийти покоптить папиросным дымом стены комнаты, находившейся за правительским кабинетом. Эта комната была для нас сборным местом, в которое всякий спешил поболтать, посплетничать, посмеяться и посоветоваться.

Один раз, наработавшись вволю над пересмотром только что оконченного мною следствия, я вышел прогуляться. День был прекрасный, теплый, с крыш падали капели, и на перекрестках улиц стояли лужи. Шаг за шагом я дошел до канцелярии и вздумал зайти покурить. Правитель был с докладом у губернатора. В комнате за правительским кабинетом я застал двух помощников правителя, полицмейстера и одного из моих товарищей, только что возвратившегося с следствия из дальнего уезда. Пожав поданные мне руки, я закурил папироску и сел на окно, ничем не прерывая беседы, начатой до моего прихода, Возвратившийся молодой чиновник особых поручений с жаром рассказывал об открытых им злоупотреблениях по одному полицейскому управлению. В рассказе его собственно не было ничего занимательного, и рассказом этим более всех был заинтересован сам рассказчик, веровавший, что в нашей административной организации обнаружить зло - значит сделать шаг к его искоренению. Из помощников правителя один еще кое-как слушал этот рассказ, но другой без церемонии барабанил по окнам пальцами, а полицмейстер, оседлав ногами свою кавалерийскую саблю, пускал из-под усов колечки из дыма и как бы собирался сказать: "Как вы, дитя мое, глупы!"

2

Среди таких наших занятий растворилась дверь, соединявшая комнатку с правительским кабинетом, и правитель проговорил кому-то:

- Вот наш клуб. Прошу вас здесь покурить; а я сейчас отделаюсь и буду к вашим услугам.

В двери показался высокий плотный блондин, лет сорока, в очках, с небольшою лысиною и ласковым выражением в лице.

- Господин Ден, - проговорил правитель, рекомендуя нам введенного им господина. - Господин Ден приехал, господа, с полномочием князя Кулагина на управление его имениями. Прошу вас с ним познакомиться. Это мои сотрудники N, X, Y, Z, - отрекомендовал нас правитель господину Дену. Начались рукожатия и отрывочные: "очень рад, весьма приятно" и т. д.

Правитель с полицмейстером вышли в кабинет, а мы опять начали прерванный кейф.

- - Вы давно в наших краях? - спросил Дена мой молодой товарищ, слывший за светского человека.

- Я первый раз в здешней губернии, и даже только со вчерашнего дня, отвечал г-н Ден.

- Да; я не то спросил. Я хотел сказать: вы уже знакомы с нашей губернией?

- Не знаю, как вам сказать, - и да и нет, Я знаком с имениями князя по отчетам, которые мне предъявляли в главной конторе,, и по рассказам моего доверителя. Но... впрочем, я полагаю, что ваша губерния то же самое, что и Воронежская и Полтавская, в которых я управлял уже княжескими имениями.

- Ну, не совсем, - отозвался один помощник правителя канцелярии, сливший у нас за политико-эконома.

- В чем же резче всего проявляются особенности здешней губернии? отнесся к нему Ден. - Я буду много обязан вам за ваши опытные указания.

- Да во многом.

- О, я не смею спорить; но мне бы хотелось узнать, на чем именно я могу споткнуться, если буду держаться здесь системы управления, принятой мною с моего приезда в Россию? Я тех убеждений, что неуклонная система всегда достигает благих целей.

Политико-эконом не ответил на этот вопрос Дену, потому что молодой чиновник перебил его вопросом;

- А вы давно в России?

- Седьмой год, - отвечал Ден.

- Вы... если не ошибаюсь... иностранец?

- Я англичанин.

- И так хорошо говорите по-русски.

- О да. Я еще в Англии учился по-русски, и теперь опять седьмой год изо дня в день с крестьянами; что ж тут удивительного!

- Вы, свыклись и с нашим народом и с нашими порядками?

- Кажется, - улыбаясь, ответил Ден.

- Имения князя в нашей губернии не цветут.

- Да, я это слышал.

- Вам будет много труда.

- Как везде. Без труда ничего не двинешь.

- Может быть, побольше, как в другом месте.

- Ничего-с, Нужна только система. Не нужно быть ни варваром, ни потатчиком, а вести дело систематически, твердо, настойчиво, но разумно. Во всем нужна система.

- Где же вы намерены основать свою резиденцию? - спросил политико-эконом.

- Я думаю, в Рахманах.

- Отчего же не в Жижках? Там покойная княгиня жила; там есть и готовый дом и прислуга; а в Рахманах, мне кажется, ничего нет, - заметил молодой чиновник.

- У меня на это есть некоторые соображения.

- Своя система, - смеясь, вставил помощник правителя.

- Именно.

Правитель с шляпой на голове отворил двери и сказал Дену: "Едем-с!"

Мы пожали опять друг другу руки и расстались,

3

Село Рахманы находится в соседстве с Гостомельскими хуторами, где я увидел свет и где жила моя мать. Между хуторами и селом всего расстояния считают верст девять, не более, и они всегда на слуху друг у друга. Заезжая по делам службы в К-ой уезд, я обыкновенно всегда заворачивал на хутора, чтобы повидаться с матушкой и взглянуть на ее утлое хозяйство. Мать моя познакомилась с Стюартом Яковлевичем Деном и с его женою и при всяком свидании со мной, все никак не могла нахвалиться своими новыми соседями. Особенно она до небес превозносила самого Дена.

- Вот, - говорила она, - настоящий человек; умный, рассудительный, аккуратный. Во всем у него порядок, знает он, сколько можно ему издержать, сколько нужно оставить; одним словом, видно, что это человек не нашего русского, дурацкого воспитания!

Другие соседи тоже были без ума от Дена. Просто в пословицу у них Ден вошел: "Ден говорит, так-то надо делать; Ден так-то не советует", и только слов, что Ден да Ден. Рассказам же и анекдотам про Дена и конца нет. Повествуют, как все отменилось в княжеских имениях с приезда Стюарта Яковлевича, все, говорят, на ноги поднял; даже отъявленных воров, которых в нашем крае урожай, и тех определил в свое дело. Да еще так: самых известных лентяев поделал надсмотрщиками по работам; а воров, по нескольку раз бывших в остроге, назначил в экономы, в ключники да в ларечники, и все идет так, что целый округ завидует. "Вот, - думаю себе, - дока-то на наших мужиков явился!"

Хотелось мне самому посмотреть на рахманские диковины, да все как-то не приходилось. А тем временем минул год, и опять наступила зима,

4

Вечером 4 декабря жандарм принес мне записку, которою дежурный чиновник звал меня позже, в одиннадцать часов, к губернатору.

- Вы, кажется, здешний уроженец? - спросил меня губернатор, когда я вошел к нему по этому зову. Я отвечал утвердительно.

- Вы живали в К-ом уезде?

- Я там, - говорю, - провел мое детство. К-ой уезд мое родное гнездо.

- И у вас там много знакомых? - продолжал спрашивать губернатор.

"Что за лихо!" - подумал я, выдерживая этот допрос, и отвечал, что я хорошо знаю почти весь уезд.

- У меня к вам есть просьба, - начал губернатор. - Пишет мне из Парижа князь Кулагин, что послал он в свои здешние имения англичанина Дена, человека сведущего и давно известного князю с отличной стороны, а между тем никак не огребется от жалоб на него. Сделайте милость, - не в службу, а в дружбу, съездите вы в К-ой уезд, разузнайте вы это дело по совести и дайте мне случай поступить по совести же.

Поехал я в город К. в эту же ночь, а к утреннему чаю был у моей матери. Там о жалобах к-ских крестьян на Дена и слуху нет. Спрашиваю матушку: "Не слыхали ли, как живут рахманские мужики?"

- Нет, мой друг, не слыхала, - говорит. - А впрочем, что им при Стюарте Яковлевиче!

- Может быть, - говорю, - он очень строг или горяч?

- В порядке, разумеется, спрашивает.

- Сечет, может, много?

- Что ты! что ты! Да у него и розог в помине нет! Кого если и секут, так на сходке, по мирской воле.

- Может быть, он какие-нибудь другие свои делишки неаккуратно ведет?

- Что ты начать-то хочешь?

- Как, - говорю, - он к красненьким повязочкам равнодушен ли?

- О, полно, сделай милость, - проговорила мать и плюнула.

- Да вы чего, матушка, сердитесь-то?

- Да что ж ты глупости говоришь!

- Отчего же глупости? Ведь это бывает.

- Подумай сам: ведь он женатый!

- Да ведь, родная, - говорю, - иной раз и женатому невесть что хуже холостого снится.

- Эй! поди ты! - опять крикнула мать, плохо скрывая свою улыбку.

- Ну чем же нибудь он да не угодил на крестьян?

- Что, мой друг, чем угождать-то! Они галманы были, галманы и есть. Баловство да воровство - вот что им нужно.